Карбалевич: Тактика «нападай первым», которую Лукашенко всегда использовал с Западом, больше не действует

Антизападная кампания вместе с внутренними зачистками позволяет официальному Минску мобилизовать номенклатуру, силовиков и помогает получить помощь России.

Беларусь отметила первый День народного единства. Но даже в этом событии нашлось место проявлениям антагонизма с Западом. Почему?

Об этом Thinktanks.by побеседовал с политологом Валерием Карбалевичем.

- Александр Лукашенко ко Дню народного единства помиловал 13 политзаключенных. Любой политический жест должен быть замечен, а этот растворился в масштабных зачистках, которые продолжаются второй год с неослабевающей силой. Тогда в чем смысл и кому предназначен этот жест?

- Ясного ответа нет. Действительно, помилование 13-ти политзаключенных невозможно рассматривать как жест в сторону Запада, как предложение диалога. Небольшой масштаб проявленной «гуманности» не является серьезным сигналом к переговорам.

Нельзя все время сажать, надо когда-то и освобождать. Сила власти состоит не только в том, чтобы карать, но чтобы и миловать. Лукашенко словно демонстрирует: могу всех посадить, но могу, если захочу, и помиловать. На мой взгляд, сегодняшняя гибкость режима заключается в 13-ти помилованных. Это все, на что готов официальный Минск в плане либерализации.


- «Мы даже не напоминаем сегодня им о том, что Белосток и Белосточчина — это белорусские земли, что Вильно — это тоже белорусский город, и земли вокруг. Мы же об этом не говорим», — заявил Лукашенко на форуме «Символ единства». О чем этот «не разговор»?

- Это продолжение курса на конфронтацию с соседями.

Лукашенко продолжает прежнюю риторику. Еще в прошлом году он обвинил Польшу в попытке захватить белорусские территории, захватить Гродно. День народного единого отмечался на мощной пропагандистской антипольской волне. Причем это даже не скрывается, а наоборот – выпячивается.

- Тактика «нападай первым», которую Лукашенко всегда использовал в периоды политического обострения с Западом и которая приносила плоды, больше не действует. Запад больше не ведется на провокации официального Минска. Сейчас он отвечает на действия белорусской власти зеркально: на усиление репрессий – новыми санкциями. Но обострение отношений продолжается. Зачем?

- Не думаю, что в этой политике много рациональных вещей. Попытка шантажом заставить Запад пойти на уступки, шантажом добиться отмены санкций очевидна. Но это не главное. Главное – логика конфронтации.

Это способ мобилизовать своих сторонников, силовиков, номенклатуру. Классическая стратегия «модель осажденной крепости»: искусственное создание врагов создает иллюзию войны, а на войне можно оправдать и жесткие действия внутри страны, и на международной арене. Это способ мобилизации системы в условиях идеологической, дипломатической, политической войны с Западом.

- Лукашенко всегда славился политическим чутьем, умением вовремя остановиться. Действия и риторика последнего года свидетельствуют о том, что чутье ему изменило. Или же просто изменились цели?

- А что терять? Западные санкции объявлены, условия, при которых они могут быть сняты, названы. Официальный Минск не может принять условия Запада, боясь показаться слабым. А Запад, в свою очередь, ничего, кроме санкций, предложить не может, потому что белорусский режим находится под военно-политическим зонтиком России. Следовательно, остается и дальше проводить выбранный курс – антизападная кампания вместе с внутренними зачистками позволяет мобилизовать номенклатуру, силовиков, своих сторонников и помогает получить помощь России. А России такая политика очень нравится.

Антизападная политика стала стратегией, философией, программой официального Минска. Я обратил внимание, что на саммите ОДКБ Лукашенко предлагал антизападный курс другим руководителям. Лукашенко основное внимание уделил необходимости борьбы с Западом, в то время как саммит ОДКБ собирался по поводу Афганистана. И это несколько удивило других руководителей, как я заметил.

А чего останавливаться? Надо продолжать конфронтацию…

- И никаких тормозов на этом пути?

- Возможно, угроза военного столкновения станет той красной линией, за которую никто не захочет переходить.