«Если солдата ждет бой, он думает о бое, а не о смерти»: Максим Знак дал интервью из СИЗО
Максим Знак
В Минске проходит судебный процесс над экс-главой штаба Виктора Бабарико Марией Колесниковой и ее близким соратником, юристом Максимом Знаком. Обоим грозит до 12 лет тюрьмы. Перед самым началом процесса Максим Знак ответил на вопросы журналистки Би-би-си Сары Рейнсфорд.
"Я знаю, что на вопрос "Как дела?" [англичане] вежливо отвечают: "все хорошо", а не переходят к обсуждению каких-то проблем. Вот и у меня все хорошо", - говорит Максим Знак.
По его словам, обращаются с ним со дня ареста "ровно и без эксцессов", не хуже, чем с другими арестованными. "С письмами только сейчас перебои - почти как у Гарри Поттера", - иронизирует он.
Максиму Знаку 39 лет, позади у него юрфак БГУ с отличием, кандидатская диссертация, научные публикации и статус управляющего партнера в юридической фирме.
В 2020 году он стал главным юристом в штабе Виктора Бабарико и обжаловал в суде отказ в его регистрации. После президентских выборов Знак вошел в президиум Координационного совета. И в качестве адвоката сопровождал на допрос писательницу Светлану Алексиевич.
Нобелевская лауреатка сейчас единственная из членов президиума этого совета, оставшаяся на свободе. Самого Максима Знака арестовали 9 сентября. Как и Мария Колесникова, он обвиняется в заговоре с целью захвата власти, призыве к действиям, направленным на причинение вреда национальной безопасности, и в создании экстремистского формирования.
Детали обвинения неизвестны.
"Из курьезных моментов: у меня есть документ - акт изъятия запрещенных предметов, из которого следует, что к запрещенным предметам сейчас относится Конституция и альбом для рисования. Мне кажется, что это символично", - говорит в письме Би-би-си Максим Знак.
За почти уже год в СИЗО он написал 4800 писем, сто рассказов, набросок романа, "довольно много стихов и рисунков", прочитал около 230 книг и "съел очень много передач от родных".
Про обвинения в свой адрес он говорит коротко: "Действий, предусмотренных инкриминируемыми мне статьями Уголовного кодекса, я не совершал".
"То, что вы деликатно назвали словом "это" [обвинение и лишение свободы] происходит не со "мной", а со всеми нами, - рассуждает Максим Знак о положении дел в Беларуси. - Видимо, кто-то считает, что издержки содержания репрессивной машины (прямые и косвенные, материальные и нематериальные) - меньшее зло, чем соблюдение закона и предоставление людям реальных гражданских и политических прав. Для меня это странно, но история знает немало таких примеров".
По его словам, в правовом государстве со здоровым разделением властей к его действиям, как и к действиям многих других людей, претензий быть не может. Наоборот, разъяснение гражданских прав, конструктивная критика недостатков системы и указание на нарушения, гласность - это "прививки, которые должны регулярно быть в любом государстве, чтобы оно было здоровым".
"Ситуация довольно странная - прежде всего мы, так уж получилось, выступали за право на выборы и на выбор будущего, - комментирует Знак события лета и осени 2020 года, - Моя область экспертизы - право и правоприменение, и мне кажется, я успешно доказал, что изменения в Беларуси необходимы. Сейчас перемен хочет еще больше людей, потому что за прошедший год, к сожалению, вместо движения вперед и развития белорусское общество откатилось на много десятилетий назад".
Он говорит, что оправдательных приговоров в Беларуси всего 0,2%, но до оглашения приговора всегда остается шанс на то, что он будет законным и справедливым.
"Поэтому к заключению я никак не готовлюсь, - говорит он. - Только "золотой запас" в виде нескольких блоков сигарет, которые я не курю, имеется. Я думаю о судебном процессе, а не о тюремном заключении. Если солдата утром ждет бой с превосходящими силами противника, он думает в основном о бое, а не о своей возможной смерти".
Максим Знак говорит, что "было бы очень стыдно для государства" закрыть процесс по обвинению в якобы сделанных им публично призывах. Письмо от Максима было получено до начала процесса, который судья сразу же объявил закрытым.
"Есть только одна причина, по которой якобы преступные публичные призывы могут скрываться от публики - а до сих пор и от меня тоже - это их отсутствие, - говорит он. - Если же процесс все же закроют, я бы хотел, чтобы мир услышал наши голоса годичной давности, пока мы были на свободе".
"Но больше всего я бы хотел, чтобы из Беларуси пришли хорошие новости - что с небывалым размахом все белорусы отметили год реального народного единства, из-за чего в стране, наконец, закончилось шампанское", - пишет Максим Знак.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
