Социальный капитализм

Пандемия COVID-19 нанесла ущерб физическому и человеческому капиталу. Фирмы отложили или аннулировали инвестиционные проекты, а навыки уволенных работников ухудшились. Кризис, однако, усилил часто упускаемую из виду переменную социального капитала, повышая его роль как ключевого источника экономического роста.

Популяризованный в 1990-х годах политологом Гарвардского университета Робертом Патнэмом социальный капитал относится к «характеристикам социальных организаций, таким как сети, нормы и доверие, которые способствуют действиям и сотрудничеству в целях взаимной выгоды». Это несколько расплывчатое понятие включает общие ценности, поведенческие условности, источники взаимного доверия и общей идентичности, которые позволяют обществу функционировать. Чем большим социальным капиталом располагает группа, тем выше ее готовность и способность действовать коллективно для достижения ценных целей.

Другими словами, социальный капитал – это клей, скрепляющий сообщества и нации. При надлежащих условиях повторяющиеся и взаимовыгодные социальные взаимодействия приводят к более быстрому экономическому росту, улучшению ситуации со здоровьем людей и большей стабильности.

В случае пандемии социальный капитал обеспечил первую линию защиты от вируса, когда вакцины и эффективные методы лечения еще не были доступны. Люди, принимающие меры для предотвращения заражения, создают общественное благо. Каждое сознательное действие, направленное на снижение воздействия вируса, снижает вероятность заражения для остальной части сообщества. На жаргоне экономистов, те, кто уменьшил свою мобильность и социальные взаимодействия, усвоили негативный внешний эффект, который в противном случае они бы наложили на общество.

Чувство причастности к большой группе побуждает людей мириться с высокой индивидуальной ценой осторожного поведения. Большой и постоянно растущий объем академических исследований показал, что спонтанное социальное дистанцирование более вероятно в местах с более развитой гражданской культурой. Например, межстрановое сравнение в Европе показало, что «увеличение социального капитала на одно стандартное отклонение привело к уменьшению числа случаев COVID-19 на душу населения на 14-40% с середины марта до конца июня [2020 года], а также на 7–16% меньше дополнительных смертей».

Более того, регионы с высоким социальным капиталом имеют тенденцию быть более экономически жизнеспособными и граждански активными, чем регионы, где люди изолированы. Неудивительно, что на ранних стадиях пандемии вирус распространялся быстрее в густонаселенных городах, таких как Париж, Нью-Йорк, Лондон и Милан, потому что никто не понимал, что происходит. Но как только необходимость в поведенческих изменениях стала очевидной, жители более цивилизованных регионов приняли меры социального дистанцирования еще до введения формальных ограничений, и они стали более чутко реагировать на последовавшие директивы государства.

Социальный капитал также сыграл ключевую роль в поддержании экономики в течение месяцев изоляции и удаленной работы. Хотя цифровые технологии помогают людям оставаться на связи, именно социальный капитал поддерживает эти связи. Сотрудники, работающие дома, оставались продуктивными, потому что у них сформировалось чувство взаимного доверия, общей идентичности и общей цели со своими коллегами. И на этой основе многие смогли установить совершенно новые (цифровые) рабочие отношения.

В большинстве случаев во время пандемии компании увеличивали свой внутренний социальный капитал. Частично утратив способность напрямую контролировать своих сотрудников, они в конечном итоге наделили их дополнительными полномочиями. Обладая большей гибкостью в управлении своим временем и жизнью вне работы, многие сотрудники могли бы взять на себя еще большую ответственность и обеспечить более качественную продукцию. Согласно межстрановому опросу, проведенному Boston Consulting Group, 75% сотрудников сохранили или увеличили свою производительность, несмотря на ограничения пандемии.

При сегодняшних гибридных рабочих местах социальный капитал, несомненно, является одним из наиболее важных факторов, обеспечивающих такие результаты. В отличие от своего физического аналога (фабрики, оборудование и т.д.) социальный капитал не ухудшается по мере использования – как раз наоборот. Но, как и любая другая форма капитала, она поддержании и в модернизации, и это будет особенно актуально на постпандемической фазе.

В обычных обстоятельствах наши связи и отношения со временем развиваются и расширяются. Однако без соответствующих мер по возобновлению работы и открытию социальных сетей месяцы блокировок и ограничений могут истощить некоторые отношения или привести к групповой сегрегации. Благодаря тому, что Патнэм называет «объединяющим социальным капиталом», люди могут настолько привязываться к определенной группе, что становятся жертвами клановости или трайбализма. Действительно, популизм и национализм – это дегенеративные формы социального капитала, и они возродились в некоторых регионах во время пандемии.

Таким образом, правительства и корпорации должны попытаться создать больше «объединяющего социального капитала», используя чувство ответственности, солидарности и альтруизма, развившееся во время кризиса COVID-19. Эта форма социального капитала связывает людей из разных групп и будет необходима для предотвращения следующей пандемии и борьбы с изменением климата. Но одной гражданской позиции будет недостаточно. Людей необходимо убедить усвоить негативные внешние эффекты своих действий.

Помня об этой цели, правительства должны предоставить гражданам больше автономии, позиционируя себя меньше как контролеров и регуляторов, а больше как катализаторов и помощников. А корпорации, со своей стороны, должны искать способы воспитания культуры взаимного доверия, вкладывать больше средств в переход к цифровым технологиям и исследовать новые способы организации работы.

С этой точки зрения COVID-19 может оставить положительное наследие: более прочную основу социального капитала для поддержки ответственности и альтруизма, которые понадобятся человечеству перед лицом предстоящих проблем.