Дмитрий Быков: Уход Лукашенко тоже будет обставлен, скорее, кулуарно

Российский писатель Дмитрий Быков в эфире Эха Москвы рассуждает о роли интеллигенции в революционных процессах.

«Вы говорили о роковом значении Кровавого воскресенья в России в настроении интеллигенции. А повлияло ли на интеллигенцию декабрьское восстание в Москве в 1905 году?» Оно не просто повлияло, оно было роковым этапом. Закончилась русская революция на нем. Уже и февраль не был революцией, не был движением масс, он был вертушечным переворотом, отречением, которое приняли два монархиста (по крайней мере, Шульгин точно монархист). При всей любви к революции февраля-марта это сделали Шульгин, Львов, некоторая часть петроградской интеллигенции, салон Гиппиус и Мережковского. Но народного подъема, который знала Россия в 1905 году, уже не было, конечно.

И это намекает на то, что и, скажем, уход Лукашенко тоже будет обставлен, скорее, кулуарно, а народный подъем, который мог бы привести к серьезному толчку, был подавлен, раздавлен, не был услышан. Поэтому урок декабрьского восстания (жесточайшим образом, по-моему, разгромленного) заключается в том, что движение масс никогда в двадцатом веке (за очень редким исключением) не приводят к успеху.

Революции делаются либо падением власти (и тогда это не революция, а просто кризис власти), либо они делаются путем кулуарных каких-то темных передвижений, перемещений, переворотов. Октябрьский переворот, безусловно, был революцией по сути, но осуществила его горстка. Широкие народные движения, особенно лишенные общепризнанного лидера, к сожалению, заканчиваются разгромом.

Для Горького персональность заключалась в том, что если ты слишком глубоко в это входишь, и у тебя на квартире хранятся винтовки, как было в его случае, разочарование и кризис могут оказаться очень тяжелыми. Горьковская судьба довольно запутана, петлиста и петляста: резкий упадок в 1906-1907 годах, ведь и роман «Мать» – это роман трагический; «Городок Окуров», полный тоски по России, полный веры в том, что Россия, видимо, другой и не может быть. Это кризисная и скучная «Жизнь Матвея Кожемякина», скучная как сама жизнь Матвея Кожемякина. Крайне скептическая автобиографическая трилогия. Я не говорю сейчас о богоискательской «Исповеди», это был такой нехарактерный шаг в сторону, да и повесть так себе. А потом вот «Жизнь Клима Самгина». Я думаю, что у Горького два текста, которые выражают глубочайшее разочарование в интеллигенции и в народе. В интеллигенции – это «Жизнь Клима Самгина», а в народе – это «О русском крестьянстве».

Он вообще проект человек считал чем дальше, тем больше неудачным, нуждающимся в коренной переработке. В каком-то смысле он вернулся к своим богоискательским взглядам: «Бога еще нет, но его должны создать люди». Это интересная концепция, во всяком случае, она дает тоже очень интересные стимулы для рассуждения.