“Никакой ломки“. На Всебелорусском собрании Лукашенко оправдывался за консерватизм
Если бы Лев Толстой не написал «Войну и мир», то так можно было бы озаглавить речь Александра Лукашенко на открытии V Всебелорусского народного собрания. Поскольку предыдущую пятилетку власти с треском провалили, официальный лидер сразу оседлал тему безопасности, мирного неба над головой (по сравнению с чем все остальное — мелочи жизни) и необходимости держать порох сухим. Чему способствовала дата 22 июня — 75-лет начала Великой Отечественной войны.
Оказалось, что и недавние испытания реактивных систем залпового огня «Полонез» — это подарок Всебелорусскому собранию.
Что ж, свое ракетное оружие белорусам не помешает, это действительно успех и сильный звоночек некоторым соседям. Но здесь невооруженным глазом видно, что спекуляция на теме безопасности призвана прикрыть фиаско экономической модели.
Модернизация упирается в систему
Первое Всебелорусское собрание в 1996 году было инструментом внутриполитической борьбы, на что Лукашенко сейчас намекнул: «Если бы тогда не сказали твердое «нет» развалу, нас бы здесь не было».
Действительно, тогда была точка бифуркации. Страна могла пойти другим путем, с другой руководящей элитой. Однако молодой властолюбивый президент в противостоянии с Верховным Советом вел дело к референдуму для резкого расширения своих полномочий — и одной из опор сделал мероприятие, имитирующее всенародную поддержку президентской линии.
В итоге парламентская ветвь власти была де-факто сломана. А само собрание, став традиционным, превратилось в сугубый ритуал. И теперь приходится долго, нудно доказывать смысл «всенародного веча» (мне лично интересно, знает ли кто-то в госСМИ, что это слово склоняется).
Вообще президент всю речь оправдывался. Доказывал, что собрание — не ритуал, а «проверенная временем живая связь власти с народом». Пытался объяснить, почему проводят мероприятие не перед президентскими выборами, как было обычно, а с опозданием. Мол, «проводить логично тогда, когда можно и нужно подвести реальные итоги работы за пятилетку». Получается, предыдущие собрания проводили нелогично?
Оправдания шли гуськом. Президент убеждал, что АЭС — нужная стройка и лишнее электричество обязательно продадим. Списывал провал пятилетки на внешние факторы. Уверял, что программа новой пятилетки ориентирована не на застой, а на развитие.
Для контраста, кроме ужасов войны, Лукашенко использовал ретроспективную картину развала 90-х годов (попутно назвав распад СССР, благодаря которому появилась независимая Беларусь с постом президента, крупнейшей геополитической катастрофой XX века).
Вспомнил глава государства и о «белорусском экономическом чуде» нулевых годов. Да, тогда ВВП рос впечатляюще, примерно на 10% в год. Но во многом — за счет нефтяного офшора. Он-то и размагнитил белорусских стратегов. Думали, что так будет вечно, упустили время для модернизации.
Впрочем, дело не только в беспечности, недальновидности. Модернизация по-белорусски (а о ней Лукашенко говорил 22 июня много) обречена на неудачу при сохранении административно-командной экономической модели. За нее же белорусское руководство мертво держится потому, что не хочет менять политическую систему. Реформы — это расширение свободы в стране, что категорически противопоказано архитектуре персоналистского режима.
Знает ли экономика, что она «должна»?
Спичрайтерам пришлось насытить речь руководителя множеством эвфемизмов типа того, что пятилетка 2011—2015 годов «оказалась проблемной». Хотя честно было бы сказать: провальной. Ведь сакральный показатель ВВП планировалось увеличить на 62—68%, по факту же оказалось меньше 6%.
Звучала ссылка на внешние причины: экономические трудности в ЕС и России, санкционную войну между Западом и Москвой. Ну ладно, предположим, из-за этого товар труднее продать. Однако тут же Лукашенко признал, что производительность труда у нас невысока и не растет три года. А кто тормозит этот показатель? Тоже внешние силы?
Перспективную же часть доклада спичрайтеры нагрузили всякими прогрессивными лозунгами — что нужно делать ставку на инновации, информационные технологии, инвестиции и т.д. Но это именно лозунги. Типа: «Мы можем и должны дать второе дыхание экономике, обеспечить новый прорыв!» Поэтично, однако метафорами не заменишь механизмы.
Прекрасно, например, звучит: национальная экономика за счет инвестиций должна стать инновационной по своей сути. Но знает ли сама экономика, что она «должна»? И послушается ли? Каковы инструменты, за счет которых будет обеспечен инвестиционный дождь, при том что сегодня — сушь?
Чтобы увеличить инвестиции, нужны те самые реформы, от которых белорусский руководитель открещивается. Точнее, он повернул проблему хитрее:
Здесь сразу две хитрости. Во-первых, реформами всегда и везде занимаются элиты. Народ хочет меньше вкалывать и побольше получать. И державный лидер, если он не популист, в таких вопросах с народом не заигрывает. Во-вторых, когда понадобилось пойти на непопулярные меры для получения кредитов, то на настроения общества не посмотрели: подняли коммуналку, пенсионный возраст.
Белорусам максимально продлят агонию старой модели
У нас низкое качество управления, признал Лукашенко. При этом, однако, он явно имеет в виду лишь нижестоящие ступени номенклатурной иерархии. Каков выход? «Нужно укрепить хозяйственную самостоятельность» — благие пожелания такого рода звучали еще с трибуны съездов КПСС.
По сути же глава государства видит выход в том, чтобы больше напрягать чиновников. Его выступление традиционно перемежалось понукающими экспромтами на эту тему:
Но закавыка в том, что чиновники, даже самые прогрессивные, не прыгнут выше головы. Стратегия определяется на самом верху. А президент подчеркивает:
При этом решительные комплексные реформы систематически подаются белорусским руководителем как аналог хаоса и развала. Хотя на днях глава миссии МВФ по Беларуси Питер Долман пояснил: «Мы призываем провести глубокие реформы для стабилизации экономики и обеспечения экономического роста и роста благосостояния в среднесрочной перспективе». То есть, если хотите, для лучшей реализации планов Всебелорусского собрания.
Речь не о том, что рецепты МВФ или, например, Евразийского фонда стабилизации и развития, отдельных либеральных экономистов являются панацеей и истиной в последней инстанции. В частности, у кредиторов своя логика и свои приоритеты, им важна жесткая монетарная политика любой ценой, и к этим рекомендациям стоит относиться с долей критицизма.
Но здесь разговорами о резервах эффективности госсектора прикрывается банальный страх рушить систему казенной, насквозь контролируемой аппаратом экономики. В конечном итоге это страх потерять власть.
А поскольку власть — это для бессменного президента святое, то четких, смелых реформ не будет. Будут полуреформы, когда совсем уж припрет. Белорусам максимально продлят агонию старой модели, убеждая, что война — это еще хуже.
Оказалось, что и недавние испытания реактивных систем залпового огня «Полонез» — это подарок Всебелорусскому собранию.
Что ж, свое ракетное оружие белорусам не помешает, это действительно успех и сильный звоночек некоторым соседям. Но здесь невооруженным глазом видно, что спекуляция на теме безопасности призвана прикрыть фиаско экономической модели.
Модернизация упирается в систему
Первое Всебелорусское собрание в 1996 году было инструментом внутриполитической борьбы, на что Лукашенко сейчас намекнул: «Если бы тогда не сказали твердое «нет» развалу, нас бы здесь не было».
Действительно, тогда была точка бифуркации. Страна могла пойти другим путем, с другой руководящей элитой. Однако молодой властолюбивый президент в противостоянии с Верховным Советом вел дело к референдуму для резкого расширения своих полномочий — и одной из опор сделал мероприятие, имитирующее всенародную поддержку президентской линии.
В итоге парламентская ветвь власти была де-факто сломана. А само собрание, став традиционным, превратилось в сугубый ритуал. И теперь приходится долго, нудно доказывать смысл «всенародного веча» (мне лично интересно, знает ли кто-то в госСМИ, что это слово склоняется).
Вообще президент всю речь оправдывался. Доказывал, что собрание — не ритуал, а «проверенная временем живая связь власти с народом». Пытался объяснить, почему проводят мероприятие не перед президентскими выборами, как было обычно, а с опозданием. Мол, «проводить логично тогда, когда можно и нужно подвести реальные итоги работы за пятилетку». Получается, предыдущие собрания проводили нелогично?
Оправдания шли гуськом. Президент убеждал, что АЭС — нужная стройка и лишнее электричество обязательно продадим. Списывал провал пятилетки на внешние факторы. Уверял, что программа новой пятилетки ориентирована не на застой, а на развитие.
Для контраста, кроме ужасов войны, Лукашенко использовал ретроспективную картину развала 90-х годов (попутно назвав распад СССР, благодаря которому появилась независимая Беларусь с постом президента, крупнейшей геополитической катастрофой XX века).
Вспомнил глава государства и о «белорусском экономическом чуде» нулевых годов. Да, тогда ВВП рос впечатляюще, примерно на 10% в год. Но во многом — за счет нефтяного офшора. Он-то и размагнитил белорусских стратегов. Думали, что так будет вечно, упустили время для модернизации.
Впрочем, дело не только в беспечности, недальновидности. Модернизация по-белорусски (а о ней Лукашенко говорил 22 июня много) обречена на неудачу при сохранении административно-командной экономической модели. За нее же белорусское руководство мертво держится потому, что не хочет менять политическую систему. Реформы — это расширение свободы в стране, что категорически противопоказано архитектуре персоналистского режима.
«Никакой ломки сложившейся у нас политической системы не будет», — четко заявил Лукашенко.
Знает ли экономика, что она «должна»?
Спичрайтерам пришлось насытить речь руководителя множеством эвфемизмов типа того, что пятилетка 2011—2015 годов «оказалась проблемной». Хотя честно было бы сказать: провальной. Ведь сакральный показатель ВВП планировалось увеличить на 62—68%, по факту же оказалось меньше 6%.
Звучала ссылка на внешние причины: экономические трудности в ЕС и России, санкционную войну между Западом и Москвой. Ну ладно, предположим, из-за этого товар труднее продать. Однако тут же Лукашенко признал, что производительность труда у нас невысока и не растет три года. А кто тормозит этот показатель? Тоже внешние силы?
Перспективную же часть доклада спичрайтеры нагрузили всякими прогрессивными лозунгами — что нужно делать ставку на инновации, информационные технологии, инвестиции и т.д. Но это именно лозунги. Типа: «Мы можем и должны дать второе дыхание экономике, обеспечить новый прорыв!» Поэтично, однако метафорами не заменишь механизмы.
Прекрасно, например, звучит: национальная экономика за счет инвестиций должна стать инновационной по своей сути. Но знает ли сама экономика, что она «должна»? И послушается ли? Каковы инструменты, за счет которых будет обеспечен инвестиционный дождь, при том что сегодня — сушь?
Чтобы увеличить инвестиции, нужны те самые реформы, от которых белорусский руководитель открещивается. Точнее, он повернул проблему хитрее:
«Я готов к любым реформам, к любым планам, к любым действиям. Вопрос не во мне: готовы ли вы, общество к таким радикальным изменениям? Молчание».
Здесь сразу две хитрости. Во-первых, реформами всегда и везде занимаются элиты. Народ хочет меньше вкалывать и побольше получать. И державный лидер, если он не популист, в таких вопросах с народом не заигрывает. Во-вторых, когда понадобилось пойти на непопулярные меры для получения кредитов, то на настроения общества не посмотрели: подняли коммуналку, пенсионный возраст.
Белорусам максимально продлят агонию старой модели
У нас низкое качество управления, признал Лукашенко. При этом, однако, он явно имеет в виду лишь нижестоящие ступени номенклатурной иерархии. Каков выход? «Нужно укрепить хозяйственную самостоятельность» — благие пожелания такого рода звучали еще с трибуны съездов КПСС.
По сути же глава государства видит выход в том, чтобы больше напрягать чиновников. Его выступление традиционно перемежалось понукающими экспромтами на эту тему:
«Действуйте! Хватит ходить друг за другом, спрашивать позволения. Вы знаете, как делать, что делать и каких целей добиваться. Вся наша жизнь в простом — надо развиваться и работать до седьмого пота».
Но закавыка в том, что чиновники, даже самые прогрессивные, не прыгнут выше головы. Стратегия определяется на самом верху. А президент подчеркивает:
«Разговор не о какой-то кардинальной ломке и перестройке. Подчеркиваю, нужно совершенствование того пути, который выбрали…».
При этом решительные комплексные реформы систематически подаются белорусским руководителем как аналог хаоса и развала. Хотя на днях глава миссии МВФ по Беларуси Питер Долман пояснил: «Мы призываем провести глубокие реформы для стабилизации экономики и обеспечения экономического роста и роста благосостояния в среднесрочной перспективе». То есть, если хотите, для лучшей реализации планов Всебелорусского собрания.
Речь не о том, что рецепты МВФ или, например, Евразийского фонда стабилизации и развития, отдельных либеральных экономистов являются панацеей и истиной в последней инстанции. В частности, у кредиторов своя логика и свои приоритеты, им важна жесткая монетарная политика любой ценой, и к этим рекомендациям стоит относиться с долей критицизма.
Но здесь разговорами о резервах эффективности госсектора прикрывается банальный страх рушить систему казенной, насквозь контролируемой аппаратом экономики. В конечном итоге это страх потерять власть.
А поскольку власть — это для бессменного президента святое, то четких, смелых реформ не будет. Будут полуреформы, когда совсем уж припрет. Белорусам максимально продлят агонию старой модели, убеждая, что война — это еще хуже.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
