Стамбульское эхо в Минске. Как «колебаться вместе с генеральной линией», проводимой в Кремле

В турецком Стамбуле состоялась первая попытка мирных переговоров между Россией и Украиной. Официальная позиция Минска по этому вопросу неопределенна. Ведь Александр Лукашенко опасается говорить что-то, что не соответствует российскому подходу. А позиция России до конца не ясна.

Внимание всего мира приковано к турецкому Стамбулу, где проходят мирные переговоры на Украине. Мы наблюдаем дипломатические шаги обеих сторон, направленные в основном на получение симпатий и поддержки со стороны международного сообщества, в первую очередь Соединенных Штатов.

И здесь интересно наблюдать, как меняется позиция официального Минска по этому вопросу. Все три года с начала войны Александр Лукашенко настойчиво пытается реинкарнировать образ миротворца, призывающего к миру. Более того, он адресует мирные предложения только одной стороне — Украине. Александр Лукашенко неоднократно призывал Владимира Зеленского прекратить войну, заявляя, что боевые действия идут на вашей земле, гибнут ваши граждане. Более того, он даже претендует на роль посредника в переговорах о перемирии. И говорит о готовности направить миротворческие силы в Украину.


Недавно Александр Лукашенко в интервью блогеру Марио Науфалу поддержал планы Дональда Трампа по прекращению войны и заявил, что готов стать рядом с президентом США в этой благородной миссии.

Но вот на какое обстоятельство стоит обратить внимание. Москва настаивает, что нынешние переговоры являются прямым продолжением переговорного процесса в Стамбуле в 2022 году, который зашел в тупик из-за непримиримых разногласий между конфликтующими сторонами. А состав российской делегации остался практически таким же, как и три года назад.

Напомним, что первые три раунда переговоров в начале войны проходили на территории Беларуси. И только потом они переехали в Стамбул. То есть символическая эстафета была передана туда из Беларуси.

Кстати, год назад, во время своего очередного визита в Москву, именно Александр Лукашенко предложил вернуться к «Стамбульским соглашениям». Видимо, это было сделано по указанию Кремля. Целью было сорвать запланированный в Швейцарии «Саммит мира», инициированный Украиной и Западом.

И теперь, когда в Стамбуле вот-вот начнутся переговоры, похоже, чаяния и желания Лукашенко сбылись. То, к чему он так настоятельно призывал на протяжении трех лет, наконец-то начинает осуществляться. Можно было бы ожидать, что он начнет пиариться, мол, что меня услышали, что я говорил о необходимости примирения еще до Трампа.

Однако никакого триумфа со стороны официального Минска по поводу переговоров не видно и не слышно. Когда во время визита Лукашенко в РФ российские журналисты попросили его прокомментировать тему возможного перемирия, его ответы были путаными и противоречивыми. Если попытаться их резюмировать, то смысл примерно следующий: Украина рассчитывает, что Россия откажется от режима перемирия, поэтому нужно, чтобы «русские согласились», а вообще, Западу доверять не стоит.
В подобном тоне была выдержано и заявление министра иностранных дел Беларуси Максима Рыженкова, которое тот сделал 15 мая: «Россия готова использовать все шансы, а вот украинская сторона — пока мы видим только некоторые декларации». А то, как государственные СМИ освещают дипломатические усилия по достижению мира на Украине, хорошо иллюстрирует заголовок одной из статей в газете «Беларусь сегодня»: «Сорвет ли киевский режим новые переговоры в Стамбуле?»

Однако МИД Беларуси в тот же день занял позицию нейтралитета:



Признание украинского народа «братским» в момент активной поддержки российской агрессии, кажется немного странным. Это несколько диссонирует с заявлением Рыженкова, не говоря уже о белорусской пропаганде. И само это заявление прозвучало как-то робко, оно появилось только в социальной сети X, его нет ни на сайте МИД, ни на БЕЛТА.

Почему же белорусские власти не испытывают радости, почему не чувствуют себя триумфаторами по поводу начала переговоров в Стамбуле?

Этому препятствует закрепленный в документах международных организаций статус Беларуси, как «соагрессора» и неопределенность в ожидании перемирия. Режим адаптировался к войне и даже смог извлечь из нее определенные дивиденды. А что принесет мир, никто не знает.

Но самое главное, что официальный Минск опасается говорить что-то, что не соответствует позиции России. А что это за позиция, до конца не понятно. Хотя Лукашенко постоянно говорит, что «мы с Путиным это тут обсуждали», «я хорошо знаю всю кремлевскую кухню», на самом деле это далеко не так. Несколько раз он оказывался в неловком положении, заблуждаясь относительно истинной позиции России. Как, в случае с историей о северокорейских солдатах, присутствие которых на территории России он упорно отрицал. Поскольку позиция Москвы относительно переговоров в Стамбуле до конца не определена, белорусское руководство решило, что не стоит «бегчы наперад бацькі ў пекла». И нам нужно «колебаться вместе с генеральной линией», проводимой в Кремле. Именно в такие моменты становится очевидной внешнеполитическая несамостоятельность Беларуси.

Не только Мельникова. На что готовы спецслужбы ради достижения своих целей?