Гайдукевич: Рад, что в 1514 мы разбили московское войско, я же потомственный шляхтич

Кандидат в президенты Сергей Гайдукевич рассказал, что думает о выдвижении Короткевич, как относится к российским военным базам в Беларуси и почему прогуливал заседания парламента, когда был депутатом.

— Сергей Васильевич, в 2005 году вы судились с «Народной волей», которая опубликовала информацию, что вы должны иракской стороне около 1 млн долларов за получение квот на нефть.

— «Народная воля» опубликовала фальшивку, посольство даже такой формуляр не использует. И газета проиграла суд.

— Коммерческие структуры при партии имели связи, контракты в Ираке?

— Нет, тем более наша партия не занимается коммерческой деятельностью. Но у нас, как в любой партии, есть бизнесмены, которые пришли по идеологическим соображениям. Им нравится наша партия, понятия.

— Вы занимаетесь бизнесом?

— Я работаю.

— Где?

— В коммерческих структурах. Я работал всегда. Это нигде не скрывается, пишется в декларациях. Я вам что, должен рассказать методику своей работы? Я очень грамотный человек. Я прекрасно знаю банковское дело, у меня мать — банкир с 40-летним стажем. Некоторые коммерсанты приходят ко мне советоваться. Я очень сильный и грамотный экономист. Гораздо сильнее, чем некоторые товарищи, которые хотели стать президентом, а говорили разную чушь.

— Писали, что 12% членов вашей партии — бывшие сотрудники КГБ, 20% — милиции…

— Никогда в жизни такие цифры не назывались. В партии состоят разные слои общества. Люди приходят разные, своеобразные. Много молодежи. Из бизнеса приходят, у нас более тысячи человек — коммерсанты. Госслужащих значительно меньше.

— А бывшие сотрудники КГБ и милиции состоят в партии?

— Вот я сижу перед вами, погоны носил. Сын мой тоже. Наверное, еще есть офицеры. Вы знаете численность КГБ в Беларуси? Не более тысячи человек. Поэтому 12% это слишком много.

— А вы были связаны с Комитетом?

— Нет, я просто называю цифры.

— В свое время вы активно выступали за то, чтобы сотрудникам спецслужб повысили социальные гарантии.

— Когда это было?

— В 90-е.

— Кто это сказал?

— Вы сами. «Государство, которое не заботиться о работниках спецслужб, не может считаться правовым и демократическим государством». 1994 год. Из выступления перед сотрудниками КГБ и МВД.

— В 1994 году я никогда не выступал перед сотрудниками КГБ и МВД. Я не мог туда попасть.

— Это цитата из вашей брошюры «Какой щит и меч нужны Беларуси».

— Это брошюра наша, но там было написано: люди в погонах, в том числе и вооруженных сил, должны иметь нормальную социальную защиту. И это нормально для любого государства.

— Сегодня эта проблема актуальна?

— Эта проблема была после распада Советского союза. Сейчас мы о такой проблеме не заявляем.

— Также указывалось, что в партии есть казаки.

— Это неправда. Я всегда говорил: какие казаки могут быть в Беларуси?

— То есть с Улаховичем у вас нет конфликта интересов?

— У меня на выборах один конкурент — Лукашенко.

— Как вы думаете, зачем режиму Улахович?

— А вы не догадываетесь? Он меня вообще не интересует.

— Раньше говорили, что в качестве спарринг-партнера Лукашенко устраивал Гайдукевич. А в этом году добавили Улаховича. Как думаете, зачем?

— Гайдукевич никогда не был спарринг-партнером. Сильного человека всегда хотят ужалить, обидеть. Я всегда был соперником Лукашенко. Не думаю, что Короткевич — спарринг-партнер, хотя ее уже в этом обвиняют, потому что она, видите ли, не выполняет идеалы демократии.

— На прошлых выборах вы все-таки сняли свою кандидатуру. И в день голосования даже пошли в цирк. В этом году собираетесь в цирк?

— Что было в 2010 году? 10 клоунов… Нет, девять клоунов, потому что Лукашенко всех обыграл. Итак, девять клоунов переписали друг у друга подписи. Как только Некляева в этом году не поддержали на выборах, он сказал: вы что, не помните, как все мы в 2010-м не собрали подписи? То есть тогда это была клоунада.

— Короткевич собрала 100 тысяч подписей? Или Улахович?

— Когда я получил выписку из Центризбиркома, посмотрел, что у нее в Минске почти столько же подписей, что и у нас. И планомерные цифры по регионам. У меня чувство, что она могла собрать 100 тысяч.

— На сколько процентов голосов вы рассчитываете на этих выборах?

— Я рассчитываю на другое… Для меня участие в выборах — это как в России. У Жириновского и Зюганова ведь не спрашивают, зачем они участвуют в выборах, хотя понятно, победит Путин. Как крупная политическая партия может не участвовать в выборах? Я об этом говорю с 1996 года. И мы придем к власти, нравится вам это или нет.

— В 2006 году вы получили должность специального представителя при министре иностранных дел. На что вы рассчитываете в этом году после выборов?

—Я не просил тогда эту должность. И за все эти годы ни на одной должности при власти не работал. Депутатом Палаты представителей меня избрали. Власть посмотрела, как работает Гайдукевич, больше не захотела. В округе работала практически вся минская организация.

— За время вашего депутатства сколько законодательных инициатив предложил парламент?

— У нас совершенно другой парламент. Конечно, инициативы в основном исходили из Администрации президента и Совета министров. Это совершенно правильно. В парламенте тогда с инициативами выступали Ольга Абрамова и Сергей Гайдукевич.

— Ольга Абрамова запомнилась, в частности, тем, что единственная голосовала против лишения студентов льгот на проезд. Почему вы голосовали «за»?

— Меня, наверное, не было на сессии. Я не отличался дисциплиной вместе с бывшим председателем Козиком.

— Козик тоже прогуливал заседания?

— Это называется не прогул, это называется «были дела поважнее».

— В 2012 году вы говорили «Выбор есть — выборов нет». С какого времени, по вашему, в Беларуси начали фальсифицировать выборы? После того, как вас перестали избирать депутатом?

— Я имел в виду не только то, о чем вы говорите. Я имел в виду, важно, кто идет в депутаты. Мне понравилось заявление Дмитриева, который сказал, что надо становиться системой, куда-то входить.

— Вас устраивает быть системной оппозицией?

— Надо быть трезвым человеком. Мы — настоящая оппозиционная партия. Все наши идеи о развитии гражданского общества будут приняты. Я хочу, чтобы наши офисы были в каждом городе.

— Что дают эти офисы, если вы не представлены в парламенте?

— Рано или поздно мы там будем. Быстрее, чем многие другие.

— Ваше отношение в Лукашенко, судя по заявлениям в прессе, менялось. От лояльного до открытой критики. В 2002-м, к примеру, вы писали, что «восемь лет правления Лукашенко для большинства в нашей стране — потерянная молодость и недостойная старость».

— Самое главное — я Лукашенко благодарен за то, что он сохранил суверенитет нашего государства. Я могу заявить это в любой аудитории. И если там есть грамотные люди, системная оппозиция, которая думает не о себе, как получить грант, а о стране, они все поймут.

— Ваша риторика о суверенитете когда возникла?

— Партия создавалась на основе суверенитета и независимости нашей страны.

— А ваши заявления в 90-х о слиянии с Россией?

— Таких заявлений никогда не было. В 1998 году, когда пошел вопрос об объединении от Дальнего Востока до Бреста, Гайдукевич заявил в Госдуме: «Вы считаете нас родными братьями, ради бога. Но мы должны жить в разных квартирах».

— При этом вы называли развал СССР «крахом великой страны», а день заключения Беловежского соглашения — «черным днем, незаживающей раной славянских народов».

— Когда это было?

— Это из программы ЛДП. Брошюра, изданная в 1996 году.

— Может быть, это было заявление координационного комитета «Народного движения». Но это принимал не Гайдукевич. Это было время, когда мы жили по талонам, в магазинах ничего не было. И сказать что-либо другое людям мы не могли. Но я потомственный шляхтич. Я родился 8 сентября, в день Оршанской битвы. Я чту память своих предков и рад, что мы разбили в 1514 году московское войско.

— Но 23 февраля тоже празднуете?

— На любой праздник, начиная от Нового года, я могу налить чарку и выпить. Я не праздную только 7 ноября… Возвращаясь к вопросу о суверенитете. Когда меня спрашивают, кто нам угрожает — Европа или США, я говорю, что никто, только мы сами.

— Все в той же программе ЛДП за 1996 в вашем вступительном слове указывается, что «план США — превратить Беларусь в полуколонию, заполненную войсками НАТО». Вы от этих мыслей уже отказались?

— У меня их никогда и не было! Я сейчас достану, что вы писали в детском саду, и буду вам показывать! Я сегодня эти мысли не разделяю. И тогда тоже не разделял.

— Как вы относитесь к российским военным базам на территории Беларуси?

— Любой нормальный человек против того, что на территории его страны стоят военные базы иностранного государства. Никто этого не хочет. Но на территории Польши и Литвы ведь стоят военные базы НАТО, это мир. Мы не против, чтобы вступить в НАТО. Только объясните, что мы там будем делать. Есть отношения России и Европы. Я бы очень хотел быть в Европейском союзе, но нас там не ждут.

— Так вы же поддержали евразийскую интеграцию.

— Конечно, поддержал! А что бы вы делали? Маленькое государство, где нет нефти и газа. Людей надо кормить, пенсии платить. Мы говорим в Европе, что нам надо помогать развиваться, а не вводить санкции. Нет чисто развитых демократических стран. Демократия требует постоянного улучшения.

— Вам не кажется, что мы как-то зависли в этом вопросе на 20 лет?

— Ну а что делать? Не требовать же, чтобы нас обложили, чтобы вводили санкции. Европейский союз будет сотрудничать с Евразийским. Это неизбежно.

— В последние годы вы стали часто говорить о возрождении белорусского языка. Даже требуете, чтобы чиновники сдали экзамен на знание мовы. Сами вы готовы сдать такой тест?

— Конечно. Мне нужна, может, неделя, чтобы восстановить язык. Я говорю на русском, потому что у нас 90% не понимают белорусский. Но чиновники обязаны знать оба языка. Нужно издать декрет, указ, чтобы их обязать.

— Вы в разговоре периодически называете Беларусь «Белоруссией». Вы знаете, что это задевает многих белорусов?

— Знаю, я сам этого не люблю. Но я же не специально, иногда срывается.

— В 2012 ваш сын Олег Гайдукевич ушел из милиции, стал вашим заместителем в партии. Готовите преемника?

— Нет, в партии это невозможно, все решается на съезде, голосованием. Но я хочу сказать, что в 90-х в Беларуси было только три политика с харизмой — Лукашенко, Пазьняк и Гайдукевич. А сейчас я увидел еще одного — это мой сын. Поверьте, у него большое будущее.