Соловей: «Лукашенко сказал, что отработка у медиков должна быть 10 лет»

Через три месяца в профессиональной жизни медиков ожидаются нововведения: теперь, чтобы оказывать «специализированную и высокотехнологичную медпомощь», врачам понадобится закончить ординатуру, обучение в которой будет длиться от 2 до 5 лет. Завершается это пятилетним распределением. Такую же корочку придется получить и тем, кто захочет поменять медицинскую специальность. По мнению врача Станислава Соловья, идея сделать так, чтобы его коллеги дольше учились, правильная, но то, что в комплекте со знаниями идет долгая отработка, вызывает вопросы. О причинах и последствиях такой инициативы Станислав Соловей рассуждает в колонке «Зеркала».

До тех пор, пока измененный закон не вступил в силу, для медиков в Беларуси действовала такая система: ты закончил университет, идешь в интернатуру и получаешь специальность, например, кардиохирурга, гинеколога. Следующий этап — ординатура. У нас она была как компенсирующий механизм. Ты можешь пойти туда, чтобы улучшить свои профессиональные навыки, получить квалификацию. Одно время такую «корочку» требовали у тех, кто хочет стать завотделения, но для большинства ординатура была делом добровольным.


В пятницу, 3 ноября, Минздрав сообщил, что врачам трех специальностей придется проходить ординатуру обязательно. Это кардиохирургия, нейрохирургия, рентгено-эндоваскулярная хирургия. Почему именно им? У меня нет ответа. Выходит, только этих специалистов нужно готовить тщательно, а для остальных достаточно года интернатуры? Бред считать, что какая-то специальность сложнее, а какая-то легче, что хирург — это тяжело, а терапевт — легко. Не бывает простой медицины. Любая специальность требует хороших знаний, подготовки и очень долгого обучения. Возьмите ту же онкоурологию. Как за год научить человека делать операции Брикера (хирургическое вмешательство по удалению и замене мочевого пузыря. — Прим. ред.)?



Смотрите дальше. По большому счету, на распределение в медуниверситет все приходят с одним будущим дипломом, в нем стоит «Врач. Лечебное дело» (опущу ситуацию с потоками для хирургов, терапевтов, анестезиологов и так далее). Затем, исходя из количества заявок, ребят распределяют в медучреждения. От того, куда они попадут, зависит их интернатура, а значит, и специальность, которую они получат. Если в будущем у нас продолжат массово выпускать неврологов, кардиологов и так далее, значит, закон об ординатуре затронет небольшое количество людей. Но, если вдруг окажется, что станут выпускать практически одних участковых терапевтов (врачей общей практики), нововведение охватит многих медиков. Ведь в будущем, многие из этих парней и девушек захотят поменять специальность — и чтобы это сделать им придется идти в ординатуру.

Существует, конечно, постановление, при котором, для переподготовки по отдельным специальностям, например, достаточно месячных курсов. Но, скорее всего, такую возможность закроют.

Зачем это нововведение нужно?

Тут два момента. Если мы говорим о качестве образования, такая мера необходима, потому что невозможно обучить врача-специалиста за год в интернатуре или за четыре месяца на курсах переподготовки (для переподготовки по некоторым специальностям достаточно четырех месяцев. — Прим. ред.). Конечно, потом наш начинающий медик может спрятаться за понятием «молодой специалист», которого вроде как опекают старшие коллеги. Но на практике это работает только в крупных клиниках, а в поликлиниках и маленьких городах, где врачей мало, — нет. В итоге система выпускает не до конца подготовленных сотрудников.

Во многих других странах минимальная последипломная подготовка длится от двух до пяти лет. Сравните: в Беларуси гинекологом в интернатуре становятся за год, в Украине — за три. Изменения, при которых врачи должны учиться дольше, назрели давно. Это цель здорового человека, но, думаю, у Минздрава логика другая. Какая? Любой ценой удержать медиков в стране.

{banner_news_end}


Как говорится, цыплят по осени считают, а мы сможем больше понять, как работает новый закон, когда у выпускников-медиков пройдет распределение.

Поможет ли такая система?

Только на короткой дистанции. Люди уезжали и будут уезжать. Разница в зарплатах слишком большая. За пару лет работы врачом, например, в Германии ты выплатишь все долги за образование в Беларуси и еще останешься в плюсе.



Думаю, много лет работать на одном месте прикольно только если ты сотрудник крупной клиники и тебе есть куда расти и развиваться. А если тебя отправили в маленький городок или в поликлинику, при виде которой у тебя дергается глаз, то вряд ли. Представьте, если при этом ты еще и не нашел общий язык с заведующим отделением? У вас конфликт, а ты даже уйти не можешь. У тебя забрали выбор.

Что тогда делать, чтобы остановить отток?

Скажу крамольную вещь, но как есть. Как минимум нужно не сажать врачей за лайк в соцсетях, не кидать в тюрьмы, не избивать. Отток увеличился в 2020 году. Если до этого он был по экономическим причинам, то сейчас в первую очередь из-за того, что за решетку можно попасть за носки неправильного цвета. Жить в такой обстановке не очень приятно. Потом, конечно, идет экономический коллапс: врачи перерабатывают, получают недостаточно, но все же безопасность — это база. Думаю, даже если сейчас в Беларуси медикам поднимут зарплату в четыре раза, это резко не остановит эмиграцию, ведь когда тебе страшно, деньги не успокоят.

Об авторе

Станислав Соловей, 34 года.

С 2016-го работал в 3-й городской клинической больнице имени Клумова в Минске. Получил премию за научную деятельность за 2019 год.

Во время пандемии в Беларуси врач писал жалобы в управление здравоохранения и министерство, требуя справедливого начисления ковидных выплат. В 2020-м участвовал в цепях солидарности медиков и воскресных акциях, на которых его дважды арестовывали осенью того же года. Был членом независимого профсоюза медиков «Панацея». Собирал подписи среди коллег против приговора врачу Артему Сорокину по делу «ноль промилле», принимал участие в выставке «Машына дыхае, а я — не». Выставку власти закрыли, а ее организаторов задержали и поместили в СИЗО.

После увольнения и побега из Беларуси переехал в Одессу, где работает врачом-гинекологом. Является профсоюзным активистом.