«Не стоить отделять современную Чечню от путинской России. Это «самая мякотка» путинизма»

Подробности нападения на журналистку «Новой газеты» и реакция на случившееся. Высказалась и Симоньян.


Журналистка «Новой газеты» Елена Милашина и адвокат Александр Немов сегодня рано утром подверглись нападению по дороге из аэропорта в Грозный. Елена прибыла в Чечню в служебную командировку для освещения процесса по делу Заремы Мусаевой — матери общественных активистов Янгулбаевых и жены федерального судьи.

Неизвестные в масках перехватили журналистку и адвоката по дороге из аэропорта в Грозный и жестоко избили, уничтожили технику и документы.

Елена Милашина рассказала подробности о том, что случилось:

- У Саши (Немова — прим. ред.) сложилось впечатление, что кто-то из них с нами летел. У нас в Москве задержали посадку, потом зашли два человека и сели рядом с ним.

- Мы отъехали от аэропорта и нас нагнали три машины. Одну я запомнила хорошо — это была черная «Тойота Камри». Они выкинули таксиста из машины, нас посадили вниз головой. Проехали какое-то расстояние и машина заглохла. Нас затащили в какой-то овраг и начали избивать. Их было 10-15 человек. Били пропиленовыми трубами, который в Чечне обычно бьют задержанных.

- У меня пароль сложный, а они меня спрашивают: «Скажи цифры». Я предложила сама разблочить телефон, но, чтобы это сделать, меня должны были прекратить избивать. А потом уже залили глаза зеленкой и я ничего не видела.

- Угрожали отрезать мне палец, но когда убедились, что телефон не работает, прекратили это занятие. Потом начали бить по каждому пальцу, методично.


По поводу избиения Елены Милашиной высказалась пропагандистка Маргарита Симоньян.


Циничный комментарий Симоньян несколько подставляет чеченские власти, которые уже спели заявить, что не имеют к этому нападению никакого отношения. Так, министр печати Чечни Ахмед Дудаев отметил, что в деле нападения на Милашину и Немова прослеживается «характерный почерк западных спецслужб». По его мнению, «авторы сценария» преследовали цель дискредитации России перед предстоящим саммитом НАТО в Вильнюсе.

Впрочем, мало кто поверил в предложенную версию. Собрали и другие комментарии по этому поводу.


Анатолий Несмиян, публицист:

— В Чечне активно продвигают тему «Это не мы». Вариантов много — и западные спецслужбы, и какие-то неопознанные провокаторы. В таких условиях искать настоящих виновных в нападении и избиении адвоката и журналистки нет никакого резона.

Причина понятна — внезапно на федеральном уровне появились те, кто готов использовать повод для того, чтобы существенно подорвать аппаратные позиции Чечни. И хорошо, если только на аппаратном. Тут можно быстро взметнуть градус конфликта, к чему в Грозном явно не готовы.

Нюанс в том, что неуверенность Грозного слишком явная, и это даст повод попробовать прижать его еще раз.

Баланс с уходом Пригожина нарушен, теперь будут срочно решать проблему оставшегося без надзора Кадырова.

Александр Невзоров, публицист:

— В России продолжается глумление над избиением журналистки Милашиной. Особо никто радости и не скрывает. Впрочем, издеваются не только грубо, но и «загогулисто». Начался всероссийский марафон хамства, стёба, злобы и лицемерия.

У пропаганды — все «без затей». По ее версии — переодетые овцами сотрудники ЦРУ, МИ-7 и ГУР проникли на территорию Чечни специально для того, чтобы изувечить Милашину и адвоката.

Они с громким блеянием, не отстегивая рогов, и не снимая шкур — исколошматили журналистку, построились в отару и через Ингушетию ушли обратно в Н-Й и Лондон.

Примеры издевательства изощренного показали законотворцы и всякие путинские «органы» типа Бастрыкина. Они дружно расквакались про «необходимость найти виновных». При том, что виновные отлично известны и тронуть их никто не посмеет — эти заявления отличаются особым «смаком».

Олег Пшеничный, блогер:

— Не стоить отделять современную Чечню от путинской России.

Это, как говорят, — «самая мякотка» путинизма. Беспредельное насилие, бесправие простых людей, безудержное обогащение фараонов, слегка прикрываемое лицемерными «скрепами» и «традициями».

Гораздо лучше нас об этом знает Лена Милашина, которая годами туда ездит, ничего и никого не боясь, и рассказывает обществу и миру правду о том, что там происходит, и защищает людей правдой, которую путиноиды так боятся.

Кадыровцев это всё бесит, но, разумеется, они оглядываются на Москву.

Но пальцы сломал Лене — Путин, вся система, которую он построил, и кадыровская Чечня только её часть, первый полигон, с которого Путин начал свои кровавые эксперименты, а Дон Дон — только его жалкая пешка, убогий и трусливый наместник.

Тамара Эйдельман, историк:

— Почему Милашину и Немова не убили? Запросто ведь могли бы убить. Как сказал президент о том человеке, чье имя он боится называть: «Захотели бы отравить, довели бы дело до конца». А почему здесь не довели до конца? Нет человека — нет проблемы.

Вряд ли людей в балаклавах остановили соображения гуманности или страх перед уголовным кодексом. Не случайно Милашина и Немов не стали давать показания полицейскому, заявив, что «не видят в этом пользы». Бояться нападавшим было совершенно нечего. Один удар посильнее — и все.

Но нет.

Потому что нужно-то совершенно другое.

Когда в «1984» у Оруэлла Уинстон, измученный пытками, уже готов признать, что дважды два — не пять и не шесть, а столько, сколько надо, — его все равно не оставляют в покое.

Его мучитель спокойно объясняет: «Вы — изъян в системе, Уинстон. Пятно, которое нужно стереть. Не говорил ли я вам только что, чем мы отличаемся от гонителей прошлого? Мы не довольствуемся вынужденным послушанием и даже самой унизительной покорностью. Когда вы, наконец, нам подчинитесь, то сделаете это добровольно. Мы уничтожаем еретика не потому, что он нам противостоит.

Напротив, пока он противостоит, мы его не уничтожаем. Мы обращаем его, проникаем в подсознание, переделываем. Мы выжигаем в нем все зло и заблуждения, перетягиваем на свою сторону, причем не просто внешне, а искренне, всей душой. Прежде чем мы убьем еретика, он должен стать одним из нас. Для нас недопустимо, чтобы где-либо в мире существовала неверная мысль, какой бы тайной и бессильной она ни была. Даже в миг смерти мы не можем допустить ни малейшего отклонения».

Убить человека недостаточно, надо его сломить. Унизить, искалечить, желательно добиться «добровольного» публичного покаяния, или хотя бы показать всему миру его лицо, залитое зеленкой. Ведь смешно, правда? Ха-ха-ха!!!

{banner_news_end}
Ерванд Абрахамян, иранский историк, уже давно живущий в США, написал страшную книгу «Tortured Confessions» — название, наверное, можно перевести как «Вымученные признания», а точнее — «Признания под пыткой». Он анализирует в ней публичные покаяния, очень модные... в Иране.

«Интервью», которые записывались в тюрьмах после Исламской революции, с точки зрения историка, удивительно похожи на другие такие же покаяния — особенно на те, что делались в Китае при Мао, во время московских процессов в 30-е годы, во время подобных же процессов в странах Восточной Европы, и среди тех узников инквизиции в Раннее Новое время, от которых власти упорно добивались прежде всего признания вины.

Если человек унижен и публично признал свою вину, то его можно даже и отпустить — или убить — дальнейшее уже не так важно для властей.

Я не знаю, что будет дальше с Еленой Милашиной и Александром Немовым — всей душой желаю им выздоровления и душевной стойкости. Стойкости, впрочем, им не занимать. Я желаю стойкости Зареме Мусаевой, на вынесение приговора которой ехали Милашина и Немов. Мусаева получила 5 с половиной лет колонии — просто так, вообще ни за что, просто потому, что ее сын сотрудничал с «Комитетом против пыток». Но если кто-то из них сломается, остановится и даже запишет «извинения» — не я буду тем человеком, который их осудит.

И очень легко сегодня впитать Оруэлловскую безысходность: все попытки сопротивления обречены, все равно тебя предадут и ты предашь, и полюбишь Старшего брата, и будешь обреченно ждать гибели.

Но вообще-то, это не так.

Гамлет говорил Гильденстерну, когда тот сказал, что не умеет играть на флейте: «Назовите меня каким угодно инструментом, — вы хоть и можете меня терзать, но играть на мне не можете».

Пока есть такие люди, как Елена Милашина, Старший брат не всесилен и остается надежда.