Шрайбман: «Силовое сопротивление – рискованная ставка и демсилы ее делают»

Аналитик Артем Шрайбман отметил, насколько изменилась риторика белорусских демсил в пользу радикализации.

— Появилась важная отметка, которую прошли демсилы через два года после начала протестов. Она состоит в том, что, по крайней мере, на уровне руководства — Светланы Тихановской и ее новых министров — есть четкое принятие нормальности силовых методов, — подчеркнул аналитик в эфире «Немецкой волны». — Два года назад это было абсолютным моветоном, нельзя было говорить «за» силовые методы, и лидеры открещивались от любых силовых акций всеми возможными способами.

А сегодня если бы кто-то выступил открыто с позицией «я за мирный протест, насилие — это не наш путь», скорее всего его бы освистали.

Это принципиальный сдвиг в риторике. Я думаю, война стала очень важным катализатором для такого сдвига. И назначение силовиков Сахащика и Азарова на доминирующие позиции — подтверждение этому.

Артем Шрайбман проанализировал состав обновленной верхушки демсил и пришел к выводу, что он концептуально изменился.

— Кабинет (Объединенный переходный кабинет) создан коалицией, в которую входят движение «С*праціў», К*берпартизаны, полк «Пагоня», другие организации. Мы видим, что добрая половина структур, которые создали новый кабинет, — это сторонники силового сопротивления, бывшие силовики, действующие добровольцы.

Если вспомнить, из кого создавался Координационный совет два года назад, то это были деятели культуры, литераторы, бизнесмены, общественные мыслители.

Мы увидели, насколько концептуально изменился пул людей, из которых набираются лидеры белорусской оппозиции, — говорит Шрайбман.


По его мнению, радикальный путь сопротивления имеет больше минусов, чем плюсов, но в то же время обладает возможностями.

— По крайней мере, политизированная часть протестного ядра, те люди, которые до сих пор все еще находятся в состоянии эмоциональной заряженности, читают новости про политику, не отключаются, переживают за то, что происходит в демсилах, явно радикализировались.

Мы видим, что они точно не готовы сказать, что будут и в следующий раз снимать обувь, становясь на лавочку. У тех, кто остался в политике и кого сегодня представляют белорусские демсилы, это, видимо, доминирующий нарратив.

Это и вызов, и возможность. Если мы попадаем в сценарий революционной смены власти в Беларуси, это возможность. Тогда будет структура, будет какая-то мобилизованная координация — то, чего не было в 2020 году.

Во всех остальных сценариях у такого пути больше минусов. Потому что это сужение своей базы внутри страны, это сужение своей международной поддержки, это балансирование и зависимость от тех редких внешних партнеров, вроде Украины, которые еще готовы на своей территории позволять нахождение белорусских добровольцев. То есть таким образом вы попадаете в узкую колею. Это рискованная ставка и демсилы ее делают.

И это, мне кажется, и есть концептуальная смерть мирного протеста. Это не значит, что все белорусы отказались от мирного протеста или от этой идеи. Это значит, что больше у этой идеи публично адвокатов практически не осталось, — сделал вывод аналитик.