Коршунов: «Глубинная политизация, которая произошла в обществе, осталась»

Примерно пятая часть белорусского общества по-прежнему находится «вне политики» и не интересуется происходящим, просто потому, что не хочет интересоваться. Такое мнение высказал социолог, старший эксперт Центра новых идей Геннадий Коршунов на конференции Reshape.

— Создается ощущение, что есть действительно равнодушная часть, кто пойдет, куда ветер подует — за тем, кто первым победит. Я бы сказал, что это процентов 20 населения. Что касается остальных частей, здесь нужно говорить о степени политизации или деполитизации тех полюсов общества, которые наметились в 2020 году, — отметил аналитик. — О подъеме, который был в 2020-м году, сейчас говорить не приходится в силу, с одной стороны, продолжающихся репрессий, с другой — устойчивости экономики, которая случилась в 2021 году.

Но нужно понимать, что политизация — большая, субстанциональная, если угодно — это экзистенциальный процесс, осознание себя и появление желания что-то решать. Есть еще ситуативная политизация — это как раз то, что выплескивалось на улицы, вело людей голосовать и так далее. Как раз о ней в настоящий момент говорить сложно: фактически не то что нет каких-то условий для ее проявлений, но власти делают все, чтобы задушить любые возможные пространства для них, любые инструменты уничтожить.


Поэтому внешняя политизация находится под неимоверным давлением, и еще какое-то время мы ее можем не увидеть. Впрочем, данные опроса Chatham House показывают, что около 60-70% общества поддерживают требования, предъявляемые сторонниками протеста, в том числе политические.



По мнению социолога, по настроениям белорусское общество сейчас ближе всего к украинскому, а в целом за последние полтора года в стране сложилась очень специфическая ситуация:

— Хотелось бы без лишнего пафоса, но фактически почти идет война. Такой уровень репрессий, которые сейчас происходят в Беларуси, вряд ли какая-то из стран переживала после Второй мировой.

Я говорю не только о тех, кто попал за решетку, но и о массовых увольнениях, разнообразных «профилактических беседах» — эти процессы затронули едва ли не каждую семью.

С другой стороны, мы видим разделение общества на отчетливые полюса. И можно понять тех, кто отказывается делать выбор, например у кого в семье произошел раскол: например, дочь за одну позицию, сын за другую, и что делать родителям? Они говорят: все, мы не хотим вообще в это влезать. То есть, аполитичность может быть вынужденной, равно как и деполитизация, потеря интереса может быть вызвана аналогичными процессами.

Я бы не сравнивал нашу ситуацию ни с кем из стран-соседей, кроме, быть может, Украины, в которой, правда, свои факторы и причины разделения общества.



Искренне аполитических людей, сосредоточенных на своей повседневности, повторюсь, всего около 20%. И это, скорее всего, те, у кого не так много денег и иных ресурсов, кто боится потерять то, что имеет.