“Лукашенко не ушел, упустил свой шанс, и тем самым подписал себе исторический приговор“

Бог наказал Лукашенко властью, и я молю Бога, чтобы он побыстрее помиловал его.



20 июля исполнилось 25 лет лет правления Александра Лукашенко. Четверть века, время жизни одного поколения, почти эпоха. И хотя она еще не закончена, можно подводить предварительные итоги.

Государственные СМИ настойчиво внушают мысль, что А. Лукашенко — «отец белорусской государственности», дескать, именно с его избранием Беларусь сформировалась как независимая держава.

Но, наверное, очень символично, что как раз к 25-летнему юбилею правления Лукашенко Россия преподнесла «подарок», принуждая официальный Минск вести переговоры о ликвидации белорусской государственности. Потому что реализация договора о создании «союзного государства» означает, что наш суверенитет превратится в фикцию, пустую формальность.


Получается, что Кремль снял со стены то самое ружье в виде «союзного договора», которое повесил на эту стену собственными руками сам А. Лукашенко 20 лет назад. Видимо, он в душе сильно гордится, как ловко ему удавалось четверть века «разводить на бабки» этих лохов — русских, получая льготные нефть и газ в обмен на поцелуи. Но вот теперь эти «лохи» вытащили из архива давно забытый, казалось, мертвый проект «союзного государства» и приперли к стенке. И тут же выявилась вся слабость, хрупкость нашей независимости, в значительной степени построенной за деньги соседа.

Не думаю, что дискуссии вокруг «союзного договора» приведут к какому-нибудь значимому результату. Но сам факт, что руководство Беларуси вынуждено вести переговоры с такой повесткой дня (объединение с Россией), весьма знаменательный.

Опасность потери белорусской государственности проистекает еще и из того, что в Беларуси большинство населения не являются гражданами, осознающими ответственность за судьбу Отечества. Все эти годы власти формировали национальную идентичность на основе идеологической концепции, что «белорусы — это русские со знаком качества». В итоге получается, что судьба страны, государства зависит от одного человека, от его позиции, представлений, силы или слабости. Это ситуация эпохи средневековья. Таков один из итогов 25-летнего правления.

В момент прихода Лукашенко к власти в 1994 году Беларусь развивалась в рамках общего тренда трансформации постсоциалистических стран. Была разработана программа приватизации госсобственности, началось национальное возрождение, формировалась относительно демократическая политическая система.

Лукашенко все эти процессы перечеркнул, повернул вспять. «Я свое общество за цивилизованным миром не поведу», — заявил он. И это свое обещание выполнил. Приватизация была остановлена, бизнесмены объявлены «вшивыми блохами». Вместо белорусского национального возрождения начала насаждаться идеология «славянского единства». Был установлен жесткий авторитарный режим, ликвидирован механизм смены власти в виде свободных выборов. Президент взял курс на объединение с Россией.

Безусловно, в тот период такая политика отражала настроения большинства населения. Созданная Лукашенко социальная модель — это консервативная реакция белорусского общества на вызовы модернизации, бунт против назревших реформ, страх перемен. Это такая антиутопия ХХI века.

Белорусская социальная модель обеспечивала стабильность, была оптимальной для удержания власти. Но в ней есть один большой дефект. Она блокирует развитие, подавляет объективно назревшие источники перемен, оставляя обществу лишь возможность пассивной адаптации к заданным властью условиям существования.

Не сразу выяснилось, что стабильность — это лишь красивое название застоя. Белорусская социальная модель исчерпала себя где-то к концу 2000-х годов. С тех пор темпы экономического роста в Беларуси оказались ниже мировых, не говоря уже о сравнении с развивающимися рынками. Страна 10 лет никак не может выйти на зарплату, превышающую 500 долларов. При том, что доллар за это время девальвировался. Если вынести за скобки совсем клинические случаи Зимбабве и Венесуэлы, то Беларусь — фактически мировой лидер по инфляции и девальвации за эти годы. Обратите внимание: ни официальные лица, ни государственные СМИ давно уже не говорят о преимуществе белорусской социальной модели.

Нельзя сказать, что Лукашенко никак не реагировал на эту ситуацию застоя. Предпринимались попытки корректировки политического курса. Прекращена война с бизнесом, даже созданы оффшоры, анклавы с благоприятным инвестиционным климатом (Парк высоких технологий, китайско-белорусский индустриальный парк «Великий камень»).

Но все это слишком мало и слишком поздно. Менять отжившую белорусскую социальную модель А. Лукашенко не собирается, т.к. любые системные реформы означают угрозу его единоличной и неограниченной власти. Поэтому комендантский час длиною в 25 лет продолжается.

Если бы у Лукашенко хватило здравого смысла уйти в отставку где-то в 2010 году, то он бы имел шанс остаться в исторической памяти народа со знаком плюс. Особенно на фоне того кризиса, в который вступила в 2010-х годах белорусская социальная модель. И на контрасте с этими негативными процессами период правления Лукашенко выглядел бы как эпоха стабильности.

Однако Лукашенко не ушел, упустил свой шанс, и тем самым подписал себе исторический приговор.

Политический парадокс Лукашенко состоит в том, что, ответив на социальный запрос общества в середине 1990-х годов, он в определенной мере стал его заложником. В итоге реализация этого запроса привела страну в тупик, при этом он растерял народную поддержку.

Сегодня очевидно, что белорусское общество переросло Лукашенко. У большинства общества есть психологическое ощущение тупика, безнадёги, отсутствия перспектив. В частности, это выливается в массовую трудовую эмиграцию. Лукашенко стал тормозом на пути развития и перемен.

Кстати, сам Лукашенко, видимо, знает результаты социологических исследований, поэтому не имеет никаких иллюзий насчет своей популярности. 11 июня, выступая перед чиновниками, он заявил: «И я понимаю, и вы понимаете, что уж не умирает народ от любви к нам».

Теперь А. Лукашенко выглядит как памятник другой эпохи, живой экспонат музея прошлого, символ стагнации и застоя. Каждый год его пребывания у власти — это потеря исторического времени для страны. И чем дольше Лукашенко остается у власти, тем больше будет разрушаться его положительный образ в массовом сознании и в памяти потомков.