Три маленькие лжи Татьяны Короткевич

Вообще-то, я довольно скептически отношусь к концепции полной правды и ни в коем случае не являюсь здесь моральным максималистом. Все мы в жизни вынуждены время от времени лгать — нередко это оправдано и обстоятельствами и последствиями "тотальной правдивости".

Меня, однако, удивляет и задевает тот вариант неуклюжей лжи, который не вызван неизбежной необходимостью и который очень легко и быстро может быть проверен.

Сразу после своего первого выступления по БТ кандидат в президенты Татьяна Короткевич заявила в интервью Еврорадио, что «во время записи говорила без подготовленных бумаг и помощи технического суфлера».

Каждый, кто хоть немного знаком с телевидением, понимает, что это неправда.

Все самые большие и красноречивые политики читают свои телевизионные речи. Когда человек говорит от себя — это совсем иначе, это сразу видно, фразы не сглажены, присутствуют эмоциональные всплески и разрывы. Было очевидно, что Короткевич читает подготовленный текст, иногда она запиналась и перечитывала фразы. Что в этом плохого? Зачем лгать? Какая в этом практическая необходимость?

Другой, более известный пример. Читаем в том же материале Еврорадио сразу после первого выступления Короткевич — «Но второе свое выступление она обещает произнести по-белорусски». Здесь не приведено конкретной цитаты Короткевич, но никто эти ее слова не опровергал, не корректировал. Более того, в социальных сетях представители команды Короткевич именно этими словами отвечали на критику — мол, посмотрите, второе выступление будет по-белорусски.

Ложь проявилась уже через неделю, когда во втором выступлении по БТ Короткевич по-белорусски говорила около трех минут из 30-ти.
Опять-таки — зачем было лгать? Ну, сказала бы — «часть выступления будет по-белорусски…» Или — «я хочу по-белорусски, но начальство не позволило».

И наконец, третье. В интервью Глебу Лободенко в рамках совместного проекта ePramova.org и Naviny.bу, отвечая на вопрос, сколько в этом году платили сборщикам за подписи, Короткевич говорит — «Вы что?! Нисколько! Все добровольно!» Кандидат пошла еще дальше, заявив: «Я даже не знаю о том, чтобы платили в 2010 году».

Признаюсь, я даже подпрыгнул на месте, когда это прочитал. Послушайте, сколько раз уже об этом писано-переписано — то, что на выборах платят, давно никто не отрицает.

Можно же было дипломатично ответить в стиле «люди целыми неделями работают без передышки, тратят свое время и силы, естественно, что их работа должна оплачиваться».

Зная, что за подписи платят, но не зная конкретных цифр, я даже специально «навел справки» по этому поводу. Докладываю — сборщикам подписей за Короткевич в нынешней кампании платили по 5 тысяч белорусских рублей за подпись. Конечно, это совсем не то, что было в 2010 году, когда за подпись платили по 1 доллару и (при определенных обстоятельствах) даже по 2 доллара.

Я вот что скажу. Когда вы начинаете лгать, это еще не значит, что вы становитесь политиком. Лгать тоже надо уметь, поучитесь у некоторых коллег.
Лгать надо так, чтобы: 1. Это невозможно было проверить. Или 2. Ложь выявляется лишь спустя длительное время, когда о ней уже все забудут.

И кстати, у меня есть своя версия, почему Короткевич в некоторых вопросах так легко и свободно говорит неправду. Ведь все три приведенных мною примера имеют значение только для так называемой политически активной части общества. Для широкой публики можно говорить — «не читаю с экрана свое выступление, и кампания никому не платит». Люди в этом не разбираются, могут и поверить. А те эксперты и политические активисты, которые знают, что это неправда — кому они нужны, кого интересует их мнение? Они же не большинство, не «болото», к которому нужно достучаться.

Не знаю, удалось ли завоевать «болото» команде Татьяны Короткевич, но мое доверие она стремительно теряет.