Первое интервью губернатора Минщины: “Больше всего не терплю обмана“

Анатолий Исаченко о проблемах и планах, а также о некоторых подробностях биографии, которыми руководители такого уровня обычно предпочитают не делиться.

– Анатолий Михайлович, если честно, очень надеемся, что это интервью поможет восполнить определенный дефицит информации о Вас. Ведь людям небезразлично, что за человек возглавил ведущий регион страны и с какими намерениями он пришел на эту должность. Тем более что родом Вы из Брянской области, а учились и работаете всю свою жизнь в Беларуси. Так сложились обстоятельства или это стало осознанным выбором?

– Рос я в обычной сельской семье. Нас, детей, было пятеро. Старшего брата, к сожалению, уже нет в живых. Мама работала дояркой, и я тоже помогал ей – доил коров. Отец трудился в полеводстве. В хозяйстве занимались выращиванием хмеля, и в сезон он садился на комбайн.

Взрослели тогда очень рано. С 4-го класса я уже работал. А что делать: семья-то большая! Наполнял водой 200-литровую деревянную бочку, привязанную на телеге, – и вперед, кобыла Щука, на сенокос! За это мне платили «дневку» – 2 рубля 76 копеек.

– Вы же совсем пацаненком были! Как справлялись-то?

– Так и справлялся. Бригадир сказал воду из башни брать, там якобы обеззараженная. А мужики-косцы пригрозили: если привезешь такую, мы тебя ремнем отшлепаем. Только из колодца! Сколько того весу в 12 лет, подбородком до колодезной ручки еле доставал, а набрать 200 литров надо, представляете? (Смеется.) И старался. Ведь мужики могли и не шутить!

Когда решил поступать в 83-м году, принципиальной разницы, где учиться, не было. «Тимирязевка» (Московская сельскохозяйственная академия им. К. А. Тимирязева. – Авт.) и Горецкая сельхозакадемия котировались практически на одном уровне. Но в Горках учился брат двоюродный, он предложил поступать туда. Так вот все и сложилось…

Рано утром из дому ехал на автобусе до города Клинцы, там садился на поезд до Унечи, потом на дизель Унеча – Орша, и в семь вечера был на станции Погодино. Обратно добирался другим путем, но тоже около полусуток в дороге. Это сейчас в каждой семье одна-две машины, тогда об этом и речи не было.

– (Улыбается.) Довольно-таки сложный путь к знаниям был у Вас…

– Зато вот эта дорога, общение запомнились. Поезд часто делал остановки и, начиная с Унечи, заполнялся студентами так, что в Погодино две трети пассажиров выходило.

Те годы оставили яркие воспоминания. Мне, деревенскому парню, многое казалось необычным, удивительным.

Академия была на высоте: мощный преподавательский состав, сильные научные школы земледельческого, инженерного направлений. Обучалось много иностранных студентов. В нашей группе были ребята из Панамы, Экваториальной Гвинеи, Сальвадора. Мы и жили в одном общежитии. Конечно, разные по своему менталитету и в быту, но сдружились – в конце учебы обменялись адресами… Все-таки зарубежные студенты что-то привносили в нашу жизнь, ценили нашу простоту и добродушие, сами менялись в лучшую сторону.

– Бываете ли на своей малой родине?

– Каждый год стараюсь хотя бы день выкроить и съездить туда именно на Радуницу – походить, посмотреть, подумать… Мои родители рано ушли из жизни, похоронены там. Сама деревня из-за чернобыльской беды попала под отселение. Сейчас в ней практически никто не живет.

Наверное, Радуница – это единственный день, когда все туда стараются приехать. И встречи с земляками всегда очень волнующие.

– Ваше кредо – работать там, где живешь, и жить там, где работаешь. Хотелось бы уточнить, какой смысл Вы вкладываете в слово «жить»…

– Знаете, не люблю, когда живут наездами: отработал и опять уехал. На мой взгляд, в этом есть некая неполноценность. Все-таки, считаю, надо и жить там, где люди. Тогда проще понять их проблемы и нужды, почувствовать ситуацию изнутри.

Для себя это я определил еще в молодые годы, когда возглавил хозяйство. Ведь сельский руководитель для всех, по сути, батька, несмотря на годы. Обращаются к нему с разными вопросами и в любое время суток. Приходится вмешиваться, помогать. И когда люди видят, что руководитель вместе с ними, тогда воспринимают его совершенно иначе.

– Не так давно в одном из интервью, будучи еще в должности председателя Могилевского областного Совета депутатов, Вы говорили о том, что сегодня крайне важно преодолеть иждивенческие стереотипы… Вы полагаете, они еще сильны в нашем обществе?

– Иждивенчество некое присутствует. Понятно, что дорогу человек сам не построит. Хотя вскладчину – можно, и уже есть хорошие примеры. Но что, скажите, мешает навести порядок возле собственного дома?

Расскажу случай из жизни, за который мне до сих пор стыдно. Работая председателем райисполкома, взял за правило каждые выходные выезжать в одно из хозяйств. Вместе с руководителем обычно полдня-день колесили по территории. Была возможность более тесно пообщаться, обсуждать планы и задачи, а через месяц-полтора возвращаться к разговору и смотреть, что сделано. Тогда, кстати, в Кировском районе сложилась сильнейшая команда.

Так вот, объезжая хозяйство «Свердлово» с его руководителем Анатолием Леонидовичем Ланкутем, где-то в половине девятого утра заметил женщину, передвигавшуюся на коленях возле дома. Возмущаюсь: «Что, уже с утра?!.» Ну, что я мог подумать? Это же деревня, выходной день. А мне объясняют: всю жизнь работая дояркой, женщина проходила в резиновых сапогах и теперь у нее ноги больные. Чем она занималась? Убирала мусор вокруг дома.

Прошло 15 лет, а до сих пор гложет, что подумал такое об этой простой труженице. А у нас еще рассуждают, якобы кто-то кому-то должен. Государство создало условия, поэтому каждый обязан трудиться в меру своих сил, заботясь о себе и своих близких. Чтобы жить лучше и в комфортных условиях.

У меня вообще мечта такая, чтобы люди дружно вышли в один день и убрали вокруг своих домов. Какая чистота и порядок были бы!

Но проблему иждивенчества я рассматриваю шире и увязываю ее со способностью к самореализации. Считаю, каждый человек должен определить свое место в жизни. Задача же руководителя – помочь раскрыть его возможности и потенциал. Жизнь обязательно поможет найти баланс и расставит все точки над «і».

– Говорят, что опыт и профессиональное чутье помогают Вам легко разбираться в людях. Вы никогда не ошибались?

– (Улыбается.) Я же не экстрасенс и не ясновидящий. Каждому свойственно ошибаться, и это естественно. Работая с кем-то, надо ему верить. Постараться найти то, что у него лучше получается, что ему интересно. Тогда и человек раскрывается по-другому, максимально реализует свой потенциал. И руководителю приятно, что не ошибся. Как видите, ничего сверхъестественного.

– С какими людьми Вам комфортно работать?

– Стараюсь окружать себя грамотными, компетентными специалистами. Чтобы и самому где-то поучиться.

Больше всего не терплю обмана. Пусть лучше скажет, что не получилось и я, возможно, подставлю плечо. Но когда на словах одно, а в реальности – совершенно иное, какой смысл иметь дело с этим человеком? Поэтому работу надо строить на доверии. Конечно, спрос должен быть и подстегивать тоже, видимо, нужно. Но должно превалировать желание трудиться, чтобы получать удовольствие от работы. На страхе ответственности долго не продержишься.

– Легко ли Вас вывести из себя? И какого стиля придерживаетесь в общении с подчиненными?

– (Улыбается.) А вы как думаете?.. Стараюсь быть выдержанным, но не могу сказать, что никогда не выхожу из себя. Иногда одна неосторожно оброненная фраза может изменить мое мнение о человеке.

Вообще отношения с подчиненными строю как с коллегами. Стараюсь в них увидеть, прежде всего, людей, ведь должности приходят и уходят… Однако не буду работать с человеком, которому не верю и не доверяю.

Не стремлюсь объявлять выговоры и наказывать. Важно понять, почему не получается: то ли не хочет, то ли не может, то ли что-то мешает. Только потом я вправе делать определенные выводы. Я же не думаю, что кто-то специально делает хуже.

– Но ошибки прощаете?

– Да, я не злопамятный. (Улыбается.) Но помню…

– Значимо ли для Вас то, что о вас говорят и думают окружающие, пишут газеты и в интернете?[/b]

– Если скажу, что нет, покривлю душой. Когда абсолютно все равно, о чем говорят и пишут, наверное, такой человек мертвый. Иначе и не скажешь.

Правда, я не зацикливаюсь на этом. Стараюсь брать во внимание. Но если принятое мною решение поддерживают 75 процентов людей, считаю, что оно правильное.

[b]– Выступая на сессии облсовета, утвердившей Вас в должности председателя облисполкома, Вы назвали три главные проблемы, которые существуют в столичной области: рост кредиторской и дебиторской задолженности в организациях, низкая доходность сельского хозяйства и снижение загрузки строительных предприятий. Откровенно говоря, их нельзя назвать новыми, они, скорее, из разряда «долгоиграющих». Наверное, у Вас есть свое видение, как их решать?

– Ничего нового я действительно не сказал, а констатировал факты, которые, к сожалению, есть. Над этим нужно работать. Как? Методы и подходы разные. Дать сегодня готовые рецепты я не могу, хотя что-то уже обозначил и дал соответствующие поручения, по этим направлениям работают.

Рассчитывать на немедленный результат и сиюминутную выгоду не приходится. Это ежедневный кропотливый и планомерный труд, зависящий от многих факторов. Жизнь ведь ставит нас в разные условия, которые нужно преодолевать, тщательно изучив, взвесив все «за» и «против», пропустив их через себя. Иначе быть не может. Поэтому в выходные дни стараюсь уединиться, спокойно поработать с документами, проанализировать ситуацию. Потом с коллегами советуюсь, чтобы сверить наши мысли и принять решение.

– Когда никто не мешает, кроме журналистов «МП»…

– (Улыбается.) Так сложился стиль моей работы. Вообще, деньги, кадры любят тишину и спокойствие.

– Существуют некоторые опасения у работников социальной сферы, что Вы в силу специфики своей прежней работы в должности заместителя председателя Могилевского облисполкома станете уделять повышенное внимание развитию именно сельскохозяйственного производства…

– Моя позиция такая: отрасли должны развиваться равномерно, но в приоритете два направления – инвестиционная деятельность и промышленность. Объясню, почему. Согласитесь, что проблемы в том же здравоохранении или образовании можно решать, когда есть финансовые средства. А бюджет «формирует» промышленность, не село. Поэтому будем усиливать работу в этом направлении с тем, чтобы развивать, в том числе, инфраструктуру наших поселков различного уровня. Возьмите те же Гатово, Колодищи. Люди построили дома, а дороги плохие. Все пишут, а мы все говорим, но решить-то не можем из-за отсутствия средств. Частично делаем, но недостаточно.

Чтобы жить богато, лучше всего иметь собственные деньги. Можно взять кредитные ресурсы, но они относительно дорогие. Или взять в долг у соседа – это инвестиции. Он одолжит, если будет верить вам и иметь подходящие условия для размещения своего капитала. Поэтому и над решением стратегической задачи по привлечению инвестиций надо много-много поработать.

Что касается сельского хозяйства, я практически 28 лет в этой отрасли, есть свое видение некоторых вопросов. Через месяц-другой сформируем программу, по которой будем работать. Ничего кардинального и сверхъестественного, но, чтобы выходить на рынки, в основе должна быть экономика. Нужно снижать себестоимость продукции, сохраняя ее качество, либо создавать что-то абсолютно новое, чего нет ни у кого.

– Обычно сев и жатву у нас считают самыми напряженными этапами сельскохозяйственного года. А Вы как-то сказали, что весенний сев и уборочная пора – самые легкие кампании у сельских тружеников. Что же тогда, на Ваш взгляд, самое сложное и ответственное?

– Ну что там посеять, если все подготовлено? Две недели – и сев завершен. Жатва – символический финиш, когда люди на подъеме и хочется вот этого чувства удовлетворения своим трудом. Заметьте, уборка обычно проходит на одном дыхании за три недели. Если, не дай бог, затянулась – пошли проблемы…

Тяжело и сложно – вот этот ежедневный, вроде незаметный труд. Работа того же механизатора со средствами защиты или на подкормке растений невидима для непосвященных, но если она некачественная, то и нужного результата не будет. А доярка, идущая в 5 утра на дойку, несмотря на погодные условия? При этом еще детей нужно в школу-садик собрать… Разве ей легко? Как соизмерить вклад в общее дело комбайнера, которого с почестями сажаем на комбайн, кормим (дома жена еще приготовит вкусный ужин, постирает), и той же доярки, пастуха, телятницы, которая должна своих подопечных выпоить-вынянчить?

Какая «битва за урожай»? Мне это выражение категорически не нравится. С кем мы бьемся? Разве что с собственной безалаберностью…

При этом я нисколько не умаляю значимость и напряженность посевной или уборочной кампании.

– Что является главной мотивацией в теперешней Вашей работе?

– Настроенность на результат – на улучшение экономического положения области и в целом жизни людей. Проблемы мы знаем. Будет удовлетворение от того, что получилось решить их. Лучше поработаем – значит, больше сможем. Но не стоит гоняться за каждой мелкой проблемой, иначе упустим основное и будем топтаться на месте.

– Как выдерживаете напряженный рабочий график?

– Многолетняя привычка спасает. (Улыбается.) Хотя раньше работа с бумагами была катастрофой, сейчас жизнь заставляет.

– На что предпочитаете тратить свободное время?

– У меня три внучки: Маша, Саша и Ульяна – пять с половиной, два с половиной года и годик. Много общаемся, гуляем вместе.

– Балуете, небось?

– (Улыбается.) Балую, а куда денешься? Раз детей, работая в хозяйстве, практически не видел (а первые лет 10 в отпуске вообще не был), то надо хотя бы внукам больше внимания.

Я заядлый охотник. Но уже прошел ту стадию, когда интересует исключительно добыча. Нравится находиться в лесу, следить за повадками животных, любоваться красотами нашей природы. Должен сказать, что настоящий охотник – первый ее защитник.

И люблю иногда просто поваляться. Но это занимает у меня крайне мало времени. В отпуске отсыпаюсь первые 2–3 дня. Потом начинается «ломка» – надо двигаться, действовать!