Пастухов: Русский народ в полной мере несет ответственность за развязанную его правительством войну

Мысль изреченная есть ложь. Обреченный всплыть на поверхность тезис о «виновности русских», будучи повторен многократно, начинает резать слух, но и отбросить его просто как что-то несущественное уже не получится – слишком сложна, многогранна и болезненна тема, пишет политолог Владимир Пастухов.

Говорить, что война в Украине – это война Путина, а не война русского народа, сегодня правда как-то неловко. То, что значимая часть (не берусь судить о точной цифре) населения поддерживает войну и не желает критически осмыслять транслируемую официальной пропагандой информацию о ней, есть очевидный и, можно сказать, доказанный факт. Именно поэтому санкции против России, а не против отдельных лиц в ее политическом руководстве, выглядят на данном этапе естественными и неизбежными.

Значит ли это, что каждый русский прямо или косвенно виновен в развязывании этой войны? Или, наоборот, значит ли это, что тот русский, который, трижды перекрестившись, открестился от этой войны, ни в чем не виновен и может спать со спокойной совестью? Мне кажется, что сама постановка этих вопросов в такой плоскости некорректна, и именно поэтому на них заведомо невозможно дать правильный ответ.

Вопрос нужно сузить как по субъекту, так и по предмету.


Сначала надо определиться, кто такие русские: идет ли речь о русском народе или также о каждом в отдельности русском человеке? А есть же еще вопрос о том, какой он русский – по паспорту, по крови, по языку, по убеждениям? Депардье – он вообще кто?

Одновременно необходимо разложить весьма неопределенную «вину» на такие ее конкретные составляющие, как виновность, ответственность и стыд.

В результате мы получим не один, а много вариантов ответа на проклятые вопросы.

Начнем с виновности. Виновность есть морально-правовая категория, которая может быть атрибутирована только к отдельно взятой, реально существующей, конкретной личности. Не бывает коллективной виновности. Поэтому нельзя говорить о «коллективной вине» любого народа, будь то русский народ сегодня или немецкий народ вчера.



Те, кто ничего не делают, но внутренне, хотя бы и молча, оправдывают войну, на мой взгляд, виновны в происходящем, если не по правовому закону, то по закону нравственному. Сложнее с теми, кто позиционирует себя как нейтральный агент. Мне кажется, однако, что война есть явление такого масштаба, что это исключает возможность сохранения удобной и комфортной позиции быть «над схваткой» или не иметь своего мнения. Это тот случай, когда наличие мнения является моральным императивом. Ты можешь бояться его высказать, ты можешь не проявлять свое отношение активно, но ты обязан его иметь, иначе ты виновен наравне со всеми теми, кто рукоплескал этой войне.

Те, кто не принял войны, кто оказал ей сопротивление, пусть только и в своих мыслях, вряд ли могут считаться виновными в происходящем лишь потому, что они русские по одному из вышеперечисленных обстоятельств. Но и здесь не все просто. Быть невиновным не всегда значит не нести ответственности. Это хорошо знают даже владельцы машин на дорогах.

В отличие от виновности, ответственность может быть коллективной и может быть атрибутирована к русскому народу как к виртуальному целому, так же, как она в свое время была атрибутирована к немецкому народу в целом, что в числе прочего нашло выражение в наложенных на Германию после войны репарациях. Полагаю, что русский народ (не нация, коей в России пока не сложилось) в полной мере несет ответственность за развязанную его правительством войну, что в принципе и является политико-правовым обоснованием вводимых другими государствами санкций.



И, наконец, вне зависимости от первого (виновность) и второго (ответственность), я как носитель языка и культуры испытываю, как русский человек, чувство стыда. Я чувствую острую потребность перечитать заново «Ночь в Лиссабоне» и «Тени в раю» Ремарка, потому что мне нужна сегодня опора, позволяющая мне одновременно оставаться русским и смотреть в глаза украинцам. Ни то, ни другое я не хочу потерять.