Девятый «заговорщик» выехал в Украину: Я человек, который просто мимо проходил
На днях стало известно о девятом обвиняемом по делу «о покушении на Лукашенко». Это член Сейма партии БНФ Виталий Макаренко, который сейчас пытается получить политическое убежище в Украине. КГБ Беларуси заявил, что наша страна сделает запрос на экстрадицию «заговорщика».
Еврорадио связалось с Виталием Макаренко. Он рассказал, какое отношение имеет к зум-конференциям, показанным по ТВ, и что думает по поводу уголовного дела.
- Как случилось, что вы привлекли внимание силовиков?
- Моё изображение было в пропагандистских фильмах: это были записи разговора в зуме, там я представлялся. Но я даже не знаю, каким образом можно меня приплести к перевороту или покушению. Я лишь однажды высказался о том, что победители революции решают, законными были их действия или нет. И привел пример большевистского переворота.
На те разговоры я попал не случайно — в том плане, что меня туда пригласили. Но во время разговора не было никаких моментов, которые можно было бы связать с покушением или с каким-то переворотом. Первый разговор вообще носил характер политологической лекции.
{banner_news_show}
Большую часть второй лекции обсуждалась декларация, которая могла бы стать опорой для объединения всех оппозиционных сил. Там тоже ничего криминального нет. Ни фамилии Лукашенко, ни чего-то такого я не слышал. Обсуждалась каждая запятая, что в каком абзаце поставить. Во время разговора я просто поставил телефон на стол и занимался своими делами.
Были разговоры о возможных вариантах развития событий. Какие-то исторические параллели проводились. Все это носило характер интеллектуально-дискуссионного клуба.
- Как вы оказались в Украине?
- Я находился в Беларуси до 17 апреля 2021 года. 12 апреля первых фигурантов забрали. Если я такой опасный заговорщик, сообщник государственного переворота, почему за 5 дней меня даже на допрос не вызывали? Я же никуда не прятался, сидел дома в Могилёве, занимался обычными делами. До Костусёва в Техтин доехали, а до меня в Могилёв нет?
Я в принципе не планировал уезжать, но спираль начала раскручиваться. У нас, как говорят, «бывает не до законов», и у меня начали появляться сомнения. Поэтому я решил уехать, но никакой вины за собой не чувствую. И объективно не за что чувствовать. Для меня вообще загадка: что я или Костусёв могли сделать для покушения на Лукашенко? Оружия у нас нет, мы люди обычного достатка, выходов на силовые структуры нет, каких-то глубинных связей с чиновничеством нет, сотен тысяч боевиков нет. Я просто вижу тотальную деквалификацию Генпрокуратуры, КГБ и так далее.
- Зачем вы принимали участие в дискуссиях?
- Мы с Зенковичем приятели по партийной линии с начала 1990-х. Раз в полгода, год созванивались: как дела, какие мысли насчет происходящего. Однажды я высказал идею, что единственное, чем сейчас стоит заниматься — это объединение всех оппозиционных сил. И традиционной оппозиции, и кабинета Тихановской, и НАУ, и остальных. Ведь дробление, взаимные ссоры и недоверие недопустимы. И мне Юрий говорит: «Хорошо, у нас есть объединение политических экспертов. Если хочешь, присоединяйся, мы там обсуждаем в том числе и такие варианты». Я присоединился, но там обсуждали абсолютно разные темы. Не совсем то, за чем я пришёл. И мне было, честно говоря, не интересно.
Я высказал это Юрию и с середины января мы с ним не общались. В этих зум-конференциях я больше не участвовал.
- Как вы считаете, зачем это дело о «покушении»? Что это значит?
- Я человек, который, как говорят, просто мимо проходил. Я подозреваю, что и все остальные в таком же положении, особенно Костусёв. То, что сейчас выходит из уст людей, которые сидят, не имеет никакого веса. Находясь в когтях КГБ, говорить можно всё, что угодно. Мы не знаем, что там происходит.
Я считаю, что это хорошо разработанная провокация. Трудно сказать, это белорусский КГБ, или российская ФСБ, или их общее дело. Только им это выгодно.
Здесь есть польза для белорусских властей. «Покушение» на лидера — и сразу его электорат, соратники смыкают свои ряды вокруг него. Рисуется негативный образ оппозиции. У нас народ сочувствующий, тем более, когда начали говорить, что там детей хотели убить. Может, на какую-то часть населения это как-то повлияет.
Также профит имеет Россия. Она говорит: «Ты же видишь, Александр Григорьевич, мы единственные, кто может тебя защитить. Иди к нам».
Знаете, не делаются заговоры, попытки покушения в зуме под запись. Зенкович каждый раз предупреждал, что разговор записывается. И говорить, что серьезные, адекватные люди обсуждают вопрос такого рода в зуме — это какая-то фантасмагория.
- Чем вы занимались в Беларуси в последнее время? Что будете делать в Украине?
- Я член Партии БНФ с 1997 года, член Сейма Партии БНФ и последние годы был руководителем Могилевской областной организации БНФ. У меня семья в Украине, я регулярно сюда езжу. Фактически последние годы я жил на две страны.
30 апреля я подал заявление на получение политического убежища — как только узнал об уголовном деле. В период рассмотрения заявления украинские власти не имеют права меня выдавать. Единственное, что белорусские структуры могут похитить меня, как Федуту и Зенковича из Москвы. Но надеюсь, что у них нет возможностей так работать в Украине.
Естественно, что от политически-общественной деятельности я не отойду. Насколько возможно ею здесь заниматься, трудно сказать, но тем не менее. Планы обычные: жить, работать, ждать, пока произойдут изменения. Я не собираюсь бросать Беларусь. Как только будет возможность, я вернусь.
Еврорадио связалось с Виталием Макаренко. Он рассказал, какое отношение имеет к зум-конференциям, показанным по ТВ, и что думает по поводу уголовного дела.
- Как случилось, что вы привлекли внимание силовиков?
- Моё изображение было в пропагандистских фильмах: это были записи разговора в зуме, там я представлялся. Но я даже не знаю, каким образом можно меня приплести к перевороту или покушению. Я лишь однажды высказался о том, что победители революции решают, законными были их действия или нет. И привел пример большевистского переворота.
На те разговоры я попал не случайно — в том плане, что меня туда пригласили. Но во время разговора не было никаких моментов, которые можно было бы связать с покушением или с каким-то переворотом. Первый разговор вообще носил характер политологической лекции.
{banner_news_show}
Большую часть второй лекции обсуждалась декларация, которая могла бы стать опорой для объединения всех оппозиционных сил. Там тоже ничего криминального нет. Ни фамилии Лукашенко, ни чего-то такого я не слышал. Обсуждалась каждая запятая, что в каком абзаце поставить. Во время разговора я просто поставил телефон на стол и занимался своими делами.
Были разговоры о возможных вариантах развития событий. Какие-то исторические параллели проводились. Все это носило характер интеллектуально-дискуссионного клуба.
- Как вы оказались в Украине?
- Я находился в Беларуси до 17 апреля 2021 года. 12 апреля первых фигурантов забрали. Если я такой опасный заговорщик, сообщник государственного переворота, почему за 5 дней меня даже на допрос не вызывали? Я же никуда не прятался, сидел дома в Могилёве, занимался обычными делами. До Костусёва в Техтин доехали, а до меня в Могилёв нет?
Я в принципе не планировал уезжать, но спираль начала раскручиваться. У нас, как говорят, «бывает не до законов», и у меня начали появляться сомнения. Поэтому я решил уехать, но никакой вины за собой не чувствую. И объективно не за что чувствовать. Для меня вообще загадка: что я или Костусёв могли сделать для покушения на Лукашенко? Оружия у нас нет, мы люди обычного достатка, выходов на силовые структуры нет, каких-то глубинных связей с чиновничеством нет, сотен тысяч боевиков нет. Я просто вижу тотальную деквалификацию Генпрокуратуры, КГБ и так далее.
- Зачем вы принимали участие в дискуссиях?
- Мы с Зенковичем приятели по партийной линии с начала 1990-х. Раз в полгода, год созванивались: как дела, какие мысли насчет происходящего. Однажды я высказал идею, что единственное, чем сейчас стоит заниматься — это объединение всех оппозиционных сил. И традиционной оппозиции, и кабинета Тихановской, и НАУ, и остальных. Ведь дробление, взаимные ссоры и недоверие недопустимы. И мне Юрий говорит: «Хорошо, у нас есть объединение политических экспертов. Если хочешь, присоединяйся, мы там обсуждаем в том числе и такие варианты». Я присоединился, но там обсуждали абсолютно разные темы. Не совсем то, за чем я пришёл. И мне было, честно говоря, не интересно.
Я высказал это Юрию и с середины января мы с ним не общались. В этих зум-конференциях я больше не участвовал.
- Как вы считаете, зачем это дело о «покушении»? Что это значит?
- Я человек, который, как говорят, просто мимо проходил. Я подозреваю, что и все остальные в таком же положении, особенно Костусёв. То, что сейчас выходит из уст людей, которые сидят, не имеет никакого веса. Находясь в когтях КГБ, говорить можно всё, что угодно. Мы не знаем, что там происходит.
Я считаю, что это хорошо разработанная провокация. Трудно сказать, это белорусский КГБ, или российская ФСБ, или их общее дело. Только им это выгодно.
Здесь есть польза для белорусских властей. «Покушение» на лидера — и сразу его электорат, соратники смыкают свои ряды вокруг него. Рисуется негативный образ оппозиции. У нас народ сочувствующий, тем более, когда начали говорить, что там детей хотели убить. Может, на какую-то часть населения это как-то повлияет.
Также профит имеет Россия. Она говорит: «Ты же видишь, Александр Григорьевич, мы единственные, кто может тебя защитить. Иди к нам».
Знаете, не делаются заговоры, попытки покушения в зуме под запись. Зенкович каждый раз предупреждал, что разговор записывается. И говорить, что серьезные, адекватные люди обсуждают вопрос такого рода в зуме — это какая-то фантасмагория.
- Чем вы занимались в Беларуси в последнее время? Что будете делать в Украине?
- Я член Партии БНФ с 1997 года, член Сейма Партии БНФ и последние годы был руководителем Могилевской областной организации БНФ. У меня семья в Украине, я регулярно сюда езжу. Фактически последние годы я жил на две страны.
30 апреля я подал заявление на получение политического убежища — как только узнал об уголовном деле. В период рассмотрения заявления украинские власти не имеют права меня выдавать. Единственное, что белорусские структуры могут похитить меня, как Федуту и Зенковича из Москвы. Но надеюсь, что у них нет возможностей так работать в Украине.
Естественно, что от политически-общественной деятельности я не отойду. Насколько возможно ею здесь заниматься, трудно сказать, но тем не менее. Планы обычные: жить, работать, ждать, пока произойдут изменения. Я не собираюсь бросать Беларусь. Как только будет возможность, я вернусь.