«Если бы они даже начали в нас стрелять, мы бы не остановились». Как пенсионерка отбила парня у омоновцев
Алла Пруцкова в группе пенсионеров
«Около 14:30 мы с подругами-пенсионерками подходили к стеле. Еще на Немиге люди нас предупреждали, что впереди большой хапун. Сказали, чтобы мы спрятали наши флажки. Флажок я положила в сумочку, а цветочек оставила в руках, — рассказывает Алла. — Неподалеку от стелы на нас действительно пошел ОМОН. Их столько было!
А у меня есть подруга — 82-летняя София Николаевна. Мы с ней на Комаровке две недели назад девушек у омоновцев отбивали. Она такая мужественная женщина! Она все понимает, я ею просто восхищаюсь. И мы с ней стали уговаривать омоновцев, чтобы они не трогали людей. Остальные пенсионеры также разбежались по периметру и пытались разговаривать с ОМОНом.
И тут я увидела, как несколько омоновцев стали избивать молодого парня. Я ухватилась за одного и стала кричать, чтобы он отпустил парня. А этот омоновец мне в ответ по голове дубинкой ударил, а другой — разломал мои флажок и цветочек, порвал сумку.
Я настолько рассердилась! Остальные пенсионерки, увидев, как меня ударили, подбежали. Одна из них сказала: «Нас, пенсионеров, избивают меньше остальных, поэтому мы должны стоять первыми». И мы стали в сцепку. И с такой решимостью мы стояли, чтобы только не пропустить омоновцев к людям.
И кричать начали очень сильно. Перед женщинами стали мужчины-пенсионеры и тоже начали громко кричать своими мощными голосами. И тогда я поняла: если бы даже омоновцы начали в нас стрелять, мы бы не остановились. Но ОМОН, наоборот, испугался: бросился к своему автозаку и дверь закрыл.
Когда мы проводили силовиков в их автозак, я пошла к волонтерам из Красного Креста, чтобы осмотрели мою голову. Кожа была не рассечена, но шишка есть. Волонтеры предложили вызвать мне скорую, но я отказалась, ведь борьба еще не закончилась».
А у меня есть подруга — 82-летняя София Николаевна. Мы с ней на Комаровке две недели назад девушек у омоновцев отбивали. Она такая мужественная женщина! Она все понимает, я ею просто восхищаюсь. И мы с ней стали уговаривать омоновцев, чтобы они не трогали людей. Остальные пенсионеры также разбежались по периметру и пытались разговаривать с ОМОНом.
И тут я увидела, как несколько омоновцев стали избивать молодого парня. Я ухватилась за одного и стала кричать, чтобы он отпустил парня. А этот омоновец мне в ответ по голове дубинкой ударил, а другой — разломал мои флажок и цветочек, порвал сумку.
Я настолько рассердилась! Остальные пенсионерки, увидев, как меня ударили, подбежали. Одна из них сказала: «Нас, пенсионеров, избивают меньше остальных, поэтому мы должны стоять первыми». И мы стали в сцепку. И с такой решимостью мы стояли, чтобы только не пропустить омоновцев к людям.
И кричать начали очень сильно. Перед женщинами стали мужчины-пенсионеры и тоже начали громко кричать своими мощными голосами. И тогда я поняла: если бы даже омоновцы начали в нас стрелять, мы бы не остановились. Но ОМОН, наоборот, испугался: бросился к своему автозаку и дверь закрыл.
Когда мы проводили силовиков в их автозак, я пошла к волонтерам из Красного Креста, чтобы осмотрели мою голову. Кожа была не рассечена, но шишка есть. Волонтеры предложили вызвать мне скорую, но я отказалась, ведь борьба еще не закончилась».
Алла говорит, что вскоре увидела парня, которого избивали и которого пенсионерам удалось «отбить».
«Я подошла к нему. И видно по его глазам было, как ему больно: он весь в крови был, его перевязывали. Но меня он поблагодарил.
Спустя какое-то время мы увидели командира минского ОМОНа Дмитрия Балабу — он хотел интервью дать. А пенсионерки наши его окружили и освистали. И убежал Балаба».
Спустя какое-то время мы увидели командира минского ОМОНа Дмитрия Балабу — он хотел интервью дать. А пенсионерки наши его окружили и освистали. И убежал Балаба».
Алла вспоминает, что ее сильно поразили оранжевые лужи.
«И повсюду стоял ОМОН. Всё было перекрыто, нам было сложно уйти. Но нас с подругой подобрала на машине другая женщина.
Полночи я сидела с холодом на голове: в травматологию решила не ехать, так как там могут обо мне куда-нибудь сообщить».
Полночи я сидела с холодом на голове: в травматологию решила не ехать, так как там могут обо мне куда-нибудь сообщить».
Алла рассказывает, что выходить на митинги стала после 10 августа. Тогда женщина вышла и увидела, как парней закидывали в автозак, как избивали подростков на велосипедах.
«В тот день я попала в какое-то белое облако и сильно отравилась. Это был какой-то газ: целый месяц после этого у меня текли слезы, было тяжело дышать. Этот стресс меня на месяц дома и запрятал: у меня просто не ходили ноги. Но потом я взяла себя в руки.
Мама мне всегда говорила: что бы ни случилось, сожми кулаки и пойми, что ты справишься. Поэтому я буду выходить и помогать своей стране, сколько я могу и сколько ходят мои ноги».
Мама мне всегда говорила: что бы ни случилось, сожми кулаки и пойми, что ты справишься. Поэтому я буду выходить и помогать своей стране, сколько я могу и сколько ходят мои ноги».
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
