Учёный Академии наук рассказывает, как выживает на месячную зарплату в $137
Научный сотрудник Института истории Академии наук Беларуси Виталий Ашейчик опубликовал в Фейсбуке расчётный листок за сентябрь. Зарплата молодого учёного-археолога, специалиста по каменному веку, — 269,81 рубля, после вычета налогов — 244,12. Это в 2017 году, "Году науки в Беларуси". По словам Виталия, разместил расчётник в сети он просто, "чтобы поделиться".
Еврорадио: Когда вы устраивались на работу в Институт истории, вы знали, сколько будете зарабатывать?
Виталий Ашейчик: Зарплата в бюджетных организациях известна. И я представлял, что будет так. Единственное, что в реальном исчислении в 2014 году, когда я пришёл работать, в долларовом эквиваленте зарплата была больше. График работы у нас формально фиксированный. Рабочий день — с 9.00 до 17:45, обед — полчаса. Это если не в командировке, в которых я и мои коллеги-археологи проводим довольно много времени. Основная функция научных сотрудников — научно-исследовательская работа. Если говорить в общем, я изучаю каменный век Беларуси. Если более конкретно — на данный момент занимаюсь прежде всего исследованием технологических аспектов адаптации древнего населения эпохи мезолита во время перехода от ледниковой эпохи к геологической современности. Какая работа за этим кроется? Архивные и библиографические исследования, работа с археологическим материалом, написание научных статей, подготовка презентаций и выступление на конференциях. Также каждый археолог довольно много времени проводит в экспедициях, а потом готовит научные отчёты о полевых исследованиях. На нас, в том числе и на мне, лежит и фондовая работа, так как институт сохраняет коллекции археологического материала, которые получены в ходе раскопок. Кроме этого, всё время приходится заниматься и обычной офисной работой: подготовка различной документации, переписка с коллегами, общение с различными учреждениями в Беларуси, организационная работа и прочее.
— Как вы живёте на такую небольшую зарплату? Не проводили эксперимент "Как выжить на 269 рублей" (на сегодня около 137 долларов)?
— Эксперимент не проводил. На что хватает зарплаты, сказать сложно, так как, безусловно, приходится подрабатывать. Работа в институте даёт возможности подработок, хотя они очень нерегулярные. Например, мы участвуем в спасательных раскопках, которые проводятся не за бюджетные средства. Если в зону строительства попадают археологические объекты, согласно закону, они должны быть исследованы. И наш институт проводит такие раскопки, которые предшествуют инвестиционным проектам. Но в любом случае, то, что зарабатываю "на лопате", не очень меняет общую картину — до средней зарплаты по Минску или хотя бы среди бюджетников всё равно далеко.
— Нет планируете менять работу?
— Безусловно, я и многие мои коллеги думаем о том, что в какой-то момент нужно это сделать, потому что нет перспектив ни в карьерном росте, ни в и увеличении зарплаты. За те деньги, которые можно заработать у нас в археологии, прожить в любом случае проблематично.
— Где ещё могут работать археологи в Беларуси, если не в Академии наук?
— Можно заниматься всем, чем угодно, кроме археологии (смеётся). У меня есть высшее образование, несколько дипломов, я знаю два иностранных языка. Думаю, что с тем функционалом, с которым мне приходится сталкиваться на работе в Институте, найти какую-нибудь обычную работу можно без особых проблем. Но хотелось бы доделать диссертацию. А это займет ещё как минимум полгода-год. А там посмотрим.
— На что вы потратите свою сентябрьскую зарплату в 269 рублей?
— Половину я уже потратил на еду, проездной, интернет.
— Такую зарплату получают только молодые учёные?
— Это стандартная ставка научного сотрудника. За 40-часовую рабочую неделю мы получаем вот это. Если придумаешь себе что-то дополнительное, будешь иметь больше. Старшие коллеги получают больше, так как в науке есть доплаты за учёные степени. У меня нет никакой учёной степени на данный момент, только готовлю диссертацию. Но доплата за учёную степень составляет около 80-100 рублей. То есть, если зарплата научного сотрудника без степени 245 рублей чистыми, то 320-340 рублей имеет научный сотрудник со степенью. Это преподносится как стимул для того, чтобы защищаться. Разница между ставками младшего научного сотрудника и научного сотрудника составляет около 10-15 рублей. И соответственно, такая же разница между зарплатами научного сотрудника и старшего научного сотрудника. Могу сказать, что моя основная зарплата как научного сотрудника летом была 253 рубля. Это на 12 рублей меньше, чем минимальная зарплата в Беларуси. И мне доплачивали эту разницу, чтобы зарплата дотягивала до минимальной.
— Как чувствует себя человек, зарплата которого меньше, чем минималка?
— Мы живём в цивилизованном обществе, в цивилизованной стране, и на государственном уровне говорится, что наука — это приоритет, что мы стоим на инновационном пути развития. А в реальности люди, которые находятся на передовой этой самой науки, получают зарплату на ставку меньше, чем уборщица в нашем институте, это неприятно. Тем более, что чтобы заниматься тем, чем занимаюсь я и мои коллеги, нужно пять лет учиться в университете, потом год в магистратуре, три в аспирантуре.
— Опубликовав расчётный листок, вы не думаете, что будут претензии со стороны руководства?
— Естественно, переживаю, так как прекрасно знаю, что они будут. Но что делать, это же правда! Мне нечего стыдиться. Я человек публичный, так как все мои работы публикуются в научных журналах, каждый может посмотреть и оценить, стоящее ли то, чем мы занимаемся. Если сравнивать наши зарплаты с зарплатами учёных других стран, то конкретных цифр я не приведу, но у них в любом случае больше. Надо понимать, что основное финансирование фундаментальной науки, к которой относится моя специальность, происходит из государственного бюджета в каждой стране. Но на Западе больше возможностей для проведения исследований. Потому что фундаментальная наука требует не только зарплаты учёным, но и затрат на покупку оборудования, проведения дорогостоящих анализов. Мы этих денег от нашего государства не получаем.
Еврорадио: Когда вы устраивались на работу в Институт истории, вы знали, сколько будете зарабатывать?
Виталий Ашейчик: Зарплата в бюджетных организациях известна. И я представлял, что будет так. Единственное, что в реальном исчислении в 2014 году, когда я пришёл работать, в долларовом эквиваленте зарплата была больше. График работы у нас формально фиксированный. Рабочий день — с 9.00 до 17:45, обед — полчаса. Это если не в командировке, в которых я и мои коллеги-археологи проводим довольно много времени. Основная функция научных сотрудников — научно-исследовательская работа. Если говорить в общем, я изучаю каменный век Беларуси. Если более конкретно — на данный момент занимаюсь прежде всего исследованием технологических аспектов адаптации древнего населения эпохи мезолита во время перехода от ледниковой эпохи к геологической современности. Какая работа за этим кроется? Архивные и библиографические исследования, работа с археологическим материалом, написание научных статей, подготовка презентаций и выступление на конференциях. Также каждый археолог довольно много времени проводит в экспедициях, а потом готовит научные отчёты о полевых исследованиях. На нас, в том числе и на мне, лежит и фондовая работа, так как институт сохраняет коллекции археологического материала, которые получены в ходе раскопок. Кроме этого, всё время приходится заниматься и обычной офисной работой: подготовка различной документации, переписка с коллегами, общение с различными учреждениями в Беларуси, организационная работа и прочее.
— Как вы живёте на такую небольшую зарплату? Не проводили эксперимент "Как выжить на 269 рублей" (на сегодня около 137 долларов)?
— Эксперимент не проводил. На что хватает зарплаты, сказать сложно, так как, безусловно, приходится подрабатывать. Работа в институте даёт возможности подработок, хотя они очень нерегулярные. Например, мы участвуем в спасательных раскопках, которые проводятся не за бюджетные средства. Если в зону строительства попадают археологические объекты, согласно закону, они должны быть исследованы. И наш институт проводит такие раскопки, которые предшествуют инвестиционным проектам. Но в любом случае, то, что зарабатываю "на лопате", не очень меняет общую картину — до средней зарплаты по Минску или хотя бы среди бюджетников всё равно далеко.
— Нет планируете менять работу?
— Безусловно, я и многие мои коллеги думаем о том, что в какой-то момент нужно это сделать, потому что нет перспектив ни в карьерном росте, ни в и увеличении зарплаты. За те деньги, которые можно заработать у нас в археологии, прожить в любом случае проблематично.
— Где ещё могут работать археологи в Беларуси, если не в Академии наук?
— Можно заниматься всем, чем угодно, кроме археологии (смеётся). У меня есть высшее образование, несколько дипломов, я знаю два иностранных языка. Думаю, что с тем функционалом, с которым мне приходится сталкиваться на работе в Институте, найти какую-нибудь обычную работу можно без особых проблем. Но хотелось бы доделать диссертацию. А это займет ещё как минимум полгода-год. А там посмотрим.
— На что вы потратите свою сентябрьскую зарплату в 269 рублей?
— Половину я уже потратил на еду, проездной, интернет.
— Такую зарплату получают только молодые учёные?
— Это стандартная ставка научного сотрудника. За 40-часовую рабочую неделю мы получаем вот это. Если придумаешь себе что-то дополнительное, будешь иметь больше. Старшие коллеги получают больше, так как в науке есть доплаты за учёные степени. У меня нет никакой учёной степени на данный момент, только готовлю диссертацию. Но доплата за учёную степень составляет около 80-100 рублей. То есть, если зарплата научного сотрудника без степени 245 рублей чистыми, то 320-340 рублей имеет научный сотрудник со степенью. Это преподносится как стимул для того, чтобы защищаться. Разница между ставками младшего научного сотрудника и научного сотрудника составляет около 10-15 рублей. И соответственно, такая же разница между зарплатами научного сотрудника и старшего научного сотрудника. Могу сказать, что моя основная зарплата как научного сотрудника летом была 253 рубля. Это на 12 рублей меньше, чем минимальная зарплата в Беларуси. И мне доплачивали эту разницу, чтобы зарплата дотягивала до минимальной.
— Как чувствует себя человек, зарплата которого меньше, чем минималка?
— Мы живём в цивилизованном обществе, в цивилизованной стране, и на государственном уровне говорится, что наука — это приоритет, что мы стоим на инновационном пути развития. А в реальности люди, которые находятся на передовой этой самой науки, получают зарплату на ставку меньше, чем уборщица в нашем институте, это неприятно. Тем более, что чтобы заниматься тем, чем занимаюсь я и мои коллеги, нужно пять лет учиться в университете, потом год в магистратуре, три в аспирантуре.
— Опубликовав расчётный листок, вы не думаете, что будут претензии со стороны руководства?
— Естественно, переживаю, так как прекрасно знаю, что они будут. Но что делать, это же правда! Мне нечего стыдиться. Я человек публичный, так как все мои работы публикуются в научных журналах, каждый может посмотреть и оценить, стоящее ли то, чем мы занимаемся. Если сравнивать наши зарплаты с зарплатами учёных других стран, то конкретных цифр я не приведу, но у них в любом случае больше. Надо понимать, что основное финансирование фундаментальной науки, к которой относится моя специальность, происходит из государственного бюджета в каждой стране. Но на Западе больше возможностей для проведения исследований. Потому что фундаментальная наука требует не только зарплаты учёным, но и затрат на покупку оборудования, проведения дорогостоящих анализов. Мы этих денег от нашего государства не получаем.