Пересадить в президентское кресло одного из своих сыновей у Лукашенко не получится
Рассматривая различные сценарии развития Беларуси, можно предположить, что наиболее вероятным толчком к переменам станет уход Александра Лукашенко от власти. Он запустит процесс, который сейчас находится в мёртвой зоне, в точке замерзания.
Хотя будущее никому не известно, если исходить из логики политических процессов, развивающихся сегодня, можно попытаться экстраполировать их в будущее и смоделировать действия основных политических акторов. Рискну сделать несколько выводов.
В персоналистских диктаторских режимах, подобных белорусскому, отсутствует механизм передачи власти даже внутри правящей команды, не говоря уже о её переходе к оппозиции. А уход диктатора зачастую оборачивается политическим кризисом.
После ухода правителя режим не может оставаться в прежнем виде. Ведь, как мы помним, здесь действует режим личной власти. В такой системе управления вся система властных институтов и механизмов заточена под одного человека, по его образу и подобию, и замыкается на нём. В такой модели человек, стоящий во главе режима, незаменим. Лукашенко — его ключевое звено. Его падение повлечёт за собой эволюцию режима, откроет окно возможностей.
В вопросе транзита речь идёт в основном о поведении окружения Лукашенко. Несомненно, правящая номенклатура попытается стать политической силой. Сейчас она служит инструментом в руках Лукашенко. Но у неё есть свои интересы, которые сейчас подавляются. И эти интересы различны для разных частей элиты. Между ними будут возникать конфликты.
Более того, Лукашенко внёс в новую Конституцию такие нововведения, которые существенно усложнили политическую систему. Наделение Всебелорусского народного собрания (ВНС) конституционными полномочиями разбалансировало режим. Теперь все решения принимает Лукашенко, остальные государственные институты находятся в замороженном состоянии. Но без него начнётся конфликт между президентом, правительством, парламентом, ВНС и Конституционным судом. Кроме того, Совету Безопасности Конституция предоставляет значительные полномочия на переходный период. В стране с нестабильными демократическими традициями такой дисбаланс в системе, скорее всего, усугубит кризис.
Дискуссии о транзите власти сводятся к вопросу о том, что будет делать правящая команда после ухода Лукашенко. Народ априори отодвинут на второй план, его влияние не учитывается. В рамках существующего статус-кво общество фактически не является субъектом политики.
Но мы исходим из текущей ситуации. Однако мы не учитываем, что уход Лукашенко её сильно меняет. Поскольку сегодня все мало-мальски значимые решения принимает он, его уход создаст на какое-то время ситуацию ступора власти, возможно, даже вакуума. И в этот момент на политическую арену могут выйти силы, которые мы сейчас не принимаем во внимание. Например, его величество белорусский народ. Оппозиция, которая сейчас сосредоточена за рубежом, попытается вклиниться в эту борьбу.
{banner_300x300_news_2}
Опыт Северной Кореи, Азербайджана, Сирии и других азиатских диктатур, где происходила безболезненная передача власти от одного человека к другому, в частности, от отца к сыну, неактуален для Беларуси. По одной простой причине: страна пережила 2020 год. Он показал, что сегодня в Беларуси есть модернизированное общество, ориентированное на перемены, стремящееся освободиться от государственного патернализма, и власть, сохраняющая статус-кво. Общество переросло государство, ему стало тесно в его рамках. Пусть вынужденная эмиграция сотен тысяч людей изменила общественно-политическую ситуацию в стране, тем не менее, у Беларуси есть внутренний потенциал для реформ. В короткий период неизбежного вакуума власти общество может вновь попытаться стать субъектом политики.
Для обретая внутренней легитимности новая правящая команда будет неизбежно двигаться по пути делукашенизации. Ведь страна отравлена авторитаризмом Лукашенко, перенасыщена им, голос общественного мнения сильно искажен. И по законам физики и политики должно происходить движение в противоположном направлении. Беларусь созрела для перемен, которым препятствует один человек. Здесь можно провести параллели с событиями в СССР после смерти Сталина. Всё окружение «вождя народов» инстинктивно чувствовало, что обретение легитимности, поддержки общества, партийного и государственного аппарата возможно только на пути десталинизации. Именно поэтому лидеры того времени (Лаврентий Берия, Георгий Маленков, Никита Хрущёв) предпринимали всё более решительные шаги в этом направлении.
Очевидно, что внешние силы активно вмешаются во внутрибелорусский политический процесс. В первую очередь, конечно, Россия.
И здесь мы сталкиваемся с большой и серьёзной проблемой. Проблема скорее интеллектуальная. В белорусском демократическом сообществе, как и среди западных элит, укоренились фаталистические представления о зависимости судьбы Беларуси от воли Кремля. Мол, влияние России настолько сильно, что Москва поставит во главе Беларуси своего человека, не особо заботясь о том, что думают по этому поводу сами белорусы. И поэтому, мол, перемены в Беларуси невозможны без перемен в самой России.
Мало кто сомневается, что Москва действительно будет стремиться контролировать транзит власти в Беларуси. Однако никакой фатальной предопределённости здесь нет.
Начнём с того, что у современной России нет опыта и примеров выдвижения собственного ставленника в странах постсоветского пространства. Включится в политическую борьбу за поддержку пророссийского кандидата или уже действующей в этих государствах партии – это происходит регулярно. Но назначение сюда губернатором условного Михаила Муравьёва, как это произошло в 1863 году для подавления восстания Кастуся Калиновского, маловероятно. Ведь преемника Лукашенко необходимо провести через процедуру президентских выборов. Как показал опыт 2020 года, любые выборы, даже контролируемые, несут в себе риск политических потрясений.
В прошлом году в Абхазии в результате протестов сменился президент. И ничего, всё прошло. Но влияние России на Абхазию в разы больше, чем на Беларусь.
В малых странах, зависимых от крупного государства, формирование власти происходит по своим правилам и законам. Здесь для поддержания политической стабильности руководству необходима двойная легитимность. Одна из них обеспечивается поддержкой империи (в нашем случае – России), вторая – в той или иной степени поддержкой народа и элиты этой зависимой страны. В СССР любой лидер социалистического государства, помимо «ярлыка» из Москвы, стремился к популярности среди своего народа и правящей номенклатуры.
Более того, новому лидеру придётся буквально с нуля завоёвывать общественную поддержку. Это непросто. Одних КГБ и ГУБОПиКа для решения этой проблемы недостаточно. Напомню, что в начале своего президентства Лукашенко потребовалось два года (1994–1996) упорной борьбы с Верховным Советом и Конституционным судом, чтобы обрести всю полноту власти. Преемнику также потребуется время для укрепления своих позиций. А без поддержки номенклатуры и народа это вряд ли возможно. Опираться только на Москву – позиция шаткая.
Можно предположить, что Запад также извлек уроки из событий последних лет и будет активнее включаться в борьбу за демократические преобразования Беларуси.
Запад медлительно реагировал на политический кризис в Беларуси в 2020 году, рассматривая его как внутреннюю гуманитарную проблему. Однако оказалось, что неразрешённый внутрибелорусский конфликт вышел за пределы страны, создав проблему для региональной и международной безопасности в целом. Белорусский политический кризис приобрёл геополитическое измерение, став фактором международной напряжённости. И пока в Беларуси у власти находится режим Лукашенко, страна будет оставаться источником угроз для западных соседей.
Общий вывод: фатальной предопределённости в дальнейшей судьбе Беларуси нет. Перспективы страны зависят от активности всех политических акторов, как внутри страны, так и за её пределами.
Хотя будущее никому не известно, если исходить из логики политических процессов, развивающихся сегодня, можно попытаться экстраполировать их в будущее и смоделировать действия основных политических акторов. Рискну сделать несколько выводов.
Транзит в форме кризиса
В персоналистских диктаторских режимах, подобных белорусскому, отсутствует механизм передачи власти даже внутри правящей команды, не говоря уже о её переходе к оппозиции. А уход диктатора зачастую оборачивается политическим кризисом.
После ухода правителя режим не может оставаться в прежнем виде. Ведь, как мы помним, здесь действует режим личной власти. В такой системе управления вся система властных институтов и механизмов заточена под одного человека, по его образу и подобию, и замыкается на нём. В такой модели человек, стоящий во главе режима, незаменим. Лукашенко — его ключевое звено. Его падение повлечёт за собой эволюцию режима, откроет окно возможностей.
В вопросе транзита речь идёт в основном о поведении окружения Лукашенко. Несомненно, правящая номенклатура попытается стать политической силой. Сейчас она служит инструментом в руках Лукашенко. Но у неё есть свои интересы, которые сейчас подавляются. И эти интересы различны для разных частей элиты. Между ними будут возникать конфликты.
Фото: пресс-служба Александра Лукашенко
Более того, Лукашенко внёс в новую Конституцию такие нововведения, которые существенно усложнили политическую систему. Наделение Всебелорусского народного собрания (ВНС) конституционными полномочиями разбалансировало режим. Теперь все решения принимает Лукашенко, остальные государственные институты находятся в замороженном состоянии. Но без него начнётся конфликт между президентом, правительством, парламентом, ВНС и Конституционным судом. Кроме того, Совету Безопасности Конституция предоставляет значительные полномочия на переходный период. В стране с нестабильными демократическими традициями такой дисбаланс в системе, скорее всего, усугубит кризис.
Неизбежное заблуждение
Дискуссии о транзите власти сводятся к вопросу о том, что будет делать правящая команда после ухода Лукашенко. Народ априори отодвинут на второй план, его влияние не учитывается. В рамках существующего статус-кво общество фактически не является субъектом политики.
Но мы исходим из текущей ситуации. Однако мы не учитываем, что уход Лукашенко её сильно меняет. Поскольку сегодня все мало-мальски значимые решения принимает он, его уход создаст на какое-то время ситуацию ступора власти, возможно, даже вакуума. И в этот момент на политическую арену могут выйти силы, которые мы сейчас не принимаем во внимание. Например, его величество белорусский народ. Оппозиция, которая сейчас сосредоточена за рубежом, попытается вклиниться в эту борьбу.
{banner_300x300_news_2}
Опыт Северной Кореи, Азербайджана, Сирии и других азиатских диктатур, где происходила безболезненная передача власти от одного человека к другому, в частности, от отца к сыну, неактуален для Беларуси. По одной простой причине: страна пережила 2020 год. Он показал, что сегодня в Беларуси есть модернизированное общество, ориентированное на перемены, стремящееся освободиться от государственного патернализма, и власть, сохраняющая статус-кво. Общество переросло государство, ему стало тесно в его рамках. Пусть вынужденная эмиграция сотен тысяч людей изменила общественно-политическую ситуацию в стране, тем не менее, у Беларуси есть внутренний потенциал для реформ. В короткий период неизбежного вакуума власти общество может вновь попытаться стать субъектом политики.
Для обретая внутренней легитимности новая правящая команда будет неизбежно двигаться по пути делукашенизации. Ведь страна отравлена авторитаризмом Лукашенко, перенасыщена им, голос общественного мнения сильно искажен. И по законам физики и политики должно происходить движение в противоположном направлении. Беларусь созрела для перемен, которым препятствует один человек. Здесь можно провести параллели с событиями в СССР после смерти Сталина. Всё окружение «вождя народов» инстинктивно чувствовало, что обретение легитимности, поддержки общества, партийного и государственного аппарата возможно только на пути десталинизации. Именно поэтому лидеры того времени (Лаврентий Берия, Георгий Маленков, Никита Хрущёв) предпринимали всё более решительные шаги в этом направлении.
Фактор России
Очевидно, что внешние силы активно вмешаются во внутрибелорусский политический процесс. В первую очередь, конечно, Россия.
И здесь мы сталкиваемся с большой и серьёзной проблемой. Проблема скорее интеллектуальная. В белорусском демократическом сообществе, как и среди западных элит, укоренились фаталистические представления о зависимости судьбы Беларуси от воли Кремля. Мол, влияние России настолько сильно, что Москва поставит во главе Беларуси своего человека, не особо заботясь о том, что думают по этому поводу сами белорусы. И поэтому, мол, перемены в Беларуси невозможны без перемен в самой России.
Валерий Карбалевич
Мало кто сомневается, что Москва действительно будет стремиться контролировать транзит власти в Беларуси. Однако никакой фатальной предопределённости здесь нет.
Начнём с того, что у современной России нет опыта и примеров выдвижения собственного ставленника в странах постсоветского пространства. Включится в политическую борьбу за поддержку пророссийского кандидата или уже действующей в этих государствах партии – это происходит регулярно. Но назначение сюда губернатором условного Михаила Муравьёва, как это произошло в 1863 году для подавления восстания Кастуся Калиновского, маловероятно. Ведь преемника Лукашенко необходимо провести через процедуру президентских выборов. Как показал опыт 2020 года, любые выборы, даже контролируемые, несут в себе риск политических потрясений.
В прошлом году в Абхазии в результате протестов сменился президент. И ничего, всё прошло. Но влияние России на Абхазию в разы больше, чем на Беларусь.
Протесты в Абхазии, 2024 год. Фото: РИА Новости
В малых странах, зависимых от крупного государства, формирование власти происходит по своим правилам и законам. Здесь для поддержания политической стабильности руководству необходима двойная легитимность. Одна из них обеспечивается поддержкой империи (в нашем случае – России), вторая – в той или иной степени поддержкой народа и элиты этой зависимой страны. В СССР любой лидер социалистического государства, помимо «ярлыка» из Москвы, стремился к популярности среди своего народа и правящей номенклатуры.
Более того, новому лидеру придётся буквально с нуля завоёвывать общественную поддержку. Это непросто. Одних КГБ и ГУБОПиКа для решения этой проблемы недостаточно. Напомню, что в начале своего президентства Лукашенко потребовалось два года (1994–1996) упорной борьбы с Верховным Советом и Конституционным судом, чтобы обрести всю полноту власти. Преемнику также потребуется время для укрепления своих позиций. А без поддержки номенклатуры и народа это вряд ли возможно. Опираться только на Москву – позиция шаткая.
Запад и Беларусь
Можно предположить, что Запад также извлек уроки из событий последних лет и будет активнее включаться в борьбу за демократические преобразования Беларуси.
Запад медлительно реагировал на политический кризис в Беларуси в 2020 году, рассматривая его как внутреннюю гуманитарную проблему. Однако оказалось, что неразрешённый внутрибелорусский конфликт вышел за пределы страны, создав проблему для региональной и международной безопасности в целом. Белорусский политический кризис приобрёл геополитическое измерение, став фактором международной напряжённости. И пока в Беларуси у власти находится режим Лукашенко, страна будет оставаться источником угроз для западных соседей.
Общий вывод: фатальной предопределённости в дальнейшей судьбе Беларуси нет. Перспективы страны зависят от активности всех политических акторов, как внутри страны, так и за её пределами.