Лукашенко обрисовал преемника. Получилось по Гоголю
Кто бы мог стать идеальным президентом Беларуси после Александра Лукашенко? Эта деликатная тема была поднята на его встрече со студентами технических вузов 27 сентября в Минске, пишет политический обозреватель Александр Класковский на Позірке.
Что же следует из витиеватых рассуждений правителя на этот счет?
Для начала Александр Лукашенко резко ограничил круг возможных претендентов весьма субъективным критерием: «Не хочу никого обидеть, не хочу себя тут приподнять. Помните, я говорил, что президентами не становятся, президентами рождаются. Если у тебя от природы нет основных моментов, свойств и качеств президента, то ты даже не суйся в эту сферу».
Тем самым вождь ненавязчиво подчеркнул, что он — особый. Впрочем, он и раньше прозрачно намекал на свою богоизбранность. Похоже, сам в нее сильно уверовал.
Персонализация же вероятных преемников оказалась весьма расплывчатой: «… У меня-то они все на глазах, начиная от вашего ректора и заканчивая премьер-министром, руководителями парламента нашего».
«Начиная от вашего ректора» — явно ради красного словца. Ну наверняка не номер один он в этом гипотетическом списке, если вообще там фигурирует. Просто рядом оказался.
{banner_news_show}
В апреле 2021 года Лукашенко в такой же манере назвал возможными преемниками стоявших тогда вблизи чиновников Юрия Караева и Владимира Караника. Притом что глава Гродненской области Караник, скажем так, не выглядит самым харизматичным в окружении правителя. А генерал Караев и вовсе родился в нынешнем Владикавказе, то есть по Конституции Беларуси в принципе не может претендовать на кресло ее президента.
То есть это ответы, как говорят белорусы, «на адчапіся» — обычные отговорки.
Но поскольку тема волнующая, то раз за разом возникают спекуляции.
В августе на встрече с жителями Шкловского района Лукашенко обронил: «Я уже публично начинаю говорить всем вам — вы должны привыкать к тому, <…> что президент будет другой». И стоило при этом телекамере выхватить крупным планом Дмитрия Крутого, главу администрации вождя, как сонм комментаторов на полном серьезе стал трактовать его в качестве преемника.
Однако 43-летний Крутой с точки зрения Лукашенко, судя по всему, как минимум еще зелен. Сегодня правитель упирал на то, что президенту нужен опыт. «В последнее время я назначил много относительно молодых руководителей, высших должностных лиц. Надо, чтобы были молодые люди. Но думаю о том, чтобы они прошли какие-то ступени. И мой опыт, моя жизнь президентская позволили мне этих людей увидеть в деле», — рассуждал перед студентами правитель.
Видимо, он подзабыл, что сам занял президентское кресло в 39 лет и потом в порыве откровенности признавал, что в 90-е в плане управления государством был «сопливым мальчишкой».
А впрочем, скорее наоборот, Лукашенко слишком хорошо помнит ту электоральную революцию 1994 года, когда он триумфально въехал во власть на коне популизма, повергнув в прах номенклатурщика старой формации — премьера Вячеслава Кебича. А также врезался в память год 2020, когда тоже едва не случились опрокидывающие выборы.
Именно поэтому Лукашенко взял ситуацию в стране в ежовые рукавицы, окончательно выхолостил электоральный процесс. Политические реалии таковы, что лишь он сам может определить преемника.
Но даже если бы Лукашенко уже определился, он не стал бы засвечивать реального избранника. В автократиях, а тем более персоналистских режимах, оказываться в роли хромой утки очень опасно. Номенклатура, которая всегда держит нос по ветру, тут же станет подбивать клинья к будущему вождю. И у старого правителя власть станет уходить из рук, как песок сквозь пальцы.
Однако больше похоже на то, что, во-первых, Лукашенко пока не намерен начинать транзит, а во-вторых, действительно не видит достойной по его критериям фигуры.
На сегодняшней встрече со студентами он, как сообщают госСМИ, «признался, что не может посоветовать какого-то конкретного человека [в качестве следующего президента], если бы его об этом спросили» (оцените скромность). Прозвучало: «И вчера я подумал об этом. Вот а кто?» И похоже, этот вопрос действительно мучит правителя.
При этом он отметил, что иные люди из окружения обладают «гораздо выше, чем у меня, отдельными качествами. И вчера я подумал: вот если бы в одном человеке эти качества соединить, уникальный бы был человек и идеальный бы был президент».
Получилось, как в «Женитьбе» Гоголя, где привередливая невеста рассуждает:
Если же без смеха, то мы видим типичную проблему персоналистского режима. Конкурентные механизмы в политике заблокированы толстым ржавым ломом, транзит власти завязан исключительно на первое лицо. А это самое лицо не мыслит себя в отставке, на почетной пенсии.
Вроде бы и все законы под нее написаны: неприкасаемость, обеспечение всей семьи и прочее. Но есть как минимум два момента. Во-первых, власть для Лукашенко — наркотик, это слепому видно. Во-вторых, его постоянно держит в клещах тревога за свою личную безопасность и безопасность родни.
И в этом плане, судя по всему, нет особой надежды на прописанные в законе гарантии, нет стопроцентной уверенности ни в одном из вероятных преемников.
Конечно, можно брать за основу династический вариант (удачный пример — Алиевы в Азербайджане). Но здесь свои сложности (это отдельная тема). К тому же любимый сын Николай слишком молод.
Короче, пока в этом плане — прокрастинация. Вопреки своей же ставшей мемом фразе о посиневших пальцах, Лукашенко предпочитает до последней возможности держать кормило государственной власти в своих руках. Что может привести и к сталинскому финалу. Но это тоже отдельная тема.
Что же следует из витиеватых рассуждений правителя на этот счет?
«Президентами рождаются»
Для начала Александр Лукашенко резко ограничил круг возможных претендентов весьма субъективным критерием: «Не хочу никого обидеть, не хочу себя тут приподнять. Помните, я говорил, что президентами не становятся, президентами рождаются. Если у тебя от природы нет основных моментов, свойств и качеств президента, то ты даже не суйся в эту сферу».
Тем самым вождь ненавязчиво подчеркнул, что он — особый. Впрочем, он и раньше прозрачно намекал на свою богоизбранность. Похоже, сам в нее сильно уверовал.
Персонализация же вероятных преемников оказалась весьма расплывчатой: «… У меня-то они все на глазах, начиная от вашего ректора и заканчивая премьер-министром, руководителями парламента нашего».
«Начиная от вашего ректора» — явно ради красного словца. Ну наверняка не номер один он в этом гипотетическом списке, если вообще там фигурирует. Просто рядом оказался.
{banner_news_show}
В апреле 2021 года Лукашенко в такой же манере назвал возможными преемниками стоявших тогда вблизи чиновников Юрия Караева и Владимира Караника. Притом что глава Гродненской области Караник, скажем так, не выглядит самым харизматичным в окружении правителя. А генерал Караев и вовсе родился в нынешнем Владикавказе, то есть по Конституции Беларуси в принципе не может претендовать на кресло ее президента.
То есть это ответы, как говорят белорусы, «на адчапіся» — обычные отговорки.
Заколдованный круг
Но поскольку тема волнующая, то раз за разом возникают спекуляции.
В августе на встрече с жителями Шкловского района Лукашенко обронил: «Я уже публично начинаю говорить всем вам — вы должны привыкать к тому, <…> что президент будет другой». И стоило при этом телекамере выхватить крупным планом Дмитрия Крутого, главу администрации вождя, как сонм комментаторов на полном серьезе стал трактовать его в качестве преемника.
Однако 43-летний Крутой с точки зрения Лукашенко, судя по всему, как минимум еще зелен. Сегодня правитель упирал на то, что президенту нужен опыт. «В последнее время я назначил много относительно молодых руководителей, высших должностных лиц. Надо, чтобы были молодые люди. Но думаю о том, чтобы они прошли какие-то ступени. И мой опыт, моя жизнь президентская позволили мне этих людей увидеть в деле», — рассуждал перед студентами правитель.
Видимо, он подзабыл, что сам занял президентское кресло в 39 лет и потом в порыве откровенности признавал, что в 90-е в плане управления государством был «сопливым мальчишкой».
А впрочем, скорее наоборот, Лукашенко слишком хорошо помнит ту электоральную революцию 1994 года, когда он триумфально въехал во власть на коне популизма, повергнув в прах номенклатурщика старой формации — премьера Вячеслава Кебича. А также врезался в память год 2020, когда тоже едва не случились опрокидывающие выборы.
Именно поэтому Лукашенко взял ситуацию в стране в ежовые рукавицы, окончательно выхолостил электоральный процесс. Политические реалии таковы, что лишь он сам может определить преемника.
«Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича…»
Но даже если бы Лукашенко уже определился, он не стал бы засвечивать реального избранника. В автократиях, а тем более персоналистских режимах, оказываться в роли хромой утки очень опасно. Номенклатура, которая всегда держит нос по ветру, тут же станет подбивать клинья к будущему вождю. И у старого правителя власть станет уходить из рук, как песок сквозь пальцы.
Однако больше похоже на то, что, во-первых, Лукашенко пока не намерен начинать транзит, а во-вторых, действительно не видит достойной по его критериям фигуры.
На сегодняшней встрече со студентами он, как сообщают госСМИ, «признался, что не может посоветовать какого-то конкретного человека [в качестве следующего президента], если бы его об этом спросили» (оцените скромность). Прозвучало: «И вчера я подумал об этом. Вот а кто?» И похоже, этот вопрос действительно мучит правителя.
При этом он отметил, что иные люди из окружения обладают «гораздо выше, чем у меня, отдельными качествами. И вчера я подумал: вот если бы в одном человеке эти качества соединить, уникальный бы был человек и идеальный бы был президент».
Получилось, как в «Женитьбе» Гоголя, где привередливая невеста рассуждает:
«Если бы губы Никанора Ивановича да приставить к носу Ивана Кузьмича, да взять сколько-нибудь развязности, какая у Балтазара Балтазарыча, да, пожалуй, прибавить к этому еще дородности Ивана Павловича — я бы тогда тотчас же решилась».
Когда конкурентные механизмы в политике заблокированы ломом
Если же без смеха, то мы видим типичную проблему персоналистского режима. Конкурентные механизмы в политике заблокированы толстым ржавым ломом, транзит власти завязан исключительно на первое лицо. А это самое лицо не мыслит себя в отставке, на почетной пенсии.
Вроде бы и все законы под нее написаны: неприкасаемость, обеспечение всей семьи и прочее. Но есть как минимум два момента. Во-первых, власть для Лукашенко — наркотик, это слепому видно. Во-вторых, его постоянно держит в клещах тревога за свою личную безопасность и безопасность родни.
И в этом плане, судя по всему, нет особой надежды на прописанные в законе гарантии, нет стопроцентной уверенности ни в одном из вероятных преемников.
Конечно, можно брать за основу династический вариант (удачный пример — Алиевы в Азербайджане). Но здесь свои сложности (это отдельная тема). К тому же любимый сын Николай слишком молод.
Короче, пока в этом плане — прокрастинация. Вопреки своей же ставшей мемом фразе о посиневших пальцах, Лукашенко предпочитает до последней возможности держать кормило государственной власти в своих руках. Что может привести и к сталинскому финалу. Но это тоже отдельная тема.