Кувалда превратилась в бумеранг для Лукашенко
Ради того, чтобы поиграть на российском политическом поле, Лукашенко пошел на немалую жертву. Он приютил на территории Беларуси ЧВК «Вагнер», создав себе проблему. Теперь оказывается, что эта жертва оказалась напрасной, пишет политолог Валерий Карбалевич в статье она сайте «Свободные новости плюс»:
— Трагическая гибель руководства ЧВК «Вагнер», включая их вождя Евгения Пригожина, почему-то мало кого удивила. После провала устроенного ими мятежа многие эксперты предсказывали, что теперь за жизнь главы этой компании не дадут и ломаного гроша. Существует почти консенсус относительно того, кто причастен к гибели Пригожина.
«Коллеги, я сознательно молчу и советую вам сделать то же самое», — написал главный пропагандист России Владимир Соловьев. Что очень показательно, дескать, что говорить, если всем и так все ясно.
Весьма показателен способ убийства Пригожина. Его могли арестовать и судить как мятежника. Это продемонстрировало бы, что в стране существует система правосудия. Но он умер так, как умер. Что напоминает мафиозную разборку. И это многое говорит о том, во что превратилось российское государство.
Гибель Пригожина стала достаточно важным рубежом, политическим уроком не только для России, но и для Беларуси. Для Александра Лукашенко это, прежде всего, грозное предупреждение, смысл которого состоит в том, что вход в союз с Кремлем есть, а выхода нет. Удачного выхода. Иными словами, события в Тверской области подтвердили вывод, который, кажется, и так был известен: союз с Владимиром Путиным — это смертельная ловушка.
{banner_news_show}
Но для Лукашенко более важен иной аспект этой российской трагедии. Теперь мы можем констатировать, что погиб не только вождь ЧВК «Вагнер». Одновременно погиб образ Лукашенко как спасителя России, избавителя ее от смуты.
«Дело Вагнера» войдет в историю в качестве классической иллюстрации политического промаха Александра Лукашенко, который с энтузиазмом и самозабвенно вписался в этот конфликт, его стрельбы мимо цели. Он вложил политический капитал в проект, который не только не принес дивидендов, но сгенерировал одни убытки. Причем, все это произошло на глазах просвещенной публики, ибо Лукашенко сам вытащил на поверхность все нюансы этой российской, а теперь уже и белорусской драмы.
Дело в том, что раньше Лукашенко тонко чувствовал все нюансы российской политики, улавливал импульсы околокремлевских игр и эффектно играл на разных имперских комплексах. А вот теперь Акела промахнулся. Он просто неправильно просчитал.
Лукашенко пришел к выводу, что мятеж стал симптомом политической слабости Владимира Путина, а его активное участие в разрешении кризиса будет способствовать тому, что собственный политический вес белорусского правителя в российской политике вырастет, и поэтому надо включиться в игру на политическом поле России.
Однако в момент мятежа Пригожина Лукашенко посчитал, что это окно приоткрылось, что вернулись времена Ельцина, и стал вести себя как в конце 1990-х, когда во главе России стоял старый, больной, крайне непопулярный Борис Николаевич. Поэтому и ринулся с головой в эту российскую авантюру. Белорусский правитель поспешил выступить как спаситель России от смуты и гражданской войны, как человек, бросивший спасательный круг тонущему Путину.
Сразу же после ликвидации мятежа Лукашенко выступил с рядом комментариев, неприятных, а местами даже оскорбительных для Путина. Он заявил, что мятеж Пригожина был не случаен, а закономерен, что Россия беременна революцией. По его мысли, в мятеже виноваты обе стороны. И Пригожин – не предатель и преступник, как уверяет Путин, а совсем наоборот. «Кто такой Пригожин? Это очень авторитетный сегодня человек в вооруженных силах. Как бы кому-то этого ни хотелось… Его можно понять», — говорил Лукашенко. Он рассуждал о Путине несколько пренебрежительно, снисходительно, публично рассказывал, как он учил президента РФ, что надо делать в этой ситуации, как поступать. Лукашенко представал в образе чуть ли не соправителя России, вместе с российским лидером:
Вся публичная риторика Лукашенко после окончания мятежа сводилась к тому, что надо искать компромисс, не надо расправляться с вагнеровцами, не надо мстить. И главный ошибочный вывод Лукашенко о планах Кремля, сформулированный на встрече с журналистами 6 июля:
Теперь после того, как Пригожина все же «замочили», выяснилось, что все расчеты, прогнозы Лукашенко, сделанные после вагнеровского мятежа, оказались неверными. Он не попадает в алгоритм кремлевской политики, не чувствует ее импульсы, как это было раньше. Кроме того, диктаторы типа Путина очень не любят тех, кто их спасал, кто видел их слабость.
Пока нельзя сказать, что этот промах грозит Лукашенко какими-то серьезными непосредственными последствиями. Но в любом случае надо как-то отплывать, выкручиваться, переобуваться в воздухе, менять образ, спасать репутацию в глазах своих сторонников, микшировать свои прежние неудачные ходы.
Поэтому Александр Лукашенко в ходе общения с журналистами во время посещения БГУ 25 августа не только не напомнил о себе как о спасителе России и Путина от гражданской войны и позора, но постарался замять эту тему. Каким образом?
С начала нападения России на Украину Лукашенко выступает в роли адвоката дьявола, то есть Путина. И теперь, не нарушая этой традиции, он бросился защищать президента России от гнусных подозрений в причастности к гибели Пригожина. Дескать, это «слишком грубая, непрофессиональная работа, если уж на то пошло, это не похоже на Путина». Однако адвокатирование получилось не очень натуральным. Аргумент, что это «слишком грубая, непрофессиональная работа», не проходит. А разве убийство Александра Литвиненко, Бориса Немцова, покушение на Скрипалей было профессиональной работой? А попытка отравления Алексея Навального – это вообще верх непрофессионализма.
Затем Лукашенко попытался отбиться от обвинений, что он давал гарантии безопасности Пригожину и в итоге не выполнил свои обещания. Он опровергает такие обвинения:
{banner_news_end}
На самом деле это, мягко говоря, не совсем так. Разговор как раз таки шел. И гарантии тоже были. Вот как рассказывал сам Лукашенко 27 июня о своих переговорах с Пригожиным:
И другой прокол, непосредственно вытекающий из первого. Ради того, чтобы поиграть на российском политическом поле, Лукашенко пошел на немалую жертву. Он приютил на территории Беларуси ЧВК «Вагнер». Что негативно было встречено обществом, элитой, думаю, даже частью силовых структур. Это чувствовалось даже по репликам Лукашенко. Дескать, а что плохого, что вагнеровцы будут обучать белорусских военных. Это выглядело как оправдание.
В дополнение ко всему появление вагнеровцев в Беларуси привело к обострению отношений с Польшей и Литвой, угрозам полностью перекрыть границу.
Теперь оказывается, что эта жертва оказалась напрасной. На российском политическом поле он ничего не приобрел, а здесь, в Беларуси создал себе проблему. И сегодня надо лихорадочно думать, как избавиться от токсичного актива в виде этой злополучной ЧВК. Судя по всему, у него самого нет ясного представления, что делать с вагнеровцами. Ибо той сделки, в результате которой эта ЧВК оказалась в Беларуси, больше не существует. С гибелью Пригожина она разорвана.
Уверения Лукашенко в ходе посещения БГУ в том, что «Вагнер» жив и будет жить, выглядят не очень убедительными. О чем свидетельствует информация из космических снимков о сворачивании на треть лагеря вагнеровцев под Осиповичами. Лукашенко бросился отрицать это, дескать, «эти снимочки из космоса, что мы что-то демонтируем» ничего не доказывают. И тут же сам себя опроверг: «Мы лишние палатки убираем — столько не надо». Это как раз в его стиле.
А в целом мы увидели еще одну далеко не сказочную историю, как кувалда, ставшая символом ЧВК «Вагнер», превратилась в бумеранг.
— Трагическая гибель руководства ЧВК «Вагнер», включая их вождя Евгения Пригожина, почему-то мало кого удивила. После провала устроенного ими мятежа многие эксперты предсказывали, что теперь за жизнь главы этой компании не дадут и ломаного гроша. Существует почти консенсус относительно того, кто причастен к гибели Пригожина.
«Коллеги, я сознательно молчу и советую вам сделать то же самое», — написал главный пропагандист России Владимир Соловьев. Что очень показательно, дескать, что говорить, если всем и так все ясно.
Весьма показателен способ убийства Пригожина. Его могли арестовать и судить как мятежника. Это продемонстрировало бы, что в стране существует система правосудия. Но он умер так, как умер. Что напоминает мафиозную разборку. И это многое говорит о том, во что превратилось российское государство.
Гибель Пригожина стала достаточно важным рубежом, политическим уроком не только для России, но и для Беларуси. Для Александра Лукашенко это, прежде всего, грозное предупреждение, смысл которого состоит в том, что вход в союз с Кремлем есть, а выхода нет. Удачного выхода. Иными словами, события в Тверской области подтвердили вывод, который, кажется, и так был известен: союз с Владимиром Путиным — это смертельная ловушка.
{banner_news_show}
Но для Лукашенко более важен иной аспект этой российской трагедии. Теперь мы можем констатировать, что погиб не только вождь ЧВК «Вагнер». Одновременно погиб образ Лукашенко как спасителя России, избавителя ее от смуты.
«Дело Вагнера» войдет в историю в качестве классической иллюстрации политического промаха Александра Лукашенко, который с энтузиазмом и самозабвенно вписался в этот конфликт, его стрельбы мимо цели. Он вложил политический капитал в проект, который не только не принес дивидендов, но сгенерировал одни убытки. Причем, все это произошло на глазах просвещенной публики, ибо Лукашенко сам вытащил на поверхность все нюансы этой российской, а теперь уже и белорусской драмы.
Дело в том, что раньше Лукашенко тонко чувствовал все нюансы российской политики, улавливал импульсы околокремлевских игр и эффектно играл на разных имперских комплексах. А вот теперь Акела промахнулся. Он просто неправильно просчитал.
В чем суть промаха?
Лукашенко пришел к выводу, что мятеж стал симптомом политической слабости Владимира Путина, а его активное участие в разрешении кризиса будет способствовать тому, что собственный политический вес белорусского правителя в российской политике вырастет, и поэтому надо включиться в игру на политическом поле России.
Для Лукашенко игра на российском политическом поле – дело привычное. Он этим занимался всю свою жизнь на президентском посту. Особенно активно это происходило во времена президентства Бориса Ельцина, когда он метил на кремлевский посад. Но в последние годы, когда путинский режим заматерел, окно возможностей для Лукашенко в этом плане фактически закрылось.
Однако в момент мятежа Пригожина Лукашенко посчитал, что это окно приоткрылось, что вернулись времена Ельцина, и стал вести себя как в конце 1990-х, когда во главе России стоял старый, больной, крайне непопулярный Борис Николаевич. Поэтому и ринулся с головой в эту российскую авантюру. Белорусский правитель поспешил выступить как спаситель России от смуты и гражданской войны, как человек, бросивший спасательный круг тонущему Путину.
Сразу же после ликвидации мятежа Лукашенко выступил с рядом комментариев, неприятных, а местами даже оскорбительных для Путина. Он заявил, что мятеж Пригожина был не случаен, а закономерен, что Россия беременна революцией. По его мысли, в мятеже виноваты обе стороны. И Пригожин – не предатель и преступник, как уверяет Путин, а совсем наоборот. «Кто такой Пригожин? Это очень авторитетный сегодня человек в вооруженных силах. Как бы кому-то этого ни хотелось… Его можно понять», — говорил Лукашенко. Он рассуждал о Путине несколько пренебрежительно, снисходительно, публично рассказывал, как он учил президента РФ, что надо делать в этой ситуации, как поступать. Лукашенко представал в образе чуть ли не соправителя России, вместе с российским лидером:
«Мы с Путиным виноваты, что не приняли вовремя меры… Я — такой же участник этих событий, как президент Путин».
Вся публичная риторика Лукашенко после окончания мятежа сводилась к тому, что надо искать компромисс, не надо расправляться с вагнеровцами, не надо мстить. И главный ошибочный вывод Лукашенко о планах Кремля, сформулированный на встрече с журналистами 6 июля:
«Но если вы думаете, что Путин такой зловредный и злопамятный, что его [Пригожина – Авт.] завтра «замочат» где-то… Нет, этого не будет».
Теперь после того, как Пригожина все же «замочили», выяснилось, что все расчеты, прогнозы Лукашенко, сделанные после вагнеровского мятежа, оказались неверными. Он не попадает в алгоритм кремлевской политики, не чувствует ее импульсы, как это было раньше. Кроме того, диктаторы типа Путина очень не любят тех, кто их спасал, кто видел их слабость.
Пока нельзя сказать, что этот промах грозит Лукашенко какими-то серьезными непосредственными последствиями. Но в любом случае надо как-то отплывать, выкручиваться, переобуваться в воздухе, менять образ, спасать репутацию в глазах своих сторонников, микшировать свои прежние неудачные ходы.
Поэтому Александр Лукашенко в ходе общения с журналистами во время посещения БГУ 25 августа не только не напомнил о себе как о спасителе России и Путина от гражданской войны и позора, но постарался замять эту тему. Каким образом?
С начала нападения России на Украину Лукашенко выступает в роли адвоката дьявола, то есть Путина. И теперь, не нарушая этой традиции, он бросился защищать президента России от гнусных подозрений в причастности к гибели Пригожина. Дескать, это «слишком грубая, непрофессиональная работа, если уж на то пошло, это не похоже на Путина». Однако адвокатирование получилось не очень натуральным. Аргумент, что это «слишком грубая, непрофессиональная работа», не проходит. А разве убийство Александра Литвиненко, Бориса Немцова, покушение на Скрипалей было профессиональной работой? А попытка отравления Алексея Навального – это вообще верх непрофессионализма.
Затем Лукашенко попытался отбиться от обвинений, что он давал гарантии безопасности Пригожину и в итоге не выполнил свои обещания. Он опровергает такие обвинения:
«Я и не должен обеспечивать безопасность Пригожина. Это, во-первых. Во-вторых, никогда в таком ключе разговор и не шел».
{banner_news_end}
На самом деле это, мягко говоря, не совсем так. Разговор как раз таки шел. И гарантии тоже были. Вот как рассказывал сам Лукашенко 27 июня о своих переговорах с Пригожиным:
«В пятом часу вечера он мне позвонил и говорит: «Александр Григорьевич, я принимаю все ваши условия. Но… Что мне делать? Останавливаемся — они начнут нас мочить». Я говорю: «Не начнут. Я тебе гарантирую. Это я беру на себя»… Я и сказал Пригожину: «Это – гарантия».
И другой прокол, непосредственно вытекающий из первого. Ради того, чтобы поиграть на российском политическом поле, Лукашенко пошел на немалую жертву. Он приютил на территории Беларуси ЧВК «Вагнер». Что негативно было встречено обществом, элитой, думаю, даже частью силовых структур. Это чувствовалось даже по репликам Лукашенко. Дескать, а что плохого, что вагнеровцы будут обучать белорусских военных. Это выглядело как оправдание.
В дополнение ко всему появление вагнеровцев в Беларуси привело к обострению отношений с Польшей и Литвой, угрозам полностью перекрыть границу.
Теперь оказывается, что эта жертва оказалась напрасной. На российском политическом поле он ничего не приобрел, а здесь, в Беларуси создал себе проблему. И сегодня надо лихорадочно думать, как избавиться от токсичного актива в виде этой злополучной ЧВК. Судя по всему, у него самого нет ясного представления, что делать с вагнеровцами. Ибо той сделки, в результате которой эта ЧВК оказалась в Беларуси, больше не существует. С гибелью Пригожина она разорвана.
Уверения Лукашенко в ходе посещения БГУ в том, что «Вагнер» жив и будет жить, выглядят не очень убедительными. О чем свидетельствует информация из космических снимков о сворачивании на треть лагеря вагнеровцев под Осиповичами. Лукашенко бросился отрицать это, дескать, «эти снимочки из космоса, что мы что-то демонтируем» ничего не доказывают. И тут же сам себя опроверг: «Мы лишние палатки убираем — столько не надо». Это как раз в его стиле.
А в целом мы увидели еще одну далеко не сказочную историю, как кувалда, ставшая символом ЧВК «Вагнер», превратилась в бумеранг.