Решение, которое несет для режима и риски. Эксперты – о введении смертной казни для чиновников
9 марта Александр Лукашенко подписал закон «Об изменении кодексов по вопросам уголовной ответственности». Было заявлено, что основная цель документа – «усиление противодействия преступлениям экстремистской (террористической) и антигосударственной направленности».
Среди главных изменений – введение смертной казни для чиновников за «измену государству».
Также вводится уголовная ответственность за дискредитацию Вооруженных Сил, других войск и воинских формирований, военизированных организаций.
UDF поинтересовался у экспертов: зачем Лукашенко понадобились эти репрессивные новвоведения?
«Это решение несет для режима и риски»
Аналитик Белорусского института стратегических исследований (BISS) Вадим Можейко в комментарии UDF отметил, что руководитель страны остается под впечатлением от массовых протестов в 2020 году.
Фото: Facebook
«Хотя в 2020-м не произошло того масштаба раскола элит, которое хотело увидеть белорусское общество, но система была близка к этому. Достаточно большое число чиновников и силовиков покинули систему (пусть и молча), даже были те, кто сделал это публично. Поэтому у Лукашенко есть желание усилить контроль, которое реализуется в виде, например, появления гэбэшных заместителей у руководителей разных ведомств. И есть желание повысить цену для тех, кто все еще сомневается: чтобы они понимали, что рискуют не только попаданием в тюрьму, но и своей жизнью – в прямом смысле», – сказал Можейко.
При этом, по его мнению, решение о введении смертной казни для чиновников несет для режима и риски.
«Поднимая цену до такого высокого уровня, власти неизбежно ожесточают тех, кто в будущем может перейти на сторону протеста. Если кто-то на это решится, то они будут готовы идти до последнего, раз им грозит смертная казнь. То есть это решение несет для режима и риски. Но видимо, угрозы и запугивание – единственный инструмент, который остался у руководства страны для воздействия на элиты», – считает Можейко.
Он отметил, что решение о введении уголовной ответственности за дискредитацию Вооруженных Сил скопировано из российского законодательства.
«Но и до этого момента власти репрессировали за любую критику силовиков. Очевидно, что легко получить срок было и за критику военных. Так что принципиально ничего не меняется, но авторитарным режимам свойственно усиливать репрессивную политику», – сказал Можейко.
«Хотят не просто репрессировать, а репрессировать в комфортных условиях»
Политолог, академический директор BISS Петр Рудковский в комментарии UDF отметил, что если взять в скобки политический контекст, то сам факт ужесточения наказания за государственную измену не является чем-то из ряда вон выходящим.
Архивное фото
«Смертная казнь за госизмену законодательно допускается в таких странах, как США или Бразилия. Во многих западных странах предусмотрено пожизненное заключение за некоторые виды госизмены. Но здесь важно отметить следующее. Одно дело, когда суровый закон существует в стране с высокой правовой культурой и независимыми судами, а совсем другое – если это происходит в стране, где «не до законов», а в политических делах судебного разбирательства, как такового, нет вообще. Здесь происходит только псевдосудебный фарс», – сказал Рудковский.
По его мнению, сам факт выделения в качестве отдельного пункта «измена, совершенная должностным лицом» (это было и предыдущей версии закона) и ужесточение наказания для этой категории лиц – «это очевидный признак того, что режим хочет минимизировать проявления нелояльности среди топ-чиновников».
«Понятно, что при такой правоприменительной культуре, как есть сейчас, «изменой государства» может стать что угодно, даже умеренная критика проводимой политики», – считает Рудковский.
Почему в отношении чиновников ввели смертную казнь, если даже во время массовых протестов 2020 года номенклатура не перешла на сторону общества?
«Не перешла массово, но на протяжении нескольких месяцев после выборов была длинная череда публичных и непубличных переходов чиновников на сторону протеста. Что происходит в чиновничьей среде сегодня, сложно сказать наверняка, но вряд ли там господствует удовлетворение и уверенность в завтрашнем дне. Так или иначе, режим решил не полагаться на «добровольную» лояльность. Он решил усилить лояльность путем повышения уровня страха среди чиновников», – отметил Рудковский.
Зачем вводится ответственность за дискредитацию Вооруженных сил?
«Приходят в голову три версии, которые не исключают друг друга. Во-первых, это может быть сделано на случай, если ВС Беларуси все-же придется включиться в военные действия. Во-вторых, чтобы предотвратить критику и насмешки над военным руководством из-за таких случаев, как случай в Мачулищах. Ну и в третьих, будем помнить, что репрессии в Беларуси превратились в самоцель, поэтому создание любого нового претекста для репрессий может происходить даже без привязки к конкретным практическим целям», – полагает Рудковский.
Зачем вообще ужесточать законодательство, если сегодня репрессивная машина и так очень сурово наказывает любого, замеченного в нелояльном поведении?
«В бесправных автократиях можно репрессировать в разных условиях. Можно репрессировать вопреки законам, но это неудобно и дискомфортно. Можно репрессировать обходя законы, т.е. выискивая лазейки в законах, но это также напрягает силовиков и забирает много времени. А можно репрессировать «по закону», точнее, сохраняя видимость законности без необходимости искать лазейки – и это самая удобная и комфортная ситуация для репрессирующих. Режимные каратели, которые уже практически превратились в отдельный социальный класс, хотят не просто репрессировать, а репрессировать в комфортных условиях», – считает Рудковский.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
