Лукашенко уходит. К ноябрю мы будем знать фамилию нового президента - аналитик
Почему сегодня нельзя призывать идти или не идти на референдум, собирается ли Лукашенко уходить и кто может его заменить?
Об этом в интервью Филину рассказал руководитель аналитического центра Belarus Security Blog Андрей Поротиков.
— Уже начались споры по проекту Конституции. В основном, они идут на уровне: уйдет-не уйдет Лукашенко и идти ли голосовать на референдум? Что вы думаете по этому поводу?
— Для того, чтобы по этому поводу что-то думать, мне нужно видеть проект. Проекта до сих пор нет. Жду, когда будет опубликован официальный документ. Именно документ с печатью и подписью, а не какая-то помойная сливная канава.
Тут есть два момента, которые надо очень четко разделять. Есть частное мнение людей, которые по этому поводу высказываются, а есть текст Конституции. Вернее, текста у нас нету. И до тех пор, пока его нет, говорить, идти или не идти голосовать на референдум, невозможно.
— Но вы согласны с мнением того же Валерия Карбалевича, что Лукашенко собрался на покой?
— Когда мы увидим официальный текст, тогда мы сможем сказать, уходит- не уходит, уходит в каком формате, куда?
Но я согласен с тем, что всё — дембель Лукашенко пошел на минус. И он идет очень быстро. Я придерживаюсь той точки зрения, что уже в этом году мы будем точно знать фамилию нового президента.
{banner_news_show}
Но сейчас говорить именно о голосовании за новую конституции, невозможно — нет предмета для обсуждения.
— В одном из интервью вы сказали, что нынешняя волна репрессий является «преддипломной работой для нового президента». Что вообще говорит о том, что в стране намечаются президентские выборы? Это какой-то анализ ситуации или, может, инсайд?
— Не буду говорить, на основании чего я делаю такие выводы. Но, глядя на ситуацию, я вижу подтверждение тому.
— То есть, в ближайшее время у нас будет новый президент?
— Да.
— А что со старым-то? Где его место?
— Это опять-таки вопрос к тексту конституции. Потому что это две части одного процесса. Будет текст — будет обсуждение, где будет старый. Пока что тут вариантов может быть несколько, причем самых разных — и с окончательным уходом, и с неокончательным.
— Кстати, а кто этот новый? Хотелось бы понять, кто подыскивал кандидатуру? И, часом, не утверждали ли ее в Кремле?
— Это человек Лукашенко на 100%. Никакого Кремля там не было.
— Но Кремль как-то влиял на это?
— Они пытаются повлиять. Но они пытаются повлиять не с точки зрения персоналий, а с точки зрения той рамки, в которой придется действовать новому президенту и перечня полномочий, которые он получит. То есть для них, на самом деле важна не фамилия.
Они бы хотели, чтобы это был слабый президент, Лукашенко бы хотел, чтобы это был сильный президент.
Потому что только сильный президент даст гарантии безопасности не только Лукашенко, но и много кому еще, и сохранит систему. Вне рамок этой системы никакие гарантии безопасности не будут эффективны.
— Можно ли говорить, что человек, который, как вы говорите, заменит Лукашенко, будет более пророссийским, чем нынешний?
— Этот человек — стопроцентно про Лукашенко. Он не пророссийский, не прозападный, не пробелорусский. Он — про Александра Григорьевича.
— Вы ранее высказали мысль, что российские войска, которые приехали на учения «Запад-2021», становятся определенной гарантией для белорусского режима, чтобы спокойно провести электоральную кампанию. И для этого якобы и хотят передвинуть референдум на ближайшее время. Честно говоря, довольно сомнительная перспектива.
— Я имел в виду, что сам факт присутствия выступает сдерживающим фактором для любых массовых протестов. Потому что люди будут бояться, что, условно говоря, вместо белорусского ОМОНа, на улицах появится Росгвардия. Тем более что российские войска уже здесь.
— Но все это выглядит так, словно судьба Беларуси отдана на откуп даже не внешним игрокам, а одному конкретному игроку.
— Вы про Россию?
— Да.
— Запад хотел бы, чтобы все вопросы здесь были решены русскими руками. И если русские эти вопросы порешают так, как это устраивает и не вызывает отторжение у Запада, то Запад против не будет.
Запад не будет драться за Беларусь. Точка.
— А нам в этом случае что делать? Ведь нельзя не понимать опасность того, как могут решаться эти вопросы «русскими руками».
— Это опасно в любом случае. Вне зависимости от того, имеются ли опасения по поводу суверенитета или не имеются.
Что делать? Сформировать гражданское общество, переставать быть равнодушными, переставать быть легковерными и наивными в ожидании, что кто-то придет и все за нас порешает.
Белорусы, если хотят каких-то позитивных перемен, могут обеспечить это только исключительно собственными усилиями, своей головой и за свои деньги. Халявы не будет. Никто за нас ничего делать не будет. Пора это понять.
— Мне кажется, именно поэтому сегодня это гражданское общество и пытаются уничтожить.
— Гражданское общество — это не печати и юридические адреса. Это идеи и люди, которые транслируют эти идеи и проводят их в жизнь. Поэтому то, что сейчас делает режим, на самом деле никакого значимого эффекта с точки зрения улучшения контроля здесь за ситуацией не повлечет.
— К чему готовиться в ближайшее время обществу, стране?
— К конституционному референдуму. Репрессии будут идти до момента определения даты президентских выборов. Возможно, и до самих президентских выборов, чтобы все шло тихо, спокойно и гладко.
Мы понимаем, что время работает против режима, поэтому они тоже не будут это затягивать. И еще раз говорю, что, по моему мнению, до ноября (ноябрь — крайний срок) новая Конституция и фамилия нового президента будут известны.
— Ну вы же понимаете, что это выглядит, как довольно фантастический сценарий. Думаю, людям, которые привыкли 27 лет жить при Лукашенко, довольно сложно поверить в то, что он вот так просто возьмет и уйдет.
— Это проблемы людей, которые к чему-то привыкли. Советские люди 80 лет строили коммунизм. Ну и как успехи?
— Но чего в таком случае нам ждать от человека, который придет на это место? Это будет продолжение политики нынешнего режима, раз уж вы утверждаете, что он полностью «про Лукашенко», или же нечто иное?
— Это будет попытка откатиться в начало 2020-го-2019 год.
{banner_news_end}
— Удастся?
— Нет. Нету того запаса прочности — внутренней, экономической. Поменялась структура общества, поменялась структура информационного поля. Есть масса трещин внутри режима. Без Лукашенко это невозможно. Это персоналистский режим. Лукашизм может существовать только с Лукашенко во главе.
Как только во главе становится Иванов, Петров, Сидоров, лукашизм исчезает. Появляется какая-то новая система. Причем, достаточно быстро. Но у этой системы нету запаса прочности.
— Но мы сейчас можем сказать, будет это плохо или хорошо?
— Я считаю, что будет лучше, чем сейчас. И гораздо лучше. С точки зрения возможности для политического, общественного активизма.
В экономике же нас ждет очень жесткий кризис. Но он бы случился в любой случае. Это вопрос просто физического развала и износа системы, существующей в Беларуси. Это не вопрос персоналий.
Об этом в интервью Филину рассказал руководитель аналитического центра Belarus Security Blog Андрей Поротиков.
— Уже начались споры по проекту Конституции. В основном, они идут на уровне: уйдет-не уйдет Лукашенко и идти ли голосовать на референдум? Что вы думаете по этому поводу?
— Для того, чтобы по этому поводу что-то думать, мне нужно видеть проект. Проекта до сих пор нет. Жду, когда будет опубликован официальный документ. Именно документ с печатью и подписью, а не какая-то помойная сливная канава.
Тут есть два момента, которые надо очень четко разделять. Есть частное мнение людей, которые по этому поводу высказываются, а есть текст Конституции. Вернее, текста у нас нету. И до тех пор, пока его нет, говорить, идти или не идти голосовать на референдум, невозможно.
— Но вы согласны с мнением того же Валерия Карбалевича, что Лукашенко собрался на покой?
— Когда мы увидим официальный текст, тогда мы сможем сказать, уходит- не уходит, уходит в каком формате, куда?
Но я согласен с тем, что всё — дембель Лукашенко пошел на минус. И он идет очень быстро. Я придерживаюсь той точки зрения, что уже в этом году мы будем точно знать фамилию нового президента.
{banner_news_show}
Но сейчас говорить именно о голосовании за новую конституции, невозможно — нет предмета для обсуждения.
— В одном из интервью вы сказали, что нынешняя волна репрессий является «преддипломной работой для нового президента». Что вообще говорит о том, что в стране намечаются президентские выборы? Это какой-то анализ ситуации или, может, инсайд?
— Не буду говорить, на основании чего я делаю такие выводы. Но, глядя на ситуацию, я вижу подтверждение тому.
— То есть, в ближайшее время у нас будет новый президент?
— Да.
— А что со старым-то? Где его место?
— Это опять-таки вопрос к тексту конституции. Потому что это две части одного процесса. Будет текст — будет обсуждение, где будет старый. Пока что тут вариантов может быть несколько, причем самых разных — и с окончательным уходом, и с неокончательным.
— Кстати, а кто этот новый? Хотелось бы понять, кто подыскивал кандидатуру? И, часом, не утверждали ли ее в Кремле?
— Это человек Лукашенко на 100%. Никакого Кремля там не было.
— Но Кремль как-то влиял на это?
— Они пытаются повлиять. Но они пытаются повлиять не с точки зрения персоналий, а с точки зрения той рамки, в которой придется действовать новому президенту и перечня полномочий, которые он получит. То есть для них, на самом деле важна не фамилия.
Они бы хотели, чтобы это был слабый президент, Лукашенко бы хотел, чтобы это был сильный президент.
Потому что только сильный президент даст гарантии безопасности не только Лукашенко, но и много кому еще, и сохранит систему. Вне рамок этой системы никакие гарантии безопасности не будут эффективны.
— Можно ли говорить, что человек, который, как вы говорите, заменит Лукашенко, будет более пророссийским, чем нынешний?
— Этот человек — стопроцентно про Лукашенко. Он не пророссийский, не прозападный, не пробелорусский. Он — про Александра Григорьевича.
— Вы ранее высказали мысль, что российские войска, которые приехали на учения «Запад-2021», становятся определенной гарантией для белорусского режима, чтобы спокойно провести электоральную кампанию. И для этого якобы и хотят передвинуть референдум на ближайшее время. Честно говоря, довольно сомнительная перспектива.
— Я имел в виду, что сам факт присутствия выступает сдерживающим фактором для любых массовых протестов. Потому что люди будут бояться, что, условно говоря, вместо белорусского ОМОНа, на улицах появится Росгвардия. Тем более что российские войска уже здесь.
— Но все это выглядит так, словно судьба Беларуси отдана на откуп даже не внешним игрокам, а одному конкретному игроку.
— Вы про Россию?
— Да.
— Запад хотел бы, чтобы все вопросы здесь были решены русскими руками. И если русские эти вопросы порешают так, как это устраивает и не вызывает отторжение у Запада, то Запад против не будет.
Запад не будет драться за Беларусь. Точка.
— А нам в этом случае что делать? Ведь нельзя не понимать опасность того, как могут решаться эти вопросы «русскими руками».
— Это опасно в любом случае. Вне зависимости от того, имеются ли опасения по поводу суверенитета или не имеются.
Что делать? Сформировать гражданское общество, переставать быть равнодушными, переставать быть легковерными и наивными в ожидании, что кто-то придет и все за нас порешает.
Белорусы, если хотят каких-то позитивных перемен, могут обеспечить это только исключительно собственными усилиями, своей головой и за свои деньги. Халявы не будет. Никто за нас ничего делать не будет. Пора это понять.
— Мне кажется, именно поэтому сегодня это гражданское общество и пытаются уничтожить.
— Гражданское общество — это не печати и юридические адреса. Это идеи и люди, которые транслируют эти идеи и проводят их в жизнь. Поэтому то, что сейчас делает режим, на самом деле никакого значимого эффекта с точки зрения улучшения контроля здесь за ситуацией не повлечет.
— К чему готовиться в ближайшее время обществу, стране?
— К конституционному референдуму. Репрессии будут идти до момента определения даты президентских выборов. Возможно, и до самих президентских выборов, чтобы все шло тихо, спокойно и гладко.
Мы понимаем, что время работает против режима, поэтому они тоже не будут это затягивать. И еще раз говорю, что, по моему мнению, до ноября (ноябрь — крайний срок) новая Конституция и фамилия нового президента будут известны.
— Ну вы же понимаете, что это выглядит, как довольно фантастический сценарий. Думаю, людям, которые привыкли 27 лет жить при Лукашенко, довольно сложно поверить в то, что он вот так просто возьмет и уйдет.
— Это проблемы людей, которые к чему-то привыкли. Советские люди 80 лет строили коммунизм. Ну и как успехи?
— Но чего в таком случае нам ждать от человека, который придет на это место? Это будет продолжение политики нынешнего режима, раз уж вы утверждаете, что он полностью «про Лукашенко», или же нечто иное?
— Это будет попытка откатиться в начало 2020-го-2019 год.
{banner_news_end}
— Удастся?
— Нет. Нету того запаса прочности — внутренней, экономической. Поменялась структура общества, поменялась структура информационного поля. Есть масса трещин внутри режима. Без Лукашенко это невозможно. Это персоналистский режим. Лукашизм может существовать только с Лукашенко во главе.
Как только во главе становится Иванов, Петров, Сидоров, лукашизм исчезает. Появляется какая-то новая система. Причем, достаточно быстро. Но у этой системы нету запаса прочности.
— Но мы сейчас можем сказать, будет это плохо или хорошо?
— Я считаю, что будет лучше, чем сейчас. И гораздо лучше. С точки зрения возможности для политического, общественного активизма.
В экономике же нас ждет очень жесткий кризис. Но он бы случился в любой случае. Это вопрос просто физического развала и износа системы, существующей в Беларуси. Это не вопрос персоналий.