“Семичасовое выступление Лукашенко повергло в шок не только слушателей, но и российскую элиту“

Российский политолог Аркадий Дубнов считает, что даже после столь резких критических высказываний Александра Лукашенко в адрес кремлевского руководства белорусско-российские отношения в ближайшей перспективе нормализуются, но прежними они уже не будут.

Об этом эксперт заявил в эфире радиостанции "Эхо Москвы".

С Аркадием Дубновым беседовала журналистка Татьяна Фельгенгауэр.

UDF.BY приводит выдержки из интервью:

Дубнов: Я полагаю, что рекордное даже по меркам книги Гиннесса выступление Александра Григорьевича Лукашенко семи с лишним часовое, оно повергло в шок не только слушателей, но и российскую элиту. Думаю, что и Владимира Владимировича также. Потому что некоторые пассажи из выступления Лукашенко в общем, что называется, кажутся выходящими за рамки протокола отношений между главами государств. Он рассказывал какие-то моменты, связанные с личными отношениями совсем уж приватными. Но это в сторону. Что касается того, о чем вы говорите, я еще не видел этих заявлений, но думаю, что Лукашенко отчасти уже отрабатывает дивиденды от своих выступлений. Потому что ФСБ начинает оправдываться. В Москве начинают оправдываться, начинают, извините, лепить горбатого. В ответ на упреки Лукашенко в адрес России, что она поступает не по-союзнически, не по-славянски, не по-братски. Действительно упреки в том или нет оправдания в том, что укрепление границы будет способствовать борьбе с наркотрафиком, именно в этот момент, когда Беларусь отменила визовый режим с 80 странами и так далее. В общем, демонстрирует свой тренд на Запад и Россия не нашла ничего лучше, чем усилить борьбу с наркотрафиком, вводя пограничные зоны. А, видимо, еще и посты. Никого это оправдание никоим образом не убедит и, скорее всего, насмешит. И мне даже жаль, что такая серьезная структура как ФСБ так подставляется не по-детски.

Т. Фельгенгауэр: То ли дело Роспотребнадзор какой-нибудь. Мы привыкли, что они сразу белорусские устрицы запрещают. А тут целый ФСБ, видимо, задел Лукашенко-то.

А. Дубнов: Вот про это я и говорю. Он задел и я думаю, что это задевание процесс, извините нашего раздевания в ответ на его одевание, будет продолжаться и дальше. Потому что вот эта эрозия этого пространства постсоветского, хотя я уже согласен, что термин неправильный. Эта эрозия продолжает углубляться. И как болезнь кишечно-желудочных трактов, язва начинается с маленькой эрозии, а потом получаются большие язвы, которые залечить будет очень сложно. Я боюсь, что все говорят, что конечно, все утрясется, Лукашенко добьется своего, договорятся по газу, по поставкам нефти. Но такие вещи, они уже не забываются. Это не просто осадок останется, а очевидное российско-кремлевское раздражение оттого, что Лукашенко идет все дальше и дальше, делая наше руководство или структуры российские не вполне адекватными ситуации.

А.Дубнов: В Москве начинают лепить горбатого. В ответ на упреки Лукашенко, что Россия поступает не по-братски

Т. Фельгенгауэр: В какой момент Кремль потерял контроль над союзным государством?

А. Дубнов: Мне кажется, вообще союзного государства как такового особенно и не было. Я не буду говорить о чиновнике высокопоставленном весьма 20-летней давности, который занимал пост в администрации президента, но когда-то в 1997 кажется году, в какой-то приватной журналистской встрече, такая была московская хартия журналистов.

Т. Фельгенгауэр: Было дело.

А. Дубнов: Да-да. К нам пришел в гости один чиновник. Когда я спросил его: зачем нам нужен союз с Лукашенко. Он тогда уже казался одиозным диктатором, еще подавлявшим всякие демократические процессы в Беларуси. Чиновник сказал: ну понимаете, хочется, чтобы страна была больше. Вот этот тренд, интенция она просто на расширение страны без всякого обоснования принципов, на котором будет строиться это государство, оно не могло не обернуться вот этими, я бы сказал язвами. Тогда уже несостоявшееся даже государство оно фактически уже перестало быть контролируемо. В конце концов, оно было нужно больше Лукашенко даже, потому что он надеялся в свое время и возглавить его и стать одним из первых российских элитариев. Ну не вышло и вот говорить об этом сегодня даже уже как о структуре серьезной государственной, смысла не имеет.

Т. Фельгенгауэр: При этом Александр Лукашенко все эти годы умело сидел на двух стульях. И теперь, видимо, все-таки он выбрал один.

А. Дубнов: Нет, он сидит на полутора стульях. Я думаю, что краешек российского стула под ним еще довольно устойчиво держится. Он, все-таки, правда, он политическое животное. Он очень хорошо чувствует, инстинкты его совершенно неподражаемы и уникальны. Я сейчас даже не знаю, с кем еще можно было бы сравнить в ближнем нашем политическом окружении. Он точно знает, когда нужно поддать газу, а когда нужно нажать на педаль стоп. В нужный момент он поймет, что достиг максимума напряженности, он подаст назад. Сегодня он чувствует слабину, потому что не вполне определенные перспективы, например, отношений Москвы с тем же Вашингтоном. Сейчас нужно показать, что он политик самостоятельный, независимый, что выбор его западного тренда неслучаен. Что он отвечает интересам электората. И как сегодня я вспоминаю, Федя Лукьянов как-то вспомнил, как на беседе с бывшим премьером Швеции, тот сказал, что если изъять Лукашенко из Беларуси, из белорусского политического бульона, то хоть завтра Беларусь может быть членом ЕС. Понимаете, да. Это было сказано, выскакивает из памяти… Неважно. Это было сказано совсем недавно, то есть речь идет о чем. О том, что Лукашенко очень хорошо понимает свое место в Европе, и он пытается свое существо влить в эту форму сосуда, подстроиться под европейский сосуд. Это давно началось, с тех пор как его перестали признавать последним диктатором Европы. В начале минских переговоров. Помнишь, да. Так что он действительно гениальный политик.

Т. Фельгенгауэр: Владимир Путин простит эту обиду?

А. Дубнов: А у Владимира Путина вообще нет таких, по-моему, дефиниций или чувственных критериев: прощать, не прощать. Он же…

Т. Фельгенгауэр: Гомельскую область присоединит и все. Действительно.

А. Дубнов: Ну дальше и отвечать-то нечего. Гомельская кажется дальше, сначала там Витебская есть.

Т. Фельгенгауэр: Есть с чего начать...