Карбалевич: Не регистрировали тех, кто мог стать головной болью
Итоги регистрации кандидатов в депутаты подвел политолог Валерий Карбалевич.
- Видите ли вы какую-то систему в выборе лиц, допущенных к следующему этапу кампании?
- Прежде всего, я думаю, что здесь очень значительную роль играют местные вертикальщики. То есть перед каждым регионом поставлена конкретная задача, скажем, добиться того, чтобы в Палату представителей были выбраны надежные люди, которые заранее определены, и при этом, чтобы все это выглядело внешне прилично. Эту задачу каждый исполком решает по-своему. Этим частично объясняется такая пестрая ситуация.
Второй момент, я думаю, что по каким-то известным лицам решение принималось на высшем уровне. Здесь действует такая логика: те кандидаты, которые собираются сниматься, скажем, Лебедько, Марголин, Янукевич, Костусев — их регистрировали, так как всё равно они снимутся. В результате, больших проблем, если будет производиться подсчет голосов, они не создадут. А кандидаты, которые обещали идти до конца — Милинкевич, Михаил Пашкевич — их сняли, чтобы они не создавали головной боли для местной вертикали и избирательных комиссий. То же касается каких-то сознательных людей - Евгений Крыжановский, доктор Ходоркин — они тоже люди популярные, известные и могли создать некую головную боль для местной вертикали и избирательных комиссий. Чтобы этого не произошло, их заранее исключили.
- Получается, что вертикаль поддерживает идею бойкота как минимум финальной части выборов, когда регистрирует лиц, которые и так собираются сняться, и не регистрирует тех, кто декларировал, что пойдет до конца? Хотя, еще некоторое время назад считалось, что бойкот — самая неудобная для властей стратегия оппозиции.
- Видите, местная вертикаль думает немного в других категориях. Для оппозиции проблема "бойкот—не бойкот" очень важна, а для вертикали, я думаю, важно, чтобы не было публичной агитации за бойкот. А то, что люди действительно могут не прийти, я думаю, не очень волнует вертикаль, как добиться нужного результата, они хорошо знают. Это и принудительные механизмы, особенно в регионах, среди студентов, военнослужащих, досрочное голосование или, в конце концов, приписать голоса. Так что не думаю, что для них это важная проблема.
- Но лица, которые собираются снимать свои кандидатуры, тоже собираются агитировать за бойкот?
- Я думаю, что власти будут пытаться нейтрализовать эту агитацию за бойкот. Если это будет звучать во время телевизионных выступлений или радиовыступлений, возможно, будут это вырезать. Агитацию за бойкот будут всячески пресекать, что делается уже и сейчас.
- Есть мнение, что такая выборочная регистрация способствует еще большему разделению оппозиции. Может ли это быть сознательной стратегией властей?
- Я не думаю, что власти ставили такую цель. Ситуация такова, что этот раскол происходит естественным образом, стихийно, в оппозиционной среде борьба между собой, гораздо сильнее, чем борьба с режимом. Не думаю, что регистрация или нерегистрация что-то сильно изменила в этой ситуации.
- Если сравнивать эту компанию с предыдущими, изменилась ли, по вашему мнению, стратегия властей в отношении оппозиционных кандидатов?
- Существенно не изменилась, но акценты немного другие. В 2008 году, предыдущая избирательная кампания в Палату представителей проходила в период диалога с Европой, период так называемой либерализации, и поэтому отказов в регистрации оппозиционным кандидатам было гораздо меньше, минимально. Сейчас их гораздо больше, изменилась политическая ситуация. В 2000 году вообще большинство оппозиции бойкотировало выборы. В 2004 году выборы были совмещены с референдумом, что гораздо больше влияло на ход кампании, чем собственно сама кампания по выборам в палату представителей. На каждом историческом этапе разная ситуация, она влияет на тактику властей, но, по большому счету, мало что меняется.
- Видите ли вы какую-то систему в выборе лиц, допущенных к следующему этапу кампании?
- Прежде всего, я думаю, что здесь очень значительную роль играют местные вертикальщики. То есть перед каждым регионом поставлена конкретная задача, скажем, добиться того, чтобы в Палату представителей были выбраны надежные люди, которые заранее определены, и при этом, чтобы все это выглядело внешне прилично. Эту задачу каждый исполком решает по-своему. Этим частично объясняется такая пестрая ситуация.
Второй момент, я думаю, что по каким-то известным лицам решение принималось на высшем уровне. Здесь действует такая логика: те кандидаты, которые собираются сниматься, скажем, Лебедько, Марголин, Янукевич, Костусев — их регистрировали, так как всё равно они снимутся. В результате, больших проблем, если будет производиться подсчет голосов, они не создадут. А кандидаты, которые обещали идти до конца — Милинкевич, Михаил Пашкевич — их сняли, чтобы они не создавали головной боли для местной вертикали и избирательных комиссий. То же касается каких-то сознательных людей - Евгений Крыжановский, доктор Ходоркин — они тоже люди популярные, известные и могли создать некую головную боль для местной вертикали и избирательных комиссий. Чтобы этого не произошло, их заранее исключили.
- Получается, что вертикаль поддерживает идею бойкота как минимум финальной части выборов, когда регистрирует лиц, которые и так собираются сняться, и не регистрирует тех, кто декларировал, что пойдет до конца? Хотя, еще некоторое время назад считалось, что бойкот — самая неудобная для властей стратегия оппозиции.
- Видите, местная вертикаль думает немного в других категориях. Для оппозиции проблема "бойкот—не бойкот" очень важна, а для вертикали, я думаю, важно, чтобы не было публичной агитации за бойкот. А то, что люди действительно могут не прийти, я думаю, не очень волнует вертикаль, как добиться нужного результата, они хорошо знают. Это и принудительные механизмы, особенно в регионах, среди студентов, военнослужащих, досрочное голосование или, в конце концов, приписать голоса. Так что не думаю, что для них это важная проблема.
- Но лица, которые собираются снимать свои кандидатуры, тоже собираются агитировать за бойкот?
- Я думаю, что власти будут пытаться нейтрализовать эту агитацию за бойкот. Если это будет звучать во время телевизионных выступлений или радиовыступлений, возможно, будут это вырезать. Агитацию за бойкот будут всячески пресекать, что делается уже и сейчас.
- Есть мнение, что такая выборочная регистрация способствует еще большему разделению оппозиции. Может ли это быть сознательной стратегией властей?
- Я не думаю, что власти ставили такую цель. Ситуация такова, что этот раскол происходит естественным образом, стихийно, в оппозиционной среде борьба между собой, гораздо сильнее, чем борьба с режимом. Не думаю, что регистрация или нерегистрация что-то сильно изменила в этой ситуации.
- Если сравнивать эту компанию с предыдущими, изменилась ли, по вашему мнению, стратегия властей в отношении оппозиционных кандидатов?
- Существенно не изменилась, но акценты немного другие. В 2008 году, предыдущая избирательная кампания в Палату представителей проходила в период диалога с Европой, период так называемой либерализации, и поэтому отказов в регистрации оппозиционным кандидатам было гораздо меньше, минимально. Сейчас их гораздо больше, изменилась политическая ситуация. В 2000 году вообще большинство оппозиции бойкотировало выборы. В 2004 году выборы были совмещены с референдумом, что гораздо больше влияло на ход кампании, чем собственно сама кампания по выборам в палату представителей. На каждом историческом этапе разная ситуация, она влияет на тактику властей, но, по большому счету, мало что меняется.