Силовой блок: враг внутренний — хуже врага внешнего
Для удержания своей власти президент Лукашенко намерен задействовать силовые структуры созданные для противодействия гибридным угрозам.
Посещая 16 июля в Витебске 103-ю отдельную гвардейскую воздушно-десантную бригаду Александр Лукашенко заявил:
Как конкретно выглядит эта непрямая угроза в глазах военно-политического руководства Беларуси, можно судить на основании высказываний госсекретаря Совета безопасности страны Андрея Равкова, сделанных в том же Витебске. Чаще всего, считает он, современная война и конфликты начинаются не с вооруженной интервенции.
Затем при содействии внешних сил конфликт может перерасти во что угодно.
{banner_news_show}
В контексте вышеизложенного хотелось бы привести выдержку из комментария предыдущего госсекретаря Совбеза Беларуси Станислава Зася по поводу подписания Александром Лукашенко нового плана обороны страны, сделанного им в начале текущего года:
И противодействие этим внутренним угрозам также является обороной государства. По мнение ряда экспертов, появление в новом плане обороны такого рода положений связано с осмыслением опыта военных конфликтов последних лет. И, прежде всего, в Украине.
Уже вскоре после начала боевых действий на территории наших южных соседей, 19 февраля 2015 года Александр Лукашенко, выступая перед командным составом вооруженных сил Беларуси, заявил:
По его словам, наряду с открытым военным вторжением сегодня особое место в инструментарии сильных мира сего заняли, инспирируемые извне, цветные революции. И хотя тогда белорусский лидер не обозначил напрямую источники потенциальной опасности для Беларуси, многие наблюдатели выразили уверенность, что алармистский тон его высказываний навеян действиями России в Украине, которые были квалифицированы военными аналитиками как hybrid warfare — “гибридная война.”
Исходя из вышеизложенного, некоторые наблюдатели делают вывод, что несмотря на заявления Кремля о невмешательстве в предвыборную ситуацию в Беларуси, Александр Лукашенко считает гибридную угрозу вполне реальной для нашего государства. Ведь формальная отстраненность от событий внутри потенциальной жертвы агрессии является одной из важных составных частей стратегии гибридных действий. Когда для достижения своих целей нападающая сторона использует некие аналоги “частных военных компаний”.
Как отмечал в свое время генерал-майор в отставке Франк ван Каппен, бывший советник по безопасности при ООН и НАТО, “государство, которое ведет гибридную войну, совершает сделку с негосударственными исполнителями-боевиками, группами местного населения, организациями, связь с которыми формально полностью отрицается”. На плечи этих никем не признанных формирований гибридный агрессор и постарается переложить всю грязную работу.
По мнению известного украинского политического аналитика Владимира Горбулина, явными признаками ведения такой войны Россией против Украины являются: аннексия Крыма пресловутыми “зелеными человечками” весной 2014 года, поддержка местных радикальных элементов на Юго-Востоке и последовавшее затем полномасштабное вторжение российских подразделений в восточные области страны.
Желали того или не желали в Москве, но после событий в Украине весьма неуютно почувствовали себя все, без исключения, соседи России. Причем не только ее потенциальные противники, но и официальные союзники. Которые волей или неволей стали задумываться о способах отпора вежливым “зеленым человечкам”. И Беларусь не стала исключением. Как полагает ряд военных аналитиков, в нашей страны разработана целая комплексная система мер по противодействию гибридной агрессии.
Насколько можно понять, на первом этапе дестабилизации внешними силами социально-политической обстановки в стране основную нагрузку по противодействию им будут нести структуры КГБ и МВД, задача которых проведение точечных операций по задержанию руководителей протестов и наиболее активных их участников.
Если деятельность инициаторов протестных действий не удается остановить на начальной стадии и им удастся организовать массовые выступления, то для купирования “беспорядков” задействуется ОМОН и подразделения внутренних войск. Если же образуются группы протестующих, готовые оказать физическое сопротивление силам правопорядка, то против них задействуются специальные подразделения силовых ведомств.
И наконец, наименее вероятный и наименее желаемый вариант развития событий, который все же нельзя полностью исключить. Когда незаконные вооруженные формирования, созданные при поддержке из-за рубежа, вступают в активные боевые действия против существующих властей. В этом случае действие вводятся Силы специальных операций вооруженных сил страны.
Правда, подавляющее число наблюдателей считает, что сегодня-завтра Беларуси вряд ли угрожает гибридная агрессия с Востока: ситуация как в нашей стране, так и в целом на Западном стратегическом направлении пока не дает России весомого повода перейди к радикальным формам борьбы за удержание ближайшего союзника в фарватере своей политики. На данный момент желаемого результата Москве удается добиваться при помощи экономических рычагов воздействия, дополняемых массированными информационными атаками.
Что же касается намерения Александра Лукашенко представить своих главных политических оппонентов в качестве российских агентов влияния, то здесь просматривается явное желание белорусского лидера скомпроментировать их в глазах потенциального электората.
И тем не менее, многие эксперты не исключают, что при существующей степени неоднородности российской правящей элиты в ее среде вполне могут возникнуть группировки, имеющие целью ускорение процессов интеграции Беларуси в состав России, путем замены нынешнего белорусского руководства на более пророссийское. И нынешняя электоральная компания предоставляет для этого удобную возможность.
Посещая 16 июля в Витебске 103-ю отдельную гвардейскую воздушно-десантную бригаду Александр Лукашенко заявил:
“Пока вариант свержения существующего правительства или же расшатывания обстановки остается по-прежнему актуален.” Причем “никто на нас извне нападать не будет, ситуация другая”.
Как конкретно выглядит эта непрямая угроза в глазах военно-политического руководства Беларуси, можно судить на основании высказываний госсекретаря Совета безопасности страны Андрея Равкова, сделанных в том же Витебске. Чаще всего, считает он, современная война и конфликты начинаются не с вооруженной интервенции.
“Как правило, она начинается с улицы, площади… А если вдруг начнется, это будет тайно, тихо: организация массовых беспорядков, что вы сейчас, я уверен, видите, наблюдаете.”
Затем при содействии внешних сил конфликт может перерасти во что угодно.
{banner_news_show}
В контексте вышеизложенного хотелось бы привести выдержку из комментария предыдущего госсекретаря Совбеза Беларуси Станислава Зася по поводу подписания Александром Лукашенко нового плана обороны страны, сделанного им в начале текущего года:
“Все начинается с дестабилизации ситуации в стране, провоцирования внутреннего вооруженного конфликта”.
И противодействие этим внутренним угрозам также является обороной государства. По мнение ряда экспертов, появление в новом плане обороны такого рода положений связано с осмыслением опыта военных конфликтов последних лет. И, прежде всего, в Украине.
Уже вскоре после начала боевых действий на территории наших южных соседей, 19 февраля 2015 года Александр Лукашенко, выступая перед командным составом вооруженных сил Беларуси, заявил:
“Войны уже не объявляются, а начавшись, — идут не по привычному шаблону. Опыт современных военных конфликтов показывает, что вполне благополучное государство за считанные месяцы и даже дни может превратиться в арену ожесточенной вооруженной борьбы, стать жертвой иностранной интервенции, погрузиться в пучину хаоса, гуманитарной катастрофы и гражданской войны”.
По его словам, наряду с открытым военным вторжением сегодня особое место в инструментарии сильных мира сего заняли, инспирируемые извне, цветные революции. И хотя тогда белорусский лидер не обозначил напрямую источники потенциальной опасности для Беларуси, многие наблюдатели выразили уверенность, что алармистский тон его высказываний навеян действиями России в Украине, которые были квалифицированы военными аналитиками как hybrid warfare — “гибридная война.”
Исходя из вышеизложенного, некоторые наблюдатели делают вывод, что несмотря на заявления Кремля о невмешательстве в предвыборную ситуацию в Беларуси, Александр Лукашенко считает гибридную угрозу вполне реальной для нашего государства. Ведь формальная отстраненность от событий внутри потенциальной жертвы агрессии является одной из важных составных частей стратегии гибридных действий. Когда для достижения своих целей нападающая сторона использует некие аналоги “частных военных компаний”.
Как отмечал в свое время генерал-майор в отставке Франк ван Каппен, бывший советник по безопасности при ООН и НАТО, “государство, которое ведет гибридную войну, совершает сделку с негосударственными исполнителями-боевиками, группами местного населения, организациями, связь с которыми формально полностью отрицается”. На плечи этих никем не признанных формирований гибридный агрессор и постарается переложить всю грязную работу.
По мнению известного украинского политического аналитика Владимира Горбулина, явными признаками ведения такой войны Россией против Украины являются: аннексия Крыма пресловутыми “зелеными человечками” весной 2014 года, поддержка местных радикальных элементов на Юго-Востоке и последовавшее затем полномасштабное вторжение российских подразделений в восточные области страны.
Желали того или не желали в Москве, но после событий в Украине весьма неуютно почувствовали себя все, без исключения, соседи России. Причем не только ее потенциальные противники, но и официальные союзники. Которые волей или неволей стали задумываться о способах отпора вежливым “зеленым человечкам”. И Беларусь не стала исключением. Как полагает ряд военных аналитиков, в нашей страны разработана целая комплексная система мер по противодействию гибридной агрессии.
Насколько можно понять, на первом этапе дестабилизации внешними силами социально-политической обстановки в стране основную нагрузку по противодействию им будут нести структуры КГБ и МВД, задача которых проведение точечных операций по задержанию руководителей протестов и наиболее активных их участников.
Если деятельность инициаторов протестных действий не удается остановить на начальной стадии и им удастся организовать массовые выступления, то для купирования “беспорядков” задействуется ОМОН и подразделения внутренних войск. Если же образуются группы протестующих, готовые оказать физическое сопротивление силам правопорядка, то против них задействуются специальные подразделения силовых ведомств.
И наконец, наименее вероятный и наименее желаемый вариант развития событий, который все же нельзя полностью исключить. Когда незаконные вооруженные формирования, созданные при поддержке из-за рубежа, вступают в активные боевые действия против существующих властей. В этом случае действие вводятся Силы специальных операций вооруженных сил страны.
Правда, подавляющее число наблюдателей считает, что сегодня-завтра Беларуси вряд ли угрожает гибридная агрессия с Востока: ситуация как в нашей стране, так и в целом на Западном стратегическом направлении пока не дает России весомого повода перейди к радикальным формам борьбы за удержание ближайшего союзника в фарватере своей политики. На данный момент желаемого результата Москве удается добиваться при помощи экономических рычагов воздействия, дополняемых массированными информационными атаками.
Что же касается намерения Александра Лукашенко представить своих главных политических оппонентов в качестве российских агентов влияния, то здесь просматривается явное желание белорусского лидера скомпроментировать их в глазах потенциального электората.
И тем не менее, многие эксперты не исключают, что при существующей степени неоднородности российской правящей элиты в ее среде вполне могут возникнуть группировки, имеющие целью ускорение процессов интеграции Беларуси в состав России, путем замены нынешнего белорусского руководства на более пророссийское. И нынешняя электоральная компания предоставляет для этого удобную возможность.