Весенний кризис показал системную проблему эффективности госуправления в Беларуси

В попытке «похоронить» кризис февраля-марта 2017 года власти приняли и продолжают принимать решения, подрывающие доверие к государственным институтам.

Об этом говорится в исследовании Арсения Сивицкого и Юрия Царика «Политический кризис февраля–марта 2017 в Беларуси», которое было опубликовано вчера, 24 августа, на сайте Центра стратегических и внешнеполитических исследований (ЦСВПИ). Thinktanks.by приводит выдержки из данного исследования.

Как говорится в документе, в феврале-марте 2017 года Республика Беларусь пережила крупнейший политический кризис со времени трагических событий конца 2010 - первой половины 2011 годов. Данный кризис включал социальные протесты, ответные репрессивные меры белорусских властей, обострение противоречий в белорусско-российских отношениях и ряд других событий. На пике кризиса - с 20 до 26 марта 2017 г. - он приобрёл такой масштаб, что возникла реальная угроза не только подрыва процесса нормализации отношений между Беларусю и Западом, но и, что ещё более важно, ухудшения отношений со странами-соседями.


Дефицит разведывательной информации

Как отмечают представители ЦСВПИ, главной причиной мартовского кризиса в Беларуси были неудовлетворительные итоги работы социологических служб, разведки и политического сыска.

Несмотря на наличие определённой достоверной информации о характере работы организаторов протестов в социальных сетях (который был во многом идентичен характеру работы в период кампании «Революции через социальные сети», поддержанной из Российской Федерации), в целом спецслужбы не смогли представить руководству страны достоверную картину происходящего, информацию об источниках финансирования, основных организационных узлах и персонах, стоящих за ними.

Этот дефицит разведывательной информации проявился в том числе в том, что А. Лукашенко отсутствовал в Минске во время начала акций, хотя они были анонсированы заранее. Более того, весь первый этап кризиса, характеризующийся отсутствие внятной реакции властей на протестные выступления (с 17 февраля до 8 марта включительно), был потрачен властями на попытки понять, что происходит и сформировать общую картину событий. Именно на этой почве стали возможны последующие вбросы дезинформации, приведшие к эскалации кризиса.

Очевидная выгодность протестов для Российской Федерации и отсутствие внятной разведывательной информации подтолкнули власти к реализации сценария силового доминирования.

Однако непрофессионализм действий силовых структур либо же целенаправленная провокационность с их стороны быстро сами стали дополнительным источником роста протестных настроений. При этом низкое качество разведывательной информации не позволяло составить однозначное представление о том, насколько эффективными оказались репрессии, насколько разрушены организационные структуры протестного движения, каковы реальные возможности его лидеров по привлечению участников и так далее.

В результате на более позднем этапе кризиса (с 21 до 26 марта 2017 г.) власти, судя по всему, были вынуждены проводить масштабные репрессии «вслепую», без какой-либо достоверной информации об участии тех или иных лиц в организации и проведении протестов.

Именно отсутствие достоверной информации о разворачивающихся событиях стало главной предпосылкой для распространения в Беларуси непроверенной и недостоверной информации.


Низкий профессионализм силовиков

Как отмечалось выше, жесткие и порой непрофессиональные действия сотрудников силовых структур, связанные с непропорциональным и неизбирательным применением силы, в ходе кризиса марта 2017 года зачастую сами вносили вклад в усиление протестных настроений, вызывая искреннее возмущение политически активных граждан.

Однако рассматриваемый период был отмечен ещё более тревожными событиями. Помимо ставшего уже традиционным использования для задержания лиц в штатском, не предъявляющих удостоверения и не идентифицирующих себя иным образом, мартовский кризис был отмечен и использованием неопознанных лиц непосредственно для силового воздействия на граждан Беларуси (без цели задержания). В частности, речь идёт о нападении на участников акции протеста в Куропатах ночью 23 февраля 2017 г. Если версия о согласованности действий между сотрудниками силовых структур и нападавшими соответствует действительности, то данное событие представляет собой пример сознательного воспроизводства в Беларуси практик, приведших к разрушению мира и территориально целостности в Украине (использование так называемых «титушек»). Данный факт является тем более настораживающим, что в ходе информационной работы по дискредитации протестов, государственные СМИ на начальном этапе активно использовали комментарии лиц, прямо или косвенно причастных к обслуживанию политиков, уличённых в предательстве национальных интересов и территориальной целостности Украины.


Неадекватная коммуникационная стратегия

Одним из главных механизмов кризиса стало практически полное отсутствие сколько-нибудь разумной коммуникационной стратегии властей в его рамках.

Ещё в преддверии кризиса, при принятии поправок в Декрет № 3, которое совпало с вбросом ложной информации о якобы строящейся «очередной резиденции А. Лукашенко», пресс-служба главы государства не смогла обеспечить оперативную реакцию на данную дезинформацию.

Феноменальным по масштабу и глубине провалом государственной информационной политики является само по себе информационное сопровождение процесса работы над Декретом № 3 в конфронтационном ключе. Вместо того, чтобы представить данную работу как восстановление социальной справедливости, усиление солидарности общества и реализацию принципа гарантированной взаимопомощи, лица, принимающие решения, государственные комментаторы и СМИ вслед за оппозицией перевели обсуждение данного документа в русло «борьбы с тунеядцами».

На пике кризиса коммуникационная стратегия властей сводилась к откровенному запугиванию населения и оправданию репрессий в попытке снизить уровень участия граждан в протестных выступлениях. Причём, нет уверенности в том, что подобный характер информационного сопровождения был целенаправленным и запланированным.


Дезинформация

Главным фактором, подтолкнувшим власти к наиболее грубым ошибкам в рамках мартовского политического кризиса, стал фактор вброса в аппаратное и публичное пространство непроверенной информации и, возможно, сознательной дезинформации со стороны белорусских спецслужб.

6 и 12 марта 2017 г. телеканал «Беларусь 1» выпустил в эфир сюжеты, посвящённые социальным протестам в Беларуси. Данные сюжеты транслировали идею о якобы существующем управленческом воздействии на протестное движение со стороны лиц, проживающих на территории Украины (в частности — предпринимателя Александра Сманцера).

Как показывает анализ, допущения, заявленные в вышедших сюжетах государственных СМИ, не подкреплены фактическими данными, а в ряде случаев противоречат им (в частности, достоверно известно, что текущее финансовое положение А.Сманцера не позволяет ему финансировать сколько-нибудь масштабную политическую деятельность).

В ночь с 20 на 21 марта 2017 г. произошли несколько событий, резко усиливших решимость власти реализовывать стратегию силового доминирования. Это «попытка прорыва через пункт пропуска на украинско-белорусской границе»; пролёт самолета с радиоактивным грузом, следовавшим из Армении; попытка въезда в Беларусь подозреваемого в причастности к деятельности террористической группировки «Исламское государство» японского журналиста; обнаружение сувенирной гранаты в пункте пропуска «Варшавский мост»; попытка провоза полусотни патронов через пункт пропуска «Олтуш».

Как выяснилось впоследствии, только одно из этих событий имеет признаки реального инцидента (попытка провоза полусотни патронов), хотя его масштаб явно не дотягивает до доклада главе государства.


Последствия дезинформации

Как отмечают авторы исследования, «имплантированная» в ходе политического кризиса в марте 2017 г. дезинформация имеет множественные негативные последствия для белорусского государства. Прежде всего, это дискредитация судебной системы и подрыв государственного национально-ориентированного нарратива из-за «дела Белого легиона». Попытка властей вернуться к этому нарративу после острой фазы кризиса является в целом удачной, однако степень недоверия общества к данной попытке после кризиса стала значительно выше, чем до кризиса.

Не менее важно и то, что в международном измерении названная дезинформация ведёт к ухудшению отношений Беларуси с Украиной, Польшей, Литвой, а также Германией и США, прямо или косвенно обвиненными в подготовке государственного переворота.

Стратегическим последствием названной выше дезинформации является то, что она «подтверждает» основные установки российской пропаганды в отношении Республики Беларусь, а именно — якобы наличие в Беларуси предпосылок для «цветной революции». Данный эффект важен для обеспечения информационного прикрытия операций Кремля в отношении и на территории Республики Беларусь.


Проблема информационных потоков

Как утверждают Арсений Сивицкий и Юрий Царик, перечисленные в исследовании механизмы политического кризиса в Беларуси, имевшего место в феврале - марте 2017 года, свидетельствуют о наличии системной проблемы эффективности государственного управления в области внутренней политики. Об этом же свидетельствует и сама история принятия и попыток имплементации Декрета № 3. Как показали события первого квартала 2017 года, и сам Декрет, и принятые в январе текущего года поправки к нему были проработаны на недопустимо низком уровне.


Выводы

Таким образом, кризис февраля—марта 2017 года в Беларуси был закономерным следствием несбалансированности информационных потоков в системе государственного управления, полагают авторы исследования. То понимание сути происходящих процессов, включая протестные выступления, международную ситуацию, которое было выработано в рамках Комитета государственной безопасности, не было сбалансировано другими оценками. Этому способствовало, вероятней всего, не само отсутствие альтернативных оценок, а отсутствие у их субъектов аппаратно-политического веса, достаточного для отстаивания подобных альтернативных оценок и решений, принимаемых на их основе. В частности, единственный институт, который мог сбалансировать оценки КГБ по внутриполитическим вопросам, — Администрация президента, — оказался в период кризиса в значительной мере недееспособным по причине своей недавней (и частично продолжающейся) реорганизации.

Тем не менее, и сегодня, по прошествии нескольких месяцев после событий 25 марта 2017 г., ситуация остаётся не вполне однозначной. В попытке «похоронить» кризис власти приняли и продолжают принимать решения, подрывающие доверие к государственным институтам. В частности, из наиболее поздних таковым является решение по жалобе на действия Мингорисполкома в связи с заявкой на проведение массового мероприятия 25 марта 2017 г. Продолжается дело «Белого легиона», информацию о котором общественность получала почти исключительно из пропагандистских материалов государственных СМИ, призванных создать впечатление виновности обвиняемых ещё до суда, что является грубым нарушением основополагающих конституционных, уголовно-правовых и уголовно-процессуальных принципов и норм. Все фигуранты дела оказались на свободе (что подтверждает заведомую ложность обвинений), однако обвинения с части из них до сих пор не сняты. Власти сохраняют конфронтационную риторику в отношении не только оппозиции, но и независимых СМИ, которые в свою очередь придерживаются аналогичных установок в отношении власти, что в целом подрывает возможности достижения национального единства. Не проводится честный и открытый критический анализ событий февраля—марта 2017 г., что во многом способствует «консервации» уязвимостей в системе государственного управления, отмеченных выше.

Всё это в совокупности с сохранением напряжённости в белорусско-российских отношениях означает, что повторение в том или ином виде кризиса является в высокой степени вероятным событием.

С полным текстом исследования можно ознакомиться на сайте Центра.