Владимир Макей против Виктора Лукашенко
Кто будет после Александра Лукашенко? Пророссийские аналитики вдруг задались этим интересным вопросом и вышли на две известные в Беларуси фамилии.
На сайте российского информационного агентства «Регнум», известного тем, что стал площадкой для озвучивания позиций белорусских адептов идеологии «русского мира», началась дискуссия на тему «Кто будет после Лукашенко?»
Сначала свой прогноз по этому поводу опубликовал сотрудник Института философии НАН РБ небезызвестный Алексей Дзермант. Следом за ним тему подхватил создатель сайта «Империя» Юрий Баранчик. Последний известен тем, что работал в Администрации Александра Лукашенко, поэтому его мнение – человека, который знает некоторые тайны белорусского двора – особенно интересно. Однако сразу оговоримся, Баранчик верит в сатанистов на Западе и панически боится майданов. Так что делайте скидку…
«Тот, кто знаком с реальным положением дел в стране, скорее всего, даст вполне очевидный ответ: после Лукашенко будет «новый Лукашенко» -- считает Алексей Дзермант.
В качестве обоснования автор приводит следующую аргументацию: «Не важно, какая у него будет фамилия, потому что и сегодня это не столько личность, сколько функция. А функциональный вакуум всегда требует соответствующего наполнения. Эта «наполненность» возможна только на основании преемственности и выполнения нескольких условий:
1. Сохранение и развитие крупной индустрии, промышленности как экономического базиса страны, завершение начатых больших проектов (БелАЭС, китайско-белорусский парк «Великий камень») и реализации новых.
2. Обеспечение безопасности как внутренней, так и внешней, то есть тесная связь с силовым аппаратом.
3. Идеологическая преемственность с БССР и Республикой Беларусь Лукашенко как во властной вертикали, так и в среде влиятельных интеллектуалов.
Политик, который сможет обеспечить эти условия и будет «новым Лукашенко» и, вероятнее всего, он будет выходцем из силовых структур, опирающимся на поддержку России, возможно, Китая и не сильно раздражающий Запад, по крайней мере, в начале своего правления. Невыполнение этих условий будет означать крах не просто системы, построенной при Лукашенко, но всего столетнего развития Беларуси как исторического субъекта. То есть, и большинство белорусского общества, и белорусская элита будут делать весьма однозначный выбор и даже если возникнет какой-то кризис переходного этапа, страна организуется также, как и в 1994 г., когда избрали первого президента».
Версия, конечно, интересная, в свою очередь, замечает Юрий Баранчик. Возможно, именно она наилучшим образом отвечала бы национально-государственным интересам республики в контексте евразийской интеграции и выстраивания самостоятельного политического и экономического центра мира, независимого от англосаксонских элит. Но, к сожалению, она имеет целый ряд серьезных объективных и субъективных ограничений, которые делают её, на мой взгляд, трудно реализуемой. В силу чего Беларусь, скорее всего, ждёт гораздо более неблагоприятный сценарий развития ситуации.
«Во-первых, история девятнадцатого-двадцатого веков тех стран, которые относят себя к европейской цивилизации, а Беларусь, особенно последние годы, к ней себя, несомненно, относит, практически не знает примеров, когда одного диктатора, а о том, что он диктатор, пусть и в положительном смысле, говорил неоднократно и сам Лукашенко, сменял другой диктатор, -- замечает Баранчик. -- Особенно она не знает таких примеров в двадцатом веке. Чили, Ливия, Ирак, Югославия, СССР (предатель Хрущев после Сталина, предатель Горбачев после Андропова),Китай, масса примеров других стран и лидеров, говорят о том, что после диктатора (сильного харизматичного лидера) приходит либо клоун, либо предатель.
Во-вторых, приход нового диктатора после прежнего невозможен по той простой причине, что первый зачищает политическую поляну от конкурентов так, что на ней перестает что-либо колоситься выше сантиметра от слоя почвы. Так и в Беларуси — не то, что в окружении президента, на всей политической поляне республики не осталось не то что хотя бы одного «диктатора» или «харизматичного политика», «сильного лидера», но вообще мужчин с признаками мужчины. Основная масса чиновников, депутатов всех уровней, лидеров партий, что провластных, что оппозиционных, — это политические евнухи. Поэтому, даже чисто физически, второго продолжателя «дела Лукашенко» практически просто нет в республике. И это проблема всех сильных лидеров — создают сильную страну, но при этом так зачищают политическую поляну, что некому передать наследство. Сталину было кому — Берии, но против него объединились все остальные, пусть и не настолько сильные игроки, и Берия пал.
Так и Лукашенко — он может оставить наследника, но где гарантии, что чиновничья элита вся не соберется против и не съест преемника? Таких гарантий нет, так как преемник должен обладать харизмой Лукашенко. А таких людей сегодня в политике республики нет и не предвидится. Даже среди силовиков. Почему тут аргумент Алексея Дзерманта страдает? Дело в том, что нынешние белорусские силовики не понимают природы политической власти, так как живут уже в выстроенной Лукашенко политической системе власти, они за нее не боролись. Для них силовые структуры — власть, и они не понимают, что силовые структуры — это только инструмент. Если они власть — то мы получаем либо Чили Пиночета, либо Германию Гитлера. Но Беларусь Лукашенко — это ни то, ни другое. Потому что есть начинка проекта, некая суть, при всех нюансах внешнеполитической эквилибристики последних пяти-восьми лет. И от этого уйти нельзя. А вот какой начинкой будут насыщать проект Беларуси после Лукашенко его преемники — это большой вопрос.
Если говорить конкретно по персоналиям, то на сегодня я вижу только две возможные кандидатуры-преемника Александра Лукашенко — это Виктор Лукашенко, его сын, помощник по национальной безопасности, и Владимир Макей, нынешний министр иностранных дел. И если есть еще надежда на то, что сын будет двигаться в русле политики отца, то этого абсолютно нельзя сказать в отношении Владимира Макея, особенно понимая, что происходит во внешней политике республики и наблюдая за трансформациями Минска, в котором, уже нисколько не скрываясь от главы государства, готовят свой белорусский Майдан. Более того, Виктор Лукашенко и Владимир Макей — это сегодня главные конкуренты на белорусский престол после Лукашенко. И если сравнивать их аппаратный вес сегодня, то Владимир Макей легко обойдет на выборах президента Виктора Лукашенко, так как практически вся республиканская элита сегодня уже под ним, и президентские выборы они будут делать под него. Такая ситуация будет в том случае, если Лукашенко не сможет передать власть преемнику еще при жизни — страх у чиновников исчезнет, и они запросто лягут под Макея.
Почему? Проект Макея предлагает европеизацию Беларуси, католизацию, отрыв от Русского мира, вывод ее из-под лобового столкновения России и Запада (как будто это возможно),превращение во вторую такую Швейцарию, где чиновники правят спокойным народом и капитализируют свои политические и чиновничьи активы кто в малый бизнес, кто в ресторанную сеть, кто в сеть гипермаркетов, а кто и в сеть торговых центров, например, «Момо». В результате этой мягкой игры в «суверенитет» Беларусь становится через несколько лет элементом польской (на самом деле американской — еще вильсоновской) концепции Междуморья со всеми вытекающими для внешней политики, экономики, промышленности, образования и так далее…
[…]
Означает ли проект Макея «преемственность БССР и лукашенковской Беларуси» — нет, и это мы сегодня видим, как во внешней политике, так и в десакрализации центра Минска.
Означает ли проект Макея «сохранение и развитие крупной индустрии, промышленности как экономического базиса страны, завершение начатых больших проектов (БелАЭС, китайско-белорусский парк «Великий камень») и реализации новых» — нет, проект Макея это проект Беларуси не как научно-промышленного кластера (советская БССР и лукашенковская Беларусь),а это проект Беларуси как торгово-развлекательно-увеселительного центра для всей Европы со всеми вытекающими выводами.
Уже сегодня деиндустриализация Беларуси — из-за отсутствия реальной экономической и промышленной интеграции с Россией — происходит довольно серьезными темпами. О чем говорит и количество белорусских гастарбайтеров за границей — уже около 1 млн. из 5 млн. граждан республики, находящихся в трудоспособном возрасте, то есть около 20%. То есть проект Макея будет означать «будет означать крах не просто системы, построенной при Лукашенко, но всего столетнего развития Беларуси как исторического субъекта».
[…]
В заключение же хочу сказать о главной проблеме цитируемого текста. На мой взгляд, автор обошел главный и самый острый вопрос поднятой им самим темы, просто постулировав и бодро отрапортовав, что на смену Лукашенко в ритме вальса «весь в белом» придет Лукашенко-2. Тот, кто видит, что происходит во властных кабинетах Минска и областных центров, прекрасно понимает, что это уже далеко не так.
Лукашенко уже не такой резкий, как раньше. И просто так взять, и ещё раз поменять «верхи» он не сможет — кадровой скамейки нет вообще — чистки сделали свое дело. Более того, для создания «большой семьи» в последние годы он пошел на то, на что категорически был не согласен ранее — дал возможность чиновникам и бизнесменам легализовать свои капиталы в обмен на политическую лояльность. Это всё, конечно, правильно, но второй стороны — легализованного в общественно-политическом и информационном пространстве народного мнения как противовеса заговору элит и олигархата (что, кстати, имеется в России) — не создано.
Но как известно, аппетит в таких вещах границ не знает. Рано или поздно элитам надоест сидеть по своим кабакам и торговым центрам, и они захотят политического шоу. И тут уже будет не до реиндустриализации и нового подъема белорусской науки и промышленности. Достаточно посмотреть, к чему привело пятнадцатилетнее политическое шоу Украину — к распаду. А потенциально страна, при другом курсе, могла бы претендовать на то, чтобы стать пятой европейской экономикой после России, Германии, Франции и Британии. Но «що маемо, то маемо» — сегодня Украина вплотную приблизилась к тому, чтобы быть разделенной между Россией, Польшей, Венгрией и Румынией.
Поэтому главный вопрос будущей белорусской политики, действительно, упирается в приход «Лукашенко-2», в гарантию прихода во власть именно преемника политики Лукашенко. На мой взгляд, такое может произойти только при непосредственном участии самого Лукашенко, когда он успеет передать власть преемнику. И при новом президенте всем своим авторитетом и связями гарантировать преемственность внутри‑ и внешнеполитического курса (кстати, то, что Нурсултан Назарбаев сможет снять «кольцо всевластья» и передать при жизни власть преемнику — большой вопрос, соответственно, как и будущее Казахстана). Если же преемник останется один на один с республиканской элитой, уже почувствовавшей «кровавый вкус Майдана» и вкус барышей, которые за этим стоят, они его съедят и не подавятся — слишком долго они голодали и с завистью смотрели на своих российских и украинских коллег».
Для понимания того, что творится в головах аналитиков, которые помогают Москве понимать происходящее в Беларуси, этот текст очень показателен. Но главный вывод, который можно сделать из дискуссии следующий: даже эта компания аналитиков уже понимает, что Лукашенко пора уходить, и пришло время готовить преемника.
На сайте российского информационного агентства «Регнум», известного тем, что стал площадкой для озвучивания позиций белорусских адептов идеологии «русского мира», началась дискуссия на тему «Кто будет после Лукашенко?»
Сначала свой прогноз по этому поводу опубликовал сотрудник Института философии НАН РБ небезызвестный Алексей Дзермант. Следом за ним тему подхватил создатель сайта «Империя» Юрий Баранчик. Последний известен тем, что работал в Администрации Александра Лукашенко, поэтому его мнение – человека, который знает некоторые тайны белорусского двора – особенно интересно. Однако сразу оговоримся, Баранчик верит в сатанистов на Западе и панически боится майданов. Так что делайте скидку…
«Тот, кто знаком с реальным положением дел в стране, скорее всего, даст вполне очевидный ответ: после Лукашенко будет «новый Лукашенко» -- считает Алексей Дзермант.
В качестве обоснования автор приводит следующую аргументацию: «Не важно, какая у него будет фамилия, потому что и сегодня это не столько личность, сколько функция. А функциональный вакуум всегда требует соответствующего наполнения. Эта «наполненность» возможна только на основании преемственности и выполнения нескольких условий:
1. Сохранение и развитие крупной индустрии, промышленности как экономического базиса страны, завершение начатых больших проектов (БелАЭС, китайско-белорусский парк «Великий камень») и реализации новых.
2. Обеспечение безопасности как внутренней, так и внешней, то есть тесная связь с силовым аппаратом.
3. Идеологическая преемственность с БССР и Республикой Беларусь Лукашенко как во властной вертикали, так и в среде влиятельных интеллектуалов.
Политик, который сможет обеспечить эти условия и будет «новым Лукашенко» и, вероятнее всего, он будет выходцем из силовых структур, опирающимся на поддержку России, возможно, Китая и не сильно раздражающий Запад, по крайней мере, в начале своего правления. Невыполнение этих условий будет означать крах не просто системы, построенной при Лукашенко, но всего столетнего развития Беларуси как исторического субъекта. То есть, и большинство белорусского общества, и белорусская элита будут делать весьма однозначный выбор и даже если возникнет какой-то кризис переходного этапа, страна организуется также, как и в 1994 г., когда избрали первого президента».
Версия, конечно, интересная, в свою очередь, замечает Юрий Баранчик. Возможно, именно она наилучшим образом отвечала бы национально-государственным интересам республики в контексте евразийской интеграции и выстраивания самостоятельного политического и экономического центра мира, независимого от англосаксонских элит. Но, к сожалению, она имеет целый ряд серьезных объективных и субъективных ограничений, которые делают её, на мой взгляд, трудно реализуемой. В силу чего Беларусь, скорее всего, ждёт гораздо более неблагоприятный сценарий развития ситуации.
«Во-первых, история девятнадцатого-двадцатого веков тех стран, которые относят себя к европейской цивилизации, а Беларусь, особенно последние годы, к ней себя, несомненно, относит, практически не знает примеров, когда одного диктатора, а о том, что он диктатор, пусть и в положительном смысле, говорил неоднократно и сам Лукашенко, сменял другой диктатор, -- замечает Баранчик. -- Особенно она не знает таких примеров в двадцатом веке. Чили, Ливия, Ирак, Югославия, СССР (предатель Хрущев после Сталина, предатель Горбачев после Андропова),Китай, масса примеров других стран и лидеров, говорят о том, что после диктатора (сильного харизматичного лидера) приходит либо клоун, либо предатель.
Во-вторых, приход нового диктатора после прежнего невозможен по той простой причине, что первый зачищает политическую поляну от конкурентов так, что на ней перестает что-либо колоситься выше сантиметра от слоя почвы. Так и в Беларуси — не то, что в окружении президента, на всей политической поляне республики не осталось не то что хотя бы одного «диктатора» или «харизматичного политика», «сильного лидера», но вообще мужчин с признаками мужчины. Основная масса чиновников, депутатов всех уровней, лидеров партий, что провластных, что оппозиционных, — это политические евнухи. Поэтому, даже чисто физически, второго продолжателя «дела Лукашенко» практически просто нет в республике. И это проблема всех сильных лидеров — создают сильную страну, но при этом так зачищают политическую поляну, что некому передать наследство. Сталину было кому — Берии, но против него объединились все остальные, пусть и не настолько сильные игроки, и Берия пал.
Так и Лукашенко — он может оставить наследника, но где гарантии, что чиновничья элита вся не соберется против и не съест преемника? Таких гарантий нет, так как преемник должен обладать харизмой Лукашенко. А таких людей сегодня в политике республики нет и не предвидится. Даже среди силовиков. Почему тут аргумент Алексея Дзерманта страдает? Дело в том, что нынешние белорусские силовики не понимают природы политической власти, так как живут уже в выстроенной Лукашенко политической системе власти, они за нее не боролись. Для них силовые структуры — власть, и они не понимают, что силовые структуры — это только инструмент. Если они власть — то мы получаем либо Чили Пиночета, либо Германию Гитлера. Но Беларусь Лукашенко — это ни то, ни другое. Потому что есть начинка проекта, некая суть, при всех нюансах внешнеполитической эквилибристики последних пяти-восьми лет. И от этого уйти нельзя. А вот какой начинкой будут насыщать проект Беларуси после Лукашенко его преемники — это большой вопрос.
Если говорить конкретно по персоналиям, то на сегодня я вижу только две возможные кандидатуры-преемника Александра Лукашенко — это Виктор Лукашенко, его сын, помощник по национальной безопасности, и Владимир Макей, нынешний министр иностранных дел. И если есть еще надежда на то, что сын будет двигаться в русле политики отца, то этого абсолютно нельзя сказать в отношении Владимира Макея, особенно понимая, что происходит во внешней политике республики и наблюдая за трансформациями Минска, в котором, уже нисколько не скрываясь от главы государства, готовят свой белорусский Майдан. Более того, Виктор Лукашенко и Владимир Макей — это сегодня главные конкуренты на белорусский престол после Лукашенко. И если сравнивать их аппаратный вес сегодня, то Владимир Макей легко обойдет на выборах президента Виктора Лукашенко, так как практически вся республиканская элита сегодня уже под ним, и президентские выборы они будут делать под него. Такая ситуация будет в том случае, если Лукашенко не сможет передать власть преемнику еще при жизни — страх у чиновников исчезнет, и они запросто лягут под Макея.
Почему? Проект Макея предлагает европеизацию Беларуси, католизацию, отрыв от Русского мира, вывод ее из-под лобового столкновения России и Запада (как будто это возможно),превращение во вторую такую Швейцарию, где чиновники правят спокойным народом и капитализируют свои политические и чиновничьи активы кто в малый бизнес, кто в ресторанную сеть, кто в сеть гипермаркетов, а кто и в сеть торговых центров, например, «Момо». В результате этой мягкой игры в «суверенитет» Беларусь становится через несколько лет элементом польской (на самом деле американской — еще вильсоновской) концепции Междуморья со всеми вытекающими для внешней политики, экономики, промышленности, образования и так далее…
[…]
Означает ли проект Макея «преемственность БССР и лукашенковской Беларуси» — нет, и это мы сегодня видим, как во внешней политике, так и в десакрализации центра Минска.
Означает ли проект Макея «сохранение и развитие крупной индустрии, промышленности как экономического базиса страны, завершение начатых больших проектов (БелАЭС, китайско-белорусский парк «Великий камень») и реализации новых» — нет, проект Макея это проект Беларуси не как научно-промышленного кластера (советская БССР и лукашенковская Беларусь),а это проект Беларуси как торгово-развлекательно-увеселительного центра для всей Европы со всеми вытекающими выводами.
Уже сегодня деиндустриализация Беларуси — из-за отсутствия реальной экономической и промышленной интеграции с Россией — происходит довольно серьезными темпами. О чем говорит и количество белорусских гастарбайтеров за границей — уже около 1 млн. из 5 млн. граждан республики, находящихся в трудоспособном возрасте, то есть около 20%. То есть проект Макея будет означать «будет означать крах не просто системы, построенной при Лукашенко, но всего столетнего развития Беларуси как исторического субъекта».
[…]
В заключение же хочу сказать о главной проблеме цитируемого текста. На мой взгляд, автор обошел главный и самый острый вопрос поднятой им самим темы, просто постулировав и бодро отрапортовав, что на смену Лукашенко в ритме вальса «весь в белом» придет Лукашенко-2. Тот, кто видит, что происходит во властных кабинетах Минска и областных центров, прекрасно понимает, что это уже далеко не так.
Лукашенко уже не такой резкий, как раньше. И просто так взять, и ещё раз поменять «верхи» он не сможет — кадровой скамейки нет вообще — чистки сделали свое дело. Более того, для создания «большой семьи» в последние годы он пошел на то, на что категорически был не согласен ранее — дал возможность чиновникам и бизнесменам легализовать свои капиталы в обмен на политическую лояльность. Это всё, конечно, правильно, но второй стороны — легализованного в общественно-политическом и информационном пространстве народного мнения как противовеса заговору элит и олигархата (что, кстати, имеется в России) — не создано.
Но как известно, аппетит в таких вещах границ не знает. Рано или поздно элитам надоест сидеть по своим кабакам и торговым центрам, и они захотят политического шоу. И тут уже будет не до реиндустриализации и нового подъема белорусской науки и промышленности. Достаточно посмотреть, к чему привело пятнадцатилетнее политическое шоу Украину — к распаду. А потенциально страна, при другом курсе, могла бы претендовать на то, чтобы стать пятой европейской экономикой после России, Германии, Франции и Британии. Но «що маемо, то маемо» — сегодня Украина вплотную приблизилась к тому, чтобы быть разделенной между Россией, Польшей, Венгрией и Румынией.
Поэтому главный вопрос будущей белорусской политики, действительно, упирается в приход «Лукашенко-2», в гарантию прихода во власть именно преемника политики Лукашенко. На мой взгляд, такое может произойти только при непосредственном участии самого Лукашенко, когда он успеет передать власть преемнику. И при новом президенте всем своим авторитетом и связями гарантировать преемственность внутри‑ и внешнеполитического курса (кстати, то, что Нурсултан Назарбаев сможет снять «кольцо всевластья» и передать при жизни власть преемнику — большой вопрос, соответственно, как и будущее Казахстана). Если же преемник останется один на один с республиканской элитой, уже почувствовавшей «кровавый вкус Майдана» и вкус барышей, которые за этим стоят, они его съедят и не подавятся — слишком долго они голодали и с завистью смотрели на своих российских и украинских коллег».
Для понимания того, что творится в головах аналитиков, которые помогают Москве понимать происходящее в Беларуси, этот текст очень показателен. Но главный вывод, который можно сделать из дискуссии следующий: даже эта компания аналитиков уже понимает, что Лукашенко пора уходить, и пришло время готовить преемника.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
