Татьяна Короткевич и легализация проституции

Потихонечку ползем к президентским выборам (или к тому, что в Беларуси только называется выборами, но в действительности представляет собой процедуру — более-менее публичную — продления полномочий Александра Лукашенко).

Вопрос социолога: «Вы хотите, чтобы действующий президент остался на своем посту на следующие пять лет?» Варианты ответа: да, нет, мне все равно. Не знаю, как отвечали бы респонденты, если бы к ним обратились именно с таким вопросом, но мне лично нравится последний вариант: «все равно». Хотя при реальном опросе я бы ответил «нет».

Да, я не хочу, чтобы Беларусью следующие пять лет руководил Александр Лукашенко. Ему нужно было уходить еще в 2010-м. Однако он всеми своими словами и действиями сообщает, что собирается быть во главе страны, как минимум, до 2020 года. Потому-то ответ «мне все равно» выберет, я уверен, большое число возможных респондентов. Когда нет надежды на изменения, то безразличие, или — скажем помягче — незаинтересованность, становится эффективным приемом для предотвращения будущего разочарования.

«Вы водку в каких бутылках больше любите: с квадратным сечением или с круглым?»

«Какая разница?! В них же водка одного завода».

«Ну, а если мы вам предложим бутылку в форме фляжки по той же цене?»

«Отстаньте, дайте спокойно выпить!»

Лукашенко, обещающий 1000 долларов средней зарплаты, и Лукашенко, добивающий экономику и в качестве контраргумента присваивающий себе роль гаранта мирной Беларуси, — это один и тот же Лукашенко, в какую пропагандистскую посуду его ни разливай, он примет любую форму и при этом останется верен себе: 40%, спирт ректификованный, вода исправленная.

И чего тут выбирать?..

Но есть же и другие, те, кто не пьет водку, потому как предпочитает виски. «Партия виски» — это отвечающие «нет» на поставленный социологом вопрос. Среди респондентов, сказавших «мне все равно», тоже есть любители виски, их немало. Более того, даже сегодняшние «за Лукашенко» не будут против виски, просто они никогда его не пробовали.

А кто убедит электорат попробовать? Полагаю, только кандидат, познавший вкус водки и позднее перешедший на виски.

Скука, которую навевает белорусская политика на стороннего наблюдателя, как раз и связана с тем, что тут нельзя начинать с виски, не поймут. Что это значит? Отсутствие запроса на экстравагантность. Избиратели не ждут от претендентов на главный пост страну чего-то эдакого. Если бы в 2010-м году кандидатов не арестовали, то и вспомнить о них сегодня было бы нечего. Нынешние претенденты пока тоже не поражают своими заявлениями политизированную общественность (по-видимому, и остальную общественность «пожалеют»).

Анатолий Лебедько, кроме создания «миллиона новых рабочих мест», выступает за усиление борьбы с коррупцией. Ну да, неплохо было бы усилить. А «фишка», как сейчас говорят, в чем? Что запомнит избиратель в связи с антикоррупционными прожектами Лебедько? Ничего.

Вот если бы Анатолий предложил, например, отрубать левую руку (левшам — правую) всем, кто попался на взятке более 10 тысяч долларов, а тому, кто взял больше пяти тысяч, рубить палец (какой — выбирает сам приговоренный), тогда бы другое дело, тогда бы он избирателей зацепил. И как педантичный законник продолжил бы: от тысячи до пяти — сечем на площади розгами, до тысячи — в течение месяца ходишь по городу с табличкой на шее: «Я — коррупционер».

Руководитель партии «Справедливый мир» Сергей Калякин вместо общих слов о необходимости социально-экономических реформ мог бы предъявить обществу список предприятий, которые должны быть ликвидированы, потому что они держатся на плаву только благодаря государственным дотациям (т.е. за их «жизнь» платят другие предприятия).

Ликвидация — это не просто закрытие, но также демонтаж цехов и прочих зданий, в некоторых случаях с использованием взрывчатки, чтобы о неэффективном режиме даже памяти (в виде уродливых заводских корпусов) не осталось. Газеты и сайты кричат: «Сергей Калякин собирается взорвать МАЗ». Это же круто. И промо-ролик кандидата: закладывает взрывчатку, отходит, нажимает на кнопку пульта — бабах! Как в кино. Вся молодежь, которая и не собиралась идти на выборы, голосует за Калякина. «Он бывший коммунист? Да не может быть, такой экшен замутил. Классный мужик».

Татьяна Короткевич говорит о «Народном референдум», благодаря которому, как полагает, страну можно вывести из кризиса, а в один день, выезжая из Минска в направлении Гродно, замечает девушек, стоящих вдоль дороги, спрашивает у сопровождающих ее членов команды: «Чего они тут стоят и не голосуют… ну, не за меня, а чтобы их подвезли?», и получает ответ: «Они проститутки, ждут клиентов».

В леди-кандидате просыпается психолог, она же руководила отделением социальной адаптации в Ленинской администрации Минска — проституткам надо помочь. Как? Легализацией их деятельности. Проститутки становятся либо индивидуальными предпринимательницами на «упрощенке», либо просто работницами, которые платят подоходный налог. Журналисты пытаются сбить Короткевич с толку: «А что с мужской проституцией, когда мальчики старше 16-ти предлагают свои тела состоятельным взрослым гомосексуалистам?» Она парирует: «Женщины-проститутки и геи-проститутки должны быть одинаково защищены государством».

Президентская кампания была бы веселой и кандидатов бы запомнили. Лебедько рубит руки коррупционерам, Калякин взрывает старые заводы, а Короткевич легализирует проституцию. Кандидатов бы запомнили, да только голосовать бы за них не стали, а их имена навсегда бы вычеркнули из списка тех, кого можно считать политиком.

Трудность положения оппозиционных кандидатов, кроме всего прочего, заключается в том, что они должны говорить избирателям о преобразованиях в стране, не имея ни малейшей возможности заниматься хоть частью из них в настоящее время. Они не министры, не губернаторы, не депутаты, не руководители больших предприятий, даже не крупные бизнесмены. Все, чем они могут тронуть избирателей, это слова о том, какой, по их мнению, должна быть Беларусь.

Избирателям Беларуси не нужны какие-то отдельные нововведения, им нужно общее улучшение жизни, которое определяется экономически (зарплаты, цены и т.п.) и предполагает наличие возможностей (образование, карьера, профессиональная и творческая самореализация). Оппозиционным кандидатам, ни один из которых, скорее всего, не станет президентом в этом году, придется работать не на победу по протоколам ЦИК, а на то, чтобы как можно большее число белорусов поверило: Беларусь может быть другой.

Причем без перегибов: без восстановления границы с Россией, без тотальной приватизации, без вступления в НАТО и т.д., — а также без концентрации внимания общества на «вещах несущественных», но отличающих самого кандидата, как-то: ювенальная юстиция, права геев или легализация проституции.

Скучное и, боюсь, неблагодарное занятие. Но если идут на выборы, значит, такая перспектива их не пугает. Странные люди… Ну, а что вы хотите, разве «нормальный» (среднестатистический) человек будет баллотироваться в президенты?..


Справка.

Игорь Драко. Родился в Фергане (Узбекистан), в школу ходил в Ивье (Гродненская область), окончил Санкт-Петербургский университет (Россия). Гражданин Республики Беларусь, которому почему-то не дают эфир на БТ. Любит читать, слушать, смотреть, писать и говорить, но не верит, что в споре рождается истина, поэтому предпочитает беседу.