Кирилл Коктыш: “Восточное партнерство“ себя скомпрометировало
В четверг в Риге начался саммит программы Евросоюза "Восточное партнерство". На инициативу изначально возлагались большие надежды.
Однако вопрос о конкретной пользе этой программы для стран-участниц до сих пор остается дискуссионным. К примеру, российский истеблишмент полагает, что она направлена против интересов российской стороны. Есть ли серьезные аргументы для таких утверждений, "Журнал" расспросил доцента кафедры политической теории Московского государственного института международных отношений (МГИМО), политолога Кирилла Коктыша.
– Любое объединение преследует определенные цели и реализует некие интересы. И то, что восточноевропейские страны имеют общие интересы, и что эти интересы можно и нужно использовать – очевидно. Другое дело, что смысл "Восточного партнерства" как объединения без повестки дня, по большому счету сводился к единственному общему для всех стран партнерства вопросу – посредничестве на транзакциях между "большим Западом" и Россией, и ВП, таким образом, должно было монополизировать это посредничество.
Поэтому и в создании, и в процветании "Восточного партнерства" изначально не был заинтересован такой крупный и серьезный игрок как Германия, поскольку ей гораздо выгоднее вести диалог с Россией напрямую, без навязываемых посреднических услуг.
– Не знаю, как Германия, а вот как раз Россия неоднократно заявляла о своей незаинтересованности.
– Естественно, в этой программе не была заинтересована и Россия, поскольку в комбинации "Восточного партнерства" речь шла о попытке повышения прибыли если не всей Европы, то, как минимум стран ВП, именно за счет России.
Об этом свидетельствовал и тот факт, что Россию в "Восточное партнерство" приглашали демонстративно невежливо, фактически вычеркивая из списка.
Поэтому Россия, я думаю, с явной иронией наблюдала за попытками восточноевропейской интеграции в пику России и на безресурсной основе.
– Как вы думаете, стратегический друг и партнер России – Беларусь – выиграла или проиграла от сотрудничества в рамках ВП?
– Дело не в том, нужна ли Беларуси эта программа или нет. Может, вчера и была нужна. Но сегодня проблема в том, что, с большой вероятностью, Беларусь может участвовать в ВП только за счет "проедания" собственного ресурса "минской площадки", который будет инвестироваться в проект ВП.
На мой взгляд, это неоправданное транжирство.
– В таком случае, почему тогда другие страны не стоят у порога, как вы говорите, распада?
– Еще не вечер, а тренд – есть. И это ни какая-то конспирология, а обсчитываемая реальность. Примерно о таких процессах говорил Гамлет, вспоминая старую уже и на тот момент поговорку "пока трава растет, хилая лошадь околеть может".
Продолжение читайте здесь.
Однако вопрос о конкретной пользе этой программы для стран-участниц до сих пор остается дискуссионным. К примеру, российский истеблишмент полагает, что она направлена против интересов российской стороны. Есть ли серьезные аргументы для таких утверждений, "Журнал" расспросил доцента кафедры политической теории Московского государственного института международных отношений (МГИМО), политолога Кирилла Коктыша.
– Любое объединение преследует определенные цели и реализует некие интересы. И то, что восточноевропейские страны имеют общие интересы, и что эти интересы можно и нужно использовать – очевидно. Другое дело, что смысл "Восточного партнерства" как объединения без повестки дня, по большому счету сводился к единственному общему для всех стран партнерства вопросу – посредничестве на транзакциях между "большим Западом" и Россией, и ВП, таким образом, должно было монополизировать это посредничество.
Поэтому и в создании, и в процветании "Восточного партнерства" изначально не был заинтересован такой крупный и серьезный игрок как Германия, поскольку ей гораздо выгоднее вести диалог с Россией напрямую, без навязываемых посреднических услуг.
– Не знаю, как Германия, а вот как раз Россия неоднократно заявляла о своей незаинтересованности.
– Естественно, в этой программе не была заинтересована и Россия, поскольку в комбинации "Восточного партнерства" речь шла о попытке повышения прибыли если не всей Европы, то, как минимум стран ВП, именно за счет России.
Об этом свидетельствовал и тот факт, что Россию в "Восточное партнерство" приглашали демонстративно невежливо, фактически вычеркивая из списка.
При этом ЕС никаких существенных денег в рамках программы ВП предложить не смог. Более того, ЕС даже и не пытался сколь-нибудь заметным образом перекрыть те вливания, которые делала Россия в страны-участницы ВП.
Поэтому Россия, я думаю, с явной иронией наблюдала за попытками восточноевропейской интеграции в пику России и на безресурсной основе.
– Как вы думаете, стратегический друг и партнер России – Беларусь – выиграла или проиграла от сотрудничества в рамках ВП?
– Дело не в том, нужна ли Беларуси эта программа или нет. Может, вчера и была нужна. Но сегодня проблема в том, что, с большой вероятностью, Беларусь может участвовать в ВП только за счет "проедания" собственного ресурса "минской площадки", который будет инвестироваться в проект ВП.
На мой взгляд, это неоправданное транжирство.
Отметим, что инвестиций в возможную реабилитацию ВП потребуется много – поскольку на сегодня, как мне представляется, ВП совершенно безнадежно скомпрометировано. Не будем забывать, что именно с вильнюсского саммита ВП начался украинский хаос, приведший к коллапсу государства и утрате территорий.
– В таком случае, почему тогда другие страны не стоят у порога, как вы говорите, распада?
– Еще не вечер, а тренд – есть. И это ни какая-то конспирология, а обсчитываемая реальность. Примерно о таких процессах говорил Гамлет, вспоминая старую уже и на тот момент поговорку "пока трава растет, хилая лошадь околеть может".
Продолжение читайте здесь.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
