Романчук: Как результат избирательной кампании у меня долги и язва
В интервью новостному порталу www.UDF.BY экс-кандидат в президенты Ярослав Романчук рассказал о том, как помогает политзаключенным, как относится к проклятиям в свой адрес и что принесла ему избирательная кампания.
- Чем, на Ваш взгляд, вызван такой интерес к персоне Ярослава Романчука сегодня? Почему Вас хотят видеть, почему хотят слышать Ваше мнение?
- Меня приглашают на разные мероприятия, разные люди. Одни заранее знают, что я буду говорить и приглашают, чтобы противоречить мне, другие считаются с моим мнением и приглашают не для того чтобы спорить, а чтобы соглашаться. Я сегодня не представляю интересы, каких либо демократических сил, а присутствую лишь для того, чтобы изложить свою, экспертную точку зрения. Я всегда открыт к новым диалогам, готов встречаться и разрешать возникающие вопросы. И если бы люди, настроенные против меня, готовы были также к дискуссии, к цивилизованному выражению своей точки зрения, я думаю, было бы куда проще разрешить все возникшие у них вопросы. А обвинять меня непонятно в чем, только для того чтобы сделать крайним хоть кого-то, на это много ума не надо.
- Если все эти заявления беспочвенны, тогда почему именно вокруг Вас столько шумихи, почему именно Ваше имя стало синонимом подлости и предательства?
- Я могу только предполагать, почему так происходит. Люди думают, что я хочу получить работу в Администрации президента либо Правительстве, что является полным абсурдом. Ведь если бы я хотел получить ее, я бы давно уже получил эту работу. Или может награду от КГБ. Люди не понимают, почему я на свободе, почему мне свободно дают выступать и ездить. И я сам этого не знаю, но думаю, что все это напрямую зависит от той кампании, которую я делал. Я, в отличие от кандидатов, представители которых возмущаются, никогда не брал ресурсов ни у представителей Евросоюза, ни у Америки, ни у России. У меня была самая низкобюджетная предвыборная кампания, а как результат, у меня сегодня долги и язва. Это вся польза, которую я получил от того, в чем меня беспочвенно обвиняют сегодня. Я хочу особенно обратить ваше внимание, что для меня вопрос спасения жизни человека является абсолютным приоритетом, поэтому любые экономические или политические соображения, умереть на кресте или еще что-нибудь, для меня являются не такими важными, чем то, что случилось на самом деле. Я начал участвовать в кампании только для того, чтобы вышел один кандидат. У нас были договоренности с Владимиром Некляевым, которые он сам впоследствии и нарушил. Мы продолжали делать кампанию, чтобы расширить количество сторонников демократических перемен. С чем, я думаю, мы справились успешно. Имея ресурсы в десятки раз меньше, чем Некляев или Статкевич, мы добились высоких результатов для нас, что является хорошим индикатором выбранной нашей компанией стратегии.
- Чем экс-кандидат в президенты Ярослав Романчук занимается сегодня?
- После увольнения из центра "Стратегия", я продолжаю руководить научным центром. Являюсь организатором множества мероприятий, пишу учебные книги, которые буду презентовать в июле месяце. Сейчас заканчиваю "Стратегию модернизации Беларуси-2020", пособие, которое будет представлено как демократическому сообществу, так и Совету министров и Администрации президента. Работаю с молодежью, с преподавателями, со студентами, оказывая влияние и формируя социальную сеть сторонников перемен. Можно сказать, что покой мне только снится.
- Прошло уже три месяца после событий на площади. Можете ли Вы сегодня сказать, что же все-таки произошло 19 декабря в Минске?
- Произошел самый обычный разгон демонстрации, которая была спланирована по очень грамотному сценарию. Чей это был сценарий, нам до сих пор неизвестно. Какая в этом была роль России, какую роль сыграла Беларусь, до сих пор сказать однозначно трудно. Ведь рядом с президентом был Шейман, который руководил штабом, Витя Лукашенко, который был его советником, тот же Бакиев, находившийся рядом, КГБ и другие властные структуры, принимавшие решения в аналитике. Но могу с уверенностью сказать, что подобные действия не вписываются в цепь поведения власти, потому что Лукашенко год выстраивал отношения с Евросоюзом, встречался, договаривался, и все у него было на мази. И все это испортить за одну ночь, ну это не логично, по крайней мере. Зачем было тогда разрешать все эти проведения пикетов, терпеть оскорбления в свой адрес от Статкевича и прочие неоднозначные высказывания?
Можно было все это пресечь на корню, но ничего подобного как мы видим, не происходило. Я думаю, что власти интерпретировали эти события, как попытку нарушения достигнутых договоренностей, а он подумал, что в какой-то момент может произойти попытка захвата власти. Лукашенко, очевидно, испугался и реагировал вот в такой жесткой форме. Сейчас я вообще не знаю, жалеет он или не жалеет, но сегодня ситуация, в которой мы все оказались, гораздо хуже, чем была до выборов. Можно было бы посадить на сутки тех, кто участвовал в погроме, избежать силового разгона демонстрации, тем более реальных сроков, и вполне возможно, что выборы признали бы состоявшимися. Но очень много моментов остаются неизвестными.
И когда я слышу от разных экспертов белорусских, российских, польских, что были разные договоренности, в том числе и с Макеем, мне многие моменты остаются неясными. Это как в 2008 году в ходе парламентской кампании тоже были определенные договоренности Лукашенко с Западом, но потом по определенным причинам все соглашения были уничтожены. Почему это случилось, я могу только догадываться. Но это догадки, не имеющие ничего общего с действительностью. Реально, почему он так среагировал, я не знаю.
- Пытаетесь ли Вы влиять на ту нелегкую ситуацию, в которой оказались сегодня участники предвыборной кампании? Поднимаете ли эту тему, что делаете для освобождения ваших единомышленников?
- Где бы я ни выступал, я всегда затрагиваю эту тему. Это тема моральной политики, которая должна быть подкреплена реальными действиями. Ведь часть людей находится в тюрьме, часть под домашним арестом, а те, кому удалось убежать в Польшу, Литву, Чехию, находятся в очень бедственной ситуации, без возможности полноценного существования. Поэтому если вы говорите о поддержке с возмущением, дайте ему грант на жизнь, сколько-нибудь долларов, чтобы он мог жить и функционировать, а не прозябать и думать о хлебе насущном. Я лично помогаю семье Анатолия Лебедько и делаю все, чтобы добиться его скорейшего освобождения. Но реально ему сегодня можно помочь лишь тем, чтобы не сказать лишнего. В том числе и всем остальным кандидатам в президенты не стоит говорить лишнего. Это очень важно. Иногда лучше молчать, чем говорить, пускай даже правду. Чаще потому, что эта правда является правдой внутри политических разборок и отношений, которая может интерпретироваться как аргумент в конкретном уголовном деле против тебя же.
- Но вы же понимаете, что это ситуация полного абсурда. Как вы себя чувствуете при таком положении вещей?
- Да, да, вы совершенно правы. Но такова наша жизнь, если у тебя есть своя точка зрения, ты за нее отвечаешь. Так или иначе, это вопрос доверия, вопрос фактов. Вот я рассказываю вам про свои мотивы, говорю вам про то, что было после того. Если я такой плохой, как все утверждают, значит, для меня должна была быть своя видимая выгода. Одни говорили, что я хочу получить партию, но это не так, другие, что я стремлюсь в Администрацию президента, где это? То есть это нормально, это был бы такой, своего рода обмен. Но этого нет. Я не участвовал ни в каких сценариях и денег у меня не было. Мне говорят: "Ты бы пошел 15 суток посидел". Да легко, что за ерунда такая, подумаешь, 15 суток. Вот если бы они подкрепили свои слова фактами — это да. Вот смотрите, Романчук подписал бумагу КГБ, сволочь он. Или если бы я пошел работать в Администрацию президента, или стал заместителем министра, ну вот тогда я понимаю, но этого же ничего нет. Тем более, события на площади осудили и Костусев, и Усс, и Милинкевич, а Романчук оказался самой сволочью. Мы будем говорить об ответственности политических лидеров не сейчас, когда они находятся в тюрьме, а тогда, когда они будут на свободе. Меня конечно иногда так и распирает выразить свое недовольство, что-то сказать, но я хорошо понимаю, что единственная помощь сегодня тем, кто остается в заключении, это, я повторюсь снова, не говорить лишнего.
- Что бы Вы хотели передать своим оппонентам, еще вчера бывшим вашими коллегами, а сегодня ушедшим в глубокую оппозицию против Вас?
- Я хотел бы напомнить им, что не добиваются политических целей, а особенно гуманитарных, агрессией и оскорблениями. Нужно с уважением относиться к чужой позиции, даже если вы ее не разделяете. Это и есть нормальное, цивилизованное, европейское отношение. Если я питаю ненависть к большевикам и коммунистам, это же не значит, что я должен поносить их на каждом углу. Оскорблениями ничего не добиться, и в этом состоит главное поражение белорусской оппозиции. Гневные высказывания общественных деятелей — это прямое нарушение профессиональной этики, которое никому еще чести не делало. Хотя я уже давно отношусь к этому с большой долей терпения и покорности, чего и хочу пожелать своим коллегам.
- Чем, на Ваш взгляд, вызван такой интерес к персоне Ярослава Романчука сегодня? Почему Вас хотят видеть, почему хотят слышать Ваше мнение?
- Меня приглашают на разные мероприятия, разные люди. Одни заранее знают, что я буду говорить и приглашают, чтобы противоречить мне, другие считаются с моим мнением и приглашают не для того чтобы спорить, а чтобы соглашаться. Я сегодня не представляю интересы, каких либо демократических сил, а присутствую лишь для того, чтобы изложить свою, экспертную точку зрения. Я всегда открыт к новым диалогам, готов встречаться и разрешать возникающие вопросы. И если бы люди, настроенные против меня, готовы были также к дискуссии, к цивилизованному выражению своей точки зрения, я думаю, было бы куда проще разрешить все возникшие у них вопросы. А обвинять меня непонятно в чем, только для того чтобы сделать крайним хоть кого-то, на это много ума не надо.
- Если все эти заявления беспочвенны, тогда почему именно вокруг Вас столько шумихи, почему именно Ваше имя стало синонимом подлости и предательства?
- Я могу только предполагать, почему так происходит. Люди думают, что я хочу получить работу в Администрации президента либо Правительстве, что является полным абсурдом. Ведь если бы я хотел получить ее, я бы давно уже получил эту работу. Или может награду от КГБ. Люди не понимают, почему я на свободе, почему мне свободно дают выступать и ездить. И я сам этого не знаю, но думаю, что все это напрямую зависит от той кампании, которую я делал. Я, в отличие от кандидатов, представители которых возмущаются, никогда не брал ресурсов ни у представителей Евросоюза, ни у Америки, ни у России. У меня была самая низкобюджетная предвыборная кампания, а как результат, у меня сегодня долги и язва. Это вся польза, которую я получил от того, в чем меня беспочвенно обвиняют сегодня. Я хочу особенно обратить ваше внимание, что для меня вопрос спасения жизни человека является абсолютным приоритетом, поэтому любые экономические или политические соображения, умереть на кресте или еще что-нибудь, для меня являются не такими важными, чем то, что случилось на самом деле. Я начал участвовать в кампании только для того, чтобы вышел один кандидат. У нас были договоренности с Владимиром Некляевым, которые он сам впоследствии и нарушил. Мы продолжали делать кампанию, чтобы расширить количество сторонников демократических перемен. С чем, я думаю, мы справились успешно. Имея ресурсы в десятки раз меньше, чем Некляев или Статкевич, мы добились высоких результатов для нас, что является хорошим индикатором выбранной нашей компанией стратегии.
- Чем экс-кандидат в президенты Ярослав Романчук занимается сегодня?
- После увольнения из центра "Стратегия", я продолжаю руководить научным центром. Являюсь организатором множества мероприятий, пишу учебные книги, которые буду презентовать в июле месяце. Сейчас заканчиваю "Стратегию модернизации Беларуси-2020", пособие, которое будет представлено как демократическому сообществу, так и Совету министров и Администрации президента. Работаю с молодежью, с преподавателями, со студентами, оказывая влияние и формируя социальную сеть сторонников перемен. Можно сказать, что покой мне только снится.
- Прошло уже три месяца после событий на площади. Можете ли Вы сегодня сказать, что же все-таки произошло 19 декабря в Минске?
- Произошел самый обычный разгон демонстрации, которая была спланирована по очень грамотному сценарию. Чей это был сценарий, нам до сих пор неизвестно. Какая в этом была роль России, какую роль сыграла Беларусь, до сих пор сказать однозначно трудно. Ведь рядом с президентом был Шейман, который руководил штабом, Витя Лукашенко, который был его советником, тот же Бакиев, находившийся рядом, КГБ и другие властные структуры, принимавшие решения в аналитике. Но могу с уверенностью сказать, что подобные действия не вписываются в цепь поведения власти, потому что Лукашенко год выстраивал отношения с Евросоюзом, встречался, договаривался, и все у него было на мази. И все это испортить за одну ночь, ну это не логично, по крайней мере. Зачем было тогда разрешать все эти проведения пикетов, терпеть оскорбления в свой адрес от Статкевича и прочие неоднозначные высказывания?
Можно было все это пресечь на корню, но ничего подобного как мы видим, не происходило. Я думаю, что власти интерпретировали эти события, как попытку нарушения достигнутых договоренностей, а он подумал, что в какой-то момент может произойти попытка захвата власти. Лукашенко, очевидно, испугался и реагировал вот в такой жесткой форме. Сейчас я вообще не знаю, жалеет он или не жалеет, но сегодня ситуация, в которой мы все оказались, гораздо хуже, чем была до выборов. Можно было бы посадить на сутки тех, кто участвовал в погроме, избежать силового разгона демонстрации, тем более реальных сроков, и вполне возможно, что выборы признали бы состоявшимися. Но очень много моментов остаются неизвестными.
И когда я слышу от разных экспертов белорусских, российских, польских, что были разные договоренности, в том числе и с Макеем, мне многие моменты остаются неясными. Это как в 2008 году в ходе парламентской кампании тоже были определенные договоренности Лукашенко с Западом, но потом по определенным причинам все соглашения были уничтожены. Почему это случилось, я могу только догадываться. Но это догадки, не имеющие ничего общего с действительностью. Реально, почему он так среагировал, я не знаю.
- Пытаетесь ли Вы влиять на ту нелегкую ситуацию, в которой оказались сегодня участники предвыборной кампании? Поднимаете ли эту тему, что делаете для освобождения ваших единомышленников?
- Где бы я ни выступал, я всегда затрагиваю эту тему. Это тема моральной политики, которая должна быть подкреплена реальными действиями. Ведь часть людей находится в тюрьме, часть под домашним арестом, а те, кому удалось убежать в Польшу, Литву, Чехию, находятся в очень бедственной ситуации, без возможности полноценного существования. Поэтому если вы говорите о поддержке с возмущением, дайте ему грант на жизнь, сколько-нибудь долларов, чтобы он мог жить и функционировать, а не прозябать и думать о хлебе насущном. Я лично помогаю семье Анатолия Лебедько и делаю все, чтобы добиться его скорейшего освобождения. Но реально ему сегодня можно помочь лишь тем, чтобы не сказать лишнего. В том числе и всем остальным кандидатам в президенты не стоит говорить лишнего. Это очень важно. Иногда лучше молчать, чем говорить, пускай даже правду. Чаще потому, что эта правда является правдой внутри политических разборок и отношений, которая может интерпретироваться как аргумент в конкретном уголовном деле против тебя же.
- Но вы же понимаете, что это ситуация полного абсурда. Как вы себя чувствуете при таком положении вещей?
- Да, да, вы совершенно правы. Но такова наша жизнь, если у тебя есть своя точка зрения, ты за нее отвечаешь. Так или иначе, это вопрос доверия, вопрос фактов. Вот я рассказываю вам про свои мотивы, говорю вам про то, что было после того. Если я такой плохой, как все утверждают, значит, для меня должна была быть своя видимая выгода. Одни говорили, что я хочу получить партию, но это не так, другие, что я стремлюсь в Администрацию президента, где это? То есть это нормально, это был бы такой, своего рода обмен. Но этого нет. Я не участвовал ни в каких сценариях и денег у меня не было. Мне говорят: "Ты бы пошел 15 суток посидел". Да легко, что за ерунда такая, подумаешь, 15 суток. Вот если бы они подкрепили свои слова фактами — это да. Вот смотрите, Романчук подписал бумагу КГБ, сволочь он. Или если бы я пошел работать в Администрацию президента, или стал заместителем министра, ну вот тогда я понимаю, но этого же ничего нет. Тем более, события на площади осудили и Костусев, и Усс, и Милинкевич, а Романчук оказался самой сволочью. Мы будем говорить об ответственности политических лидеров не сейчас, когда они находятся в тюрьме, а тогда, когда они будут на свободе. Меня конечно иногда так и распирает выразить свое недовольство, что-то сказать, но я хорошо понимаю, что единственная помощь сегодня тем, кто остается в заключении, это, я повторюсь снова, не говорить лишнего.
- Что бы Вы хотели передать своим оппонентам, еще вчера бывшим вашими коллегами, а сегодня ушедшим в глубокую оппозицию против Вас?
- Я хотел бы напомнить им, что не добиваются политических целей, а особенно гуманитарных, агрессией и оскорблениями. Нужно с уважением относиться к чужой позиции, даже если вы ее не разделяете. Это и есть нормальное, цивилизованное, европейское отношение. Если я питаю ненависть к большевикам и коммунистам, это же не значит, что я должен поносить их на каждом углу. Оскорблениями ничего не добиться, и в этом состоит главное поражение белорусской оппозиции. Гневные высказывания общественных деятелей — это прямое нарушение профессиональной этики, которое никому еще чести не делало. Хотя я уже давно отношусь к этому с большой долей терпения и покорности, чего и хочу пожелать своим коллегам.
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
Дорогие читатели, не имея ресурсов на модерацию и учитывая нюансы белорусского законодательства, мы решили отключить комментарии. Но присоединяйтесь к обсуждениям в наших сообществах в соцсетях! Мы есть на Facebook, «ВКонтакте», Twitter и Одноклассники
