Итоги-2025: хороший год для Лукашенко, тяжелый для оппозиции, не самый плохой для беларусов
Частичная легитимизация Лукашенко, слабый, но ненулевой рост экономики Беларуси, выживание и сохранение единства демократических сил на фоне скандалов и провалов, надежды на смягчение репрессий – каким был 2025 год, «Белсат» спросил Валерия Карбалевича и Лесю Рудник.
Жизнь беларусов сильно изменили 2020 и 2022 годы. За 2025 год жизнь вроде бы не изменилась: освободили часть политзаключенных, но не всех; диалог между Минском и Вашингтоном начался, но сняли далеко не все санкции; переговоры о мире между соседями продолжаются, но не прекращают огонь. Что произошло действительно важного в политической жизни за год?
«Белсат» обсудил итоги года с политическим обозревателем издания «Радио Свобода» Валерием Карбалевичем и политологом, директором «Центра новых идей» Лесей Рудник.
Карбелович считает, что расклад сил в Беларуси и вокруг нее глобально не изменился – сохранился status quo. Александр Лукашенко по-прежнему руководит Беларусью и раздает «ценные указания», часто появляется на экранах, ездит за границу – всячески демонстрирует, что он «в хорошей форме физически и политически», чтобы показать, что разговоры о его уходе «не имеют смысла». Президентские выборы в январе прошли очень спокойно, как в советские времена, и ни на что не повлияли.
Сменился премьер, Александр Турчин пытался как-то либерализовать экономику, вспоминает Карбалевич. Что-то удалось: например, сократилось количество товаров, на которые регулируют цены. Но значительных кадровых изменений, по мнению Карбалевича, не произошло. Лукашенко постоянно подчеркивал, что есть экономические проблемы, но связывал это с ситуацией в России и призвал «напрягаться», работать, искать новые рынки на «дальней дуге».
Рудник предлагает отбросить наивность и признать, что Лукашенко сумел частично легитимизироваться за последний год, стал «рукопожатым», съездил в Китай и Мьянму (чего ему не хватало: хочется «всем нравиться»). Это для него главный результат года. Позитивные результаты года для Лукашенко, по словам Рудник, – это налаживание внешних связей; пусть слабый, но рост экономики; небольшое снижение давления на общество. Плохое – все остальное, что осталось в status quo или ухудшилось, как ситуация с границами и международной торговлей.
{banner_300x300_news_2}
Карбалевич вспоминает, что от выступления Лукашенко на «Всебелорусском народном собрании» можно было ожидать заявления о некой корректировке внешней политики относительно Запада. Но последнее заседание Совета безопасности дает основания считать, что ничего принципиально не изменится. Единственная настоящая смена – радикальный поворот в отношениях с Соединенными Штатами: администрация Дональда Трампа фактически признала Лукашенко главой Беларуси и начала переговоры с ним. Демократические силы ждут от этих переговоров освобождения политзаключенных, соседи Беларуси – решения их вопросов и освобождения их граждан.
Европейские страны пока не меняли отношения к Беларуси, продолжает Карбалевич. Напротив, был принят 19-й пакет санкций в отношении Беларуси и России, готовятся отдельные санкции за гибридные атаки на Литву, впервые было длительное закрытие границы и с Польшей, и с Литвой – соседи «нащупывают варианты». Лукашенко же может позволить себе любые скандалы, так как репутация уже испорчена: может запускать метеозонды на Вильнюсский аэропорт, может захватить литовские фуры…
В отношениях с Россией и Китаем Карбалевич не видит ничего нового. В отношениях с «глобальным Югом» Лукашенко пытается сотрудничать с «абсолютными изгнанниками» – беднейшими и наиболее проблемными странами, от которых вряд ли можно получить серьезные дивиденды, разве что создать «серые схемы». Но это дает повод пропаганде говорить: «Смотрите, какой популярный Лукашенко в мире!»
Рудник считает главным достижением Лукашенко новые отношения с администрацией президента США: работа над этим началась еще до возвращения Трампа на пост президента, но при Трампе отношения перешли к «потеплению». Цель Трампа, очевидно, закончить войну в Украине любыми способами, в том числе коммуникацией с Лукашенко, а его частичная легитимизация – не цель, а средство.
Лукашенко также легитимизировался в различных глобальных союзах и альянсах, как то в Шанхайской организации сотрудничества. Он выстраивал новые связи с Китаем, Ираном и другими, хотя без сильных сдвигов. В этом ему помогает команда с новыми чиновниками, в первую очередь теми, кто пришел прошлым летом.
Существенных изменений в отношениях с Европой, Россией и другими странами помимо США Рудник не видит: просто крупные контакты. Евросоюз действует по инерции и продолжает санкции, и якобы приветствует освобождение политзаключенных, но не снимает с Лукашенко ответственности за остальные вещи, за которые были наложены санкции, и вводит новые, немного эскалирует ситуацию. Рудник видит продолжение безвизового режима для Евросоюза на фоне временного закрытия границ то ли иронией, то ли намеком на желание больших контактов. При этом польские власти признают, что ведут переговоры об освобождении политзаключенного Анджея Почобута – какая-то коммуникация существует.
Карбалевич сомневается, что внутри страны приходится говорить о каких-то общественных процессах.
Разве что можно говорить про социальные сети, которыми беларусы активно пользуются для выражения настроений, замечает Карбалевич. Власть, которая не имеет обратной связи с обществом, пытается подстраиваться, слушать и отвечать. Лукашенко был вынужден оправдываться, когда исчезла картошка, когда заморозка цен вылилась в дефицит, когда пригласили 150 тысяч пакистанцев... Правда, власти своими действиями могут лишь навредить, как с продажей кофе на автозаправках или отменой маршрутных такси. Лукашенко плохо понимает ситуацию в стране, поэтому все время «подставляется».
Рудник видит в опросах, что деэскалация была бы важна в том числе для сторонников Лукашенко и политических элит: не чтобы людям стало лучше, а чтобы снизить напряжение в обществе, давление на них самих. Освобождение части политзаключенных и выстраивание отношений с США сигнализируют, что система Лукашенко заканчивает год в «более открытом формате». Но пока пространства для политических лидеров нет, а есть разве что «микроактивистское» сообщество, живущее социальными и экономическими проблемами: политика остается вне «сферы дозволенного».
Она связывает это и с тем, что «всех закатали в асфальт», «показали урок» – власти могут начать считать, что «все поняли, как можно себя вести и как нельзя». Насколько это правда, трудно судить, так как исследователи имеют мало сведений об обществе в Беларуси – и будут иметь еще меньше. Но из последних опросов видно, что молодежь вроде бы становится более приверженной политике властей. Исследовательницу это беспокоит: речь о людях 18–24 лет, которые в 2020 году могли не участвовать в протестах и смотреть на них как на что-то запрещенное, которые воспитывались в идеологизированной и русифицированной системе – и которые являются ресурсом для будущего политического лидерства. Старшие люди, судя по исследованиям соцсетей, не утратили идеалов 2020 года, но отчасти «научились разговаривать» об этом аккуратно и завуалированно.
Рудник также вспоминает, что Беларусь стала богаче – это следует из мониторингов BEROC. Как для времен изоляции и военного конфликта в регионе, хоть какой рост валового внутреннего продукта и зарплат уже неплохой.
Что касается отношения беларусов к войне в Украине, исследователи наблюдают небольшой рост поддержки России. Причиной она считает информационное давление в различных сферах, пропаганду милитаристских и пророссийских нарративов, запрет альтернативных источников информации.
Демократическое движение пережило в 2025 году ряд скандалов: раскрытие данных пользователей Telegram-бота «Беларусского Гаюна», исчезновение спикера Координационного совета Анжелики Мельниковой и главы международного отдела Фонда спортивной солидарности Анатолия Котова, дикпики Андрея Стрижака, конфликт Сергея Тихановского с Офисом жены…
Ничего нового, странного или ненормального Карбалевич в этом не видит.
На съезде живой политической партии спорят, ссорятся, скандалят и раскалываются на фракции, напоминает Карбалевич. Если же политическая партия проводит съезд раз в год, справляется за пару часов, не спорит и принимает решения единогласно, то это мертвая партия, ни на что не способная в условиях реального политического процесса.
Ни больших достижений, ни больших провалов демократических сил Карбалевич не видит. Были вопросы о том, что станет с легитимностью Светланы Тихановской по окончании каденции, на которую ее выбрали в 2020 году. Но Тихановская осталась центром белоарусской оппозиции, западные страны не отказались ее признавать (если не считать слухов о планах переезда ее Офиса в Польшу, но Карбалевич считает, что это история не о Тихановской, а об отношении к мигрантам в Литве).
Рудник видит хорошее и в освобождении политзаключенных, и в реакции демократического движения на это. Появился консенсус по поводу того, что освобождать людей в обмен на санкции или жесты признания Лукашенко – это приемлемо, за освобождение людей придется платить какую-то цену. Еще год назад от Офиса Тихановской и Объединенного переходного кабинета были слышны мысли «сначала освобождение всех, затем рассуждения о снятии санкций». Сейчас есть скорее споры о том, до какой степени расширять контакты с властями в Минске и сложности с признанием того, что основной актор в освобождении политзаключенных – США, а не демократические силы.
Упомянутые скандалы и провалы на самом деле серьезные, считает Рудник. Исчезновение Мельниковой и Котова – это рост угроз, неимоверный стресс и даже страх для людей, занимающихся политикой в эмиграции, пространство для подозрений и конспирологии, удар по имиджу в глазах беларусов и зарубежных партнеров и по вере в способности «защищать своих». Поддержка демократических сил даже среди продемократических людей за рубежом – даже самой лояльной группы – теряется, люди меньше рассчитывают на них, как показал опрос Центра новых идей. Это Рудник считает естественным трендом: потенциал внутри диаспоры не реализуется до конца, адвокатируются интересы узких групп людей. В Беларуси же естественно уменьшается вера в то, что демократические силы могут что-то изменить.
Карбалевич видит рост числа противников Лукашенко, несогласных с Тихановской – особенно после очередного освобождения и депортации политзаключенных. Но «оппозиция к оппозиции» не консолидирована. Королевич вспоминает «Собрание неравнодушных»: там не были представлены группы вокруг Зенона Позняка, Виктора Бабарико, Валерия Цепкало, Андрея Санникова и «Хартии–97»... Карбалевич видит, что такая «оппозиция к оппозиции» не может показать концепцию или план, объяснение того, чем они лучше Тихановской.
Рудник видит позитив в том, что демократические структуры остаются довольно объединенными: происходящие дискуссии – это еще «очень милые разговоры» и нормальная часть демократического процесса, а ссоры и драки бывают в парламенте любой демократической страны. Беларусские демократические силы выглядят особенно хорошо на фоне других оппозиционных движений за рубежом и правительств в изгнании – куда более разобщенных.
Жизнь беларусов сильно изменили 2020 и 2022 годы. За 2025 год жизнь вроде бы не изменилась: освободили часть политзаключенных, но не всех; диалог между Минском и Вашингтоном начался, но сняли далеко не все санкции; переговоры о мире между соседями продолжаются, но не прекращают огонь. Что произошло действительно важного в политической жизни за год?
«Белсат» обсудил итоги года с политическим обозревателем издания «Радио Свобода» Валерием Карбалевичем и политологом, директором «Центра новых идей» Лесей Рудник.
Результаты для Лукашенко
Карбелович считает, что расклад сил в Беларуси и вокруг нее глобально не изменился – сохранился status quo. Александр Лукашенко по-прежнему руководит Беларусью и раздает «ценные указания», часто появляется на экранах, ездит за границу – всячески демонстрирует, что он «в хорошей форме физически и политически», чтобы показать, что разговоры о его уходе «не имеют смысла». Президентские выборы в январе прошли очень спокойно, как в советские времена, и ни на что не повлияли.
«Все решения по консолидации власти, укреплению власти Лукашенко принял еще предыдущими годами», – уверен Карбалевич.
Сменился премьер, Александр Турчин пытался как-то либерализовать экономику, вспоминает Карбалевич. Что-то удалось: например, сократилось количество товаров, на которые регулируют цены. Но значительных кадровых изменений, по мнению Карбалевича, не произошло. Лукашенко постоянно подчеркивал, что есть экономические проблемы, но связывал это с ситуацией в России и призвал «напрягаться», работать, искать новые рынки на «дальней дуге».
Александр Лукашенко на заседании Совета коллективной безопасности ОДКБ. Бишкек, Кыргызстан. 27 ноября 2025 года. Фото: Kremlin. ru
Рудник предлагает отбросить наивность и признать, что Лукашенко сумел частично легитимизироваться за последний год, стал «рукопожатым», съездил в Китай и Мьянму (чего ему не хватало: хочется «всем нравиться»). Это для него главный результат года. Позитивные результаты года для Лукашенко, по словам Рудник, – это налаживание внешних связей; пусть слабый, но рост экономики; небольшое снижение давления на общество. Плохое – все остальное, что осталось в status quo или ухудшилось, как ситуация с границами и международной торговлей.
«Лукашенко до сих пор удерживает власть в основном за счет системы страха и репрессий, – напоминает Рудник. – Искренние сторонники есть, и на это тоже указывают опросы».
{banner_300x300_news_2}
«Однако давайте не забывать, что у разных диктатур, у разных автократов всегда есть сторонники, которые по разным причинам поддерживают эти власти. Кто-то получает финансовую выгоду от этого, кто-то получает позицию при власти, очень удобную работу, карьерный рост и так далее. Но взамен люди вынуждены всегда себя цензурировать, всегда себя держать в определенных границах».
Результаты для внешней политики
Карбалевич вспоминает, что от выступления Лукашенко на «Всебелорусском народном собрании» можно было ожидать заявления о некой корректировке внешней политики относительно Запада. Но последнее заседание Совета безопасности дает основания считать, что ничего принципиально не изменится. Единственная настоящая смена – радикальный поворот в отношениях с Соединенными Штатами: администрация Дональда Трампа фактически признала Лукашенко главой Беларуси и начала переговоры с ним. Демократические силы ждут от этих переговоров освобождения политзаключенных, соседи Беларуси – решения их вопросов и освобождения их граждан.
Европейские страны пока не меняли отношения к Беларуси, продолжает Карбалевич. Напротив, был принят 19-й пакет санкций в отношении Беларуси и России, готовятся отдельные санкции за гибридные атаки на Литву, впервые было длительное закрытие границы и с Польшей, и с Литвой – соседи «нащупывают варианты». Лукашенко же может позволить себе любые скандалы, так как репутация уже испорчена: может запускать метеозонды на Вильнюсский аэропорт, может захватить литовские фуры…
«Здесь определенное преимущество Лукашенко в том, что он не признает никаких правил, а соседние страны должны действовать в рамках международного права, – отмечает Карбалевич. – И демократические правительства вынуждены реагировать на настроения общества, какие-то группы интересов».
В отношениях с Россией и Китаем Карбалевич не видит ничего нового. В отношениях с «глобальным Югом» Лукашенко пытается сотрудничать с «абсолютными изгнанниками» – беднейшими и наиболее проблемными странами, от которых вряд ли можно получить серьезные дивиденды, разве что создать «серые схемы». Но это дает повод пропаганде говорить: «Смотрите, какой популярный Лукашенко в мире!»
Александр Лукашенко и Владимир Путин в Валаамском мужском монастыре, Россия. 1 августа 2025 года. Фото: Kremlin.ru
Рудник считает главным достижением Лукашенко новые отношения с администрацией президента США: работа над этим началась еще до возвращения Трампа на пост президента, но при Трампе отношения перешли к «потеплению». Цель Трампа, очевидно, закончить войну в Украине любыми способами, в том числе коммуникацией с Лукашенко, а его частичная легитимизация – не цель, а средство.
«Это та цена, которую общество, включая оппозиционные политики, платят за то, чтобы освобождали людей, – отмечает Рудник. – Это не дает полностью позитивного результата ни для Лукашенко, ни для общества, но это определенный шаг к деэскалации».
Лукашенко также легитимизировался в различных глобальных союзах и альянсах, как то в Шанхайской организации сотрудничества. Он выстраивал новые связи с Китаем, Ираном и другими, хотя без сильных сдвигов. В этом ему помогает команда с новыми чиновниками, в первую очередь теми, кто пришел прошлым летом.
Существенных изменений в отношениях с Европой, Россией и другими странами помимо США Рудник не видит: просто крупные контакты. Евросоюз действует по инерции и продолжает санкции, и якобы приветствует освобождение политзаключенных, но не снимает с Лукашенко ответственности за остальные вещи, за которые были наложены санкции, и вводит новые, немного эскалирует ситуацию. Рудник видит продолжение безвизового режима для Евросоюза на фоне временного закрытия границ то ли иронией, то ли намеком на желание больших контактов. При этом польские власти признают, что ведут переговоры об освобождении политзаключенного Анджея Почобута – какая-то коммуникация существует.
Результаты для людей в Беларуси
Карбалевич сомневается, что внутри страны приходится говорить о каких-то общественных процессах.
«В Беларуси политическая жизнь заглохла, – констатирует Карбалевич. – Гражданское общество уничтожено, оппозиция уничтожена, любое общественное движение вне государства и без разрешения государства считается преступлением, инакомыслие запрещено».
Разве что можно говорить про социальные сети, которыми беларусы активно пользуются для выражения настроений, замечает Карбалевич. Власть, которая не имеет обратной связи с обществом, пытается подстраиваться, слушать и отвечать. Лукашенко был вынужден оправдываться, когда исчезла картошка, когда заморозка цен вылилась в дефицит, когда пригласили 150 тысяч пакистанцев... Правда, власти своими действиями могут лишь навредить, как с продажей кофе на автозаправках или отменой маршрутных такси. Лукашенко плохо понимает ситуацию в стране, поэтому все время «подставляется».
Бойцы патрульно-постовой службы милиции на «профилактическом рейде» по парку в Минске, Беларусь. 30 августа 2025 года. Фото: Партизнское и Первомайское РУВД Минска / Sb.by
Рудник видит в опросах, что деэскалация была бы важна в том числе для сторонников Лукашенко и политических элит: не чтобы людям стало лучше, а чтобы снизить напряжение в обществе, давление на них самих. Освобождение части политзаключенных и выстраивание отношений с США сигнализируют, что система Лукашенко заканчивает год в «более открытом формате». Но пока пространства для политических лидеров нет, а есть разве что «микроактивистское» сообщество, живущее социальными и экономическими проблемами: политика остается вне «сферы дозволенного».
«Режим Лукашенко все равно остается хозяином, который все решает, кого садить и кто выходит, а при этом легитимируется через вот эти международные контакты, – констатирует Рудник. – Я думаю, что в следующий год мы пойдем с меньшим репрессивным желанием режима».
Она связывает это и с тем, что «всех закатали в асфальт», «показали урок» – власти могут начать считать, что «все поняли, как можно себя вести и как нельзя». Насколько это правда, трудно судить, так как исследователи имеют мало сведений об обществе в Беларуси – и будут иметь еще меньше. Но из последних опросов видно, что молодежь вроде бы становится более приверженной политике властей. Исследовательницу это беспокоит: речь о людях 18–24 лет, которые в 2020 году могли не участвовать в протестах и смотреть на них как на что-то запрещенное, которые воспитывались в идеологизированной и русифицированной системе – и которые являются ресурсом для будущего политического лидерства. Старшие люди, судя по исследованиям соцсетей, не утратили идеалов 2020 года, но отчасти «научились разговаривать» об этом аккуратно и завуалированно.
Рудник также вспоминает, что Беларусь стала богаче – это следует из мониторингов BEROC. Как для времен изоляции и военного конфликта в регионе, хоть какой рост валового внутреннего продукта и зарплат уже неплохой.
Что касается отношения беларусов к войне в Украине, исследователи наблюдают небольшой рост поддержки России. Причиной она считает информационное давление в различных сферах, пропаганду милитаристских и пророссийских нарративов, запрет альтернативных источников информации.
Результаты для демократических сил
Демократическое движение пережило в 2025 году ряд скандалов: раскрытие данных пользователей Telegram-бота «Беларусского Гаюна», исчезновение спикера Координационного совета Анжелики Мельниковой и главы международного отдела Фонда спортивной солидарности Анатолия Котова, дикпики Андрея Стрижака, конфликт Сергея Тихановского с Офисом жены…
«Живому демократическому процессу неизбежно сопутствуют скандалы, – отвечает Карбалевич на такой перечень. – Когда мертвая тишина, как в политической системе Беларуси, там никаких скандалов нет: никто ни с кем не спорит, никто никого не подсиживает... Все под ковром происходит, поэтому никто ничего не знает».
Ничего нового, странного или ненормального Карбалевич в этом не видит.
На съезде живой политической партии спорят, ссорятся, скандалят и раскалываются на фракции, напоминает Карбалевич. Если же политическая партия проводит съезд раз в год, справляется за пару часов, не спорит и принимает решения единогласно, то это мертвая партия, ни на что не способная в условиях реального политического процесса.
Ни больших достижений, ни больших провалов демократических сил Карбалевич не видит. Были вопросы о том, что станет с легитимностью Светланы Тихановской по окончании каденции, на которую ее выбрали в 2020 году. Но Тихановская осталась центром белоарусской оппозиции, западные страны не отказались ее признавать (если не считать слухов о планах переезда ее Офиса в Польшу, но Карбалевич считает, что это история не о Тихановской, а об отношении к мигрантам в Литве).
Светлана и Сергей Тихановские на акции солидарности с политзаключенными. Слева от них – Павел Латушко. Варшаве, Польша. 26 июня 2025 года. Фото: Sviatlana Tsikhanouskaya / Flickr
Рудник видит хорошее и в освобождении политзаключенных, и в реакции демократического движения на это. Появился консенсус по поводу того, что освобождать людей в обмен на санкции или жесты признания Лукашенко – это приемлемо, за освобождение людей придется платить какую-то цену. Еще год назад от Офиса Тихановской и Объединенного переходного кабинета были слышны мысли «сначала освобождение всех, затем рассуждения о снятии санкций». Сейчас есть скорее споры о том, до какой степени расширять контакты с властями в Минске и сложности с признанием того, что основной актор в освобождении политзаключенных – США, а не демократические силы.
«Меня это позитивно удивило, что есть определенные такие признания изменяющейся ситуации, признания новой реальности, в которой политикам предстоит искать свое место и каким-то образом адаптироваться к этой ситуации», – говорит Рудник.
Упомянутые скандалы и провалы на самом деле серьезные, считает Рудник. Исчезновение Мельниковой и Котова – это рост угроз, неимоверный стресс и даже страх для людей, занимающихся политикой в эмиграции, пространство для подозрений и конспирологии, удар по имиджу в глазах беларусов и зарубежных партнеров и по вере в способности «защищать своих». Поддержка демократических сил даже среди продемократических людей за рубежом – даже самой лояльной группы – теряется, люди меньше рассчитывают на них, как показал опрос Центра новых идей. Это Рудник считает естественным трендом: потенциал внутри диаспоры не реализуется до конца, адвокатируются интересы узких групп людей. В Беларуси же естественно уменьшается вера в то, что демократические силы могут что-то изменить.
Результаты для «оппозиции к оппозиции»
Карбалевич видит рост числа противников Лукашенко, несогласных с Тихановской – особенно после очередного освобождения и депортации политзаключенных. Но «оппозиция к оппозиции» не консолидирована. Королевич вспоминает «Собрание неравнодушных»: там не были представлены группы вокруг Зенона Позняка, Виктора Бабарико, Валерия Цепкало, Андрея Санникова и «Хартии–97»... Карбалевич видит, что такая «оппозиция к оппозиции» не может показать концепцию или план, объяснение того, чем они лучше Тихановской.
Зенон Позняк выступает на митинге в Варшаве, Польша. 27 января 2025 года. Фото: Warta – беларускае нацыянальнае медыя / Telegram
Рудник видит позитив в том, что демократические структуры остаются довольно объединенными: происходящие дискуссии – это еще «очень милые разговоры» и нормальная часть демократического процесса, а ссоры и драки бывают в парламенте любой демократической страны. Беларусские демократические силы выглядят особенно хорошо на фоне других оппозиционных движений за рубежом и правительств в изгнании – куда более разобщенных.