«2020 год не повторится». Дракохруст – о Бабарико, его будущей роли в оппозиции
В 2020 году Виктор Бабарико стал символом альтернативы Александру Лукашенко – настолько убедительным, что многие его сторонники в итоге проголосовали за Светлану Тихановскую, когда он сам оказался за решеткой. Сегодня, после его освобождения, вопрос о возможной роли Бабарико снова появился на повестке. Политический обозреватель «Радио Свобода» Юрий Дракохруст в разговоре с «Белсатом» рассуждает о том, почему 2020-й год не повторится, осталась ли у Виктора Бабарико поддержка его сторонников, как изменилась логика оппозиционной политики и какие иллюзии стоит оставить в прошлом.
Юрий Дракохруст не уверен, существует ли сегодня то самое большинство, которое консолидировалось вокруг Виктора Бабарико в 2020 году: его поддержка тогда была результатом сочетания факторов, которых сегодня уже нет.
Сегодня, продолжает Дракохруст, говорить о сохранении этой консолидации крайне сложно: политическая и социальная реальность за прошедшие годы радикально изменилась.
При этом он напоминает, что до 2022–2023 годов социологи фиксировали достаточно высокую узнаваемость и поддержку Бабарико, хотя его позиции постепенно ослабевали: «А как сейчас – если последние опросы были в 2023 году, а прошло уже два года, – могло измениться очень многое».
В то же время, подчеркивает Дракохруст, «фактор 2020 года» по-прежнему работает – и не только в отношении Светланы Тихановской, но и в отношении Виктора Бабарико.
Дракохруст считает, что однозначного ответа на вопрос, является ли освобождение Бабарико политической тактикой Александра Лукашенко, нет, и в своих размышлениях отталкивается от того, что он сам говорил на «Всебелорусском народном собрании».
{banner_300x300_news_2}
По его мнению, если бы внешнего давления не было, освобождение Бабарико вряд ли стало бы для Лукашенко самостоятельным тактическим ходом, направленным на расшатывание демократических сил.
Однако, продолжает он, раз освобождение ключевых фигур стало неизбежным, этот фактор могли попытаться использовать уже в процессе принятия решения.
Первая реакция после пресс-конференции Виктора Бабарико и других освобожденных политзаключенных в украинском Чернигове в беларусском обществе и в рядах беларусских демократических силах была не всегда положительной. Юрий Дракохруст отвечает, что причин здесь как минимум две – и обе связаны с устройством нынешнего оппозиционного поля.
По словам Дракохруста, именно поэтому внутри демократической среды сработал защитный механизм: разные группы начали отстаивать уже занятые позиции – вне зависимости от того, что именно говорит сам Бабарико.
Вторая причина, продолжает он, связана уже не с расстановкой сил, а с содержанием публичных заявлений Бабарико после освобождения – прежде всего тех, которые прозвучали в Украине.
«Они в целом были восприняты как вызов каким-то принципам, каким-то установкам, которых придерживаются многие политики, общественные активисты, беларусы из Facebook. Он, по сути, высказался им в противовес – или, по крайней мере, невнятно, неопределенно. И это тоже вызвало отрицательную реакцию. Но это тоже политический процесс», – говорит аналитик.
Юрий Дракохруст сразу оговаривается, что не считает себя вправе рассуждать о тюремном опыте напрямую, поскольку у него такого опыта нет, но при этом обращает внимание на более широкий контекст – на то, как вообще формируются политические взгляды.
По его словам, для политической оценки войны сами по себе детали зачастую не являются определяющими.
При этом Дракохруст подчеркивает, что позиция Виктора Бабарико по отношению к России начала формироваться задолго до его ареста и заключения.
Исходя из этого, Дракохруст делает осторожный вывод о природе этих высказываний.
Дракохруст подчеркивает, что ему сложно делать прогнозы, поскольку он лично не знает Виктора Бабарико и не может оценить, какие решения тот сочтет для себя допустимыми – в том числе с учетом судьбы сына.
При этом, отмечает он, маловероятно, что Бабарико займет радикальную позицию, а значит, сам режим может не воспринимать его как немедленную угрозу. Вопрос, по его словам, в другом – какие вообще роли сегодня возможны.
По его словам, сама модель политической активности в эмиграции остается неочевидной – несмотря на исторические примеры.
Обозреватель отмечает, что траектория действий оппозиционных фигур в эмиграции во многом повторяется и со временем становится узнаваемой. По его словам, после освобождения политики, как правило, переходят к международной активности – встречам с зарубежными чиновниками, интервью западным медиа и публичному присутствию за пределами Беларуси. В этом смысле ситуация с Виктором Бабарико, считает Дракохруст, укладывается в уже знакомую логику.
Отдельно Дракохруст обращает внимание на расхождение между настроениями внутри Беларуси и в эмиграции – прежде всего в вопросе отношения к России. Обозреватель проводил исследование – он проанализировал результаты соцопросов за последние 20 лет, и всегда большинство беларусов выступали за союз с Россией, а не ЕС.
Ключевой проблемой, отмечает аналитик, остается отсутствие у Виктора Бабарико сегодня той массовой поддержки, которая была у него в 2020 году. Легитимность Светланы Тихановской во многом обеспечивалась масштабом зафиксированного электорального участия – по данным инициативы «Голос», примерно миллионом человек. У Бабарико сейчас сопоставимого ресурса поддержки нет: ни в виде массовой мобилизации, ни в виде понятного механизма ее фиксации. Даже гипотетическое участие в выборах Координационного совета, где голосуют несколько тысяч человек, не дает ответа на вопрос, как этот формат соотносится с прежним масштабом поддержки и что он в действительности означает с политической точки зрения.
При этом Дракохруст допускает, что в истории возможны ситуации, когда лидер появляется без формальных механизмов – «по народному приговору».
При этом он подчеркивает, что жесткий конфликт между ключевыми фигурами демократического лагеря не является неизбежным сценарием.
В завершение разговора эксперт обращает внимание, что политические наблюдатели нередко мыслят по инерции, пытаясь примерять к нынешней ситуации сценарии прошлого, однако такой логики история, как правило, не подтверждает. Дракохруст подчеркивает, что 2020 год не повторится в прежнем виде, а возможные изменения в Беларуси могут развиваться по совершенно иной траектории – со временем могут проявиться социальные или элитные конфликты, произойти «верхушечный» переворот. В таком сценарии, допускает он, Виктор Бабарико теоретически может сыграть определенную роль, однако это будет уже не возвращение к логике протестной мобилизации образца 2020 года, а совсем другая история.
Чего сторонники Виктора Бабарико ждут от него после освобождения
Юрий Дракохруст не уверен, существует ли сегодня то самое большинство, которое консолидировалось вокруг Виктора Бабарико в 2020 году: его поддержка тогда была результатом сочетания факторов, которых сегодня уже нет.
«С одной стороны, это и почти четыре года оттепели, либерализации. Это и роман с Западом, который тогда был. С другой – и ковид, и политика властей, и странные отношения с Россией, обострение интеграционных страстей. Вот это все это собралось в такую коалицию, которая сфокусировалась на этом человеке», – говорит обозреватель.
Сегодня, продолжает Дракохруст, говорить о сохранении этой консолидации крайне сложно: политическая и социальная реальность за прошедшие годы радикально изменилась.
Виктор Бабарико, 2020 год. Фото: babariko.vision
«Остались ли эти люди консолидированными – это абсолютно неочевидно. Ситуация настолько безумно изменилась, что неизвестно. Скорее нет, чем да. Возможно, в том, что кого-то беларусы, может быть, хотели бы – кроме того, что у них есть. Причем, возможно, это касается и Лукашенко, и Тихановской. Но это неизвестно. На это нет ответа. И я думаю, его ни у кого нет», – добавляет эксперт.
При этом он напоминает, что до 2022–2023 годов социологи фиксировали достаточно высокую узнаваемость и поддержку Бабарико, хотя его позиции постепенно ослабевали: «А как сейчас – если последние опросы были в 2023 году, а прошло уже два года, – могло измениться очень многое».
В то же время, подчеркивает Дракохруст, «фактор 2020 года» по-прежнему работает – и не только в отношении Светланы Тихановской, но и в отношении Виктора Бабарико.
«Тень 2020 года в значительной степени держит на плаву Тихановскую, удерживает на плаву ее авторитет, ее рейтинги. И точно так же – в отношении Бабарико. Люди помнят себя: тех, кто был уверен в этом человеке, кто был готов пойти за ним. Почти полмиллиона подписалось за него тогда [435 тысяч человек. – Примечание редакции "Белсата"]», – добавляет он.
Освобождение Виктора Бабарико – политическая тактика Лукашенко?
Дракохруст считает, что однозначного ответа на вопрос, является ли освобождение Бабарико политической тактикой Александра Лукашенко, нет, и в своих размышлениях отталкивается от того, что он сам говорил на «Всебелорусском народном собрании».
«Я бы сказал так: и да, и нет. Потому что то, что он говорил на "Всебелорусском народном собрании", в определенной части, на мой взгляд, правда. В той части, когда он говорил, что американцы от него требовали освобождения крупных фигур, первых фигур. Бабарико – это одна из первых фигур», – напоминает он.
{banner_300x300_news_2}
По его мнению, если бы внешнего давления не было, освобождение Бабарико вряд ли стало бы для Лукашенко самостоятельным тактическим ходом, направленным на расшатывание демократических сил.
«Если бы американцы на этом не настаивали, просто выпустить Бабарико для того, чтобы, условно говоря, "насыпать соли на хвост" ныне существующим структурам демократических сил? Я не думаю, что это было бы его серьезным мотивом. Он не настолько утонченный человек, чтобы заниматься такими вещами», – считает обозреватель.
Однако, продолжает он, раз освобождение ключевых фигур стало неизбежным, этот фактор могли попытаться использовать уже в процессе принятия решения.
«Когда ему какие-то его чекисты, пропагандисты, эксперты сказали: "Вы знаете, мы можем это даже в наших интересах использовать, это может даже лучше получиться", – он, наверное, сказал, что да, действительно», – предполагает Дракохруст.
О реакции на освобождение Виктора Бабарико
Первая реакция после пресс-конференции Виктора Бабарико и других освобожденных политзаключенных в украинском Чернигове в беларусском обществе и в рядах беларусских демократических силах была не всегда положительной. Юрий Дракохруст отвечает, что причин здесь как минимум две – и обе связаны с устройством нынешнего оппозиционного поля.
«Первая причина – какие вообще могут быть импульсы для беларусского политического поля, которое находится, по сути, только в обороне? Бабарико – это единственный человек, который реально может бросить вызов Тихановской. Будет ли он это делать – отдельный вопрос, но всем было ясно, что только он может бросить этот вызов», – считает обозреватель.
По словам Дракохруста, именно поэтому внутри демократической среды сработал защитный механизм: разные группы начали отстаивать уже занятые позиции – вне зависимости от того, что именно говорит сам Бабарико.
«Те люди, которые не хотят, чтобы Тихановская была, что называется, "извержена", защищают те позиции, которых они придерживаются. Даже если бы Бабарико говорил ровно то же самое, что и Тихановская, слово в слово, я думаю, что у них все равно были бы какие-то претензии. Потому что политику никто не отменял. Пусть даже это оппозиционная, эмиграционная политика, но в эмиграции она может быть даже еще более острой», – отмечает Дракохруст.
Вторая причина, продолжает он, связана уже не с расстановкой сил, а с содержанием публичных заявлений Бабарико после освобождения – прежде всего тех, которые прозвучали в Украине.
«Они в целом были восприняты как вызов каким-то принципам, каким-то установкам, которых придерживаются многие политики, общественные активисты, беларусы из Facebook. Он, по сути, высказался им в противовес – или, по крайней мере, невнятно, неопределенно. И это тоже вызвало отрицательную реакцию. Но это тоже политический процесс», – говорит аналитик.
Виктор Бабарико в колонии, январь 2025 года. Фото: Telegram-канал Романа Протасевича
Можно ли сформировать политическое мнение в тюрьме?
Юрий Дракохруст сразу оговаривается, что не считает себя вправе рассуждать о тюремном опыте напрямую, поскольку у него такого опыта нет, но при этом обращает внимание на более широкий контекст – на то, как вообще формируются политические взгляды.
«Некоторые люди формируют свои взгляды вообще исходя из априорных установок. Если человек всю жизнь считал, что Россия – это опасность для Беларуси или враг, то, по большому счету, можно вообще ничего не знать. Достаточно знать, что началась война и что боевые действия начала Россия – и все, больше ничего. Можно больше не знать вообще ничего», – считает он.
По его словам, для политической оценки войны сами по себе детали зачастую не являются определяющими.
«Можно знать, что был Крым, и знать, как он происходил. И поэтому, чтобы дать политическую оценку войне, на самом деле не нужно знать, сколько там было убитых и убивали ли детей – на любой войне убивают детей, на любой войне происходят зверства. Поэтому детали, по сути, не важны и не нужны для того, чтобы человек дал такую оценку», – добавляет обозреватель.
При этом Дракохруст подчеркивает, что позиция Виктора Бабарико по отношению к России начала формироваться задолго до его ареста и заключения.
«Когда он шел на президентскую кампанию, это был 2020 год, прошло уже шесть лет после Крыма и Донбасса. И если он тогда считал нужным говорить, что Крым "греческий", такой полушуткой, это означает, что его отношение к России уже тогда было сложным, неоднозначным. И оно, по крайней мере, в тех формулировках, которые он сейчас использует, таким и осталось», – отмечает он.
Исходя из этого, Дракохруст делает осторожный вывод о природе этих высказываний.
«Я все-таки склоняюсь к тому, что дело не в том, что его заставили так говорить. Это моя версия, она может быть неверной. Но мне кажется, что именно это более вероятно», – считает обозреватель.
Будущая роль Виктора Бабарико: самостоятельный игрок, моральный символ или фигура с ограниченным влиянием
Дракохруст подчеркивает, что ему сложно делать прогнозы, поскольку он лично не знает Виктора Бабарико и не может оценить, какие решения тот сочтет для себя допустимыми – в том числе с учетом судьбы сына.
«Мне трудно сказать, в какой степени ограничением его выбора является судьба сына. Если у человека есть сильная жажда заниматься политикой, если он действительно хочет заниматься политикой, – это может звучать цинично и страшно, – человек может даже пожертвовать близким, если он считает, что Беларусь значит больше, чем его сын. Такой выбор возможен и в принципе такое бывает», – говорит обозреватель.
При этом, отмечает он, маловероятно, что Бабарико займет радикальную позицию, а значит, сам режим может не воспринимать его как немедленную угрозу. Вопрос, по его словам, в другом – какие вообще роли сегодня возможны.
«Ситуация сейчас не как в 2020 году. Тогда в Беларуси был авторитаризм, но, прямо скажем, достаточно мягкий по мировым меркам. Бабарико действовал внутри страны, действовал легально. Действовали политические партии, действовали независимые СМИ. Сейчас всего этого нет. Это закрытое общество. Вся публичная политика происходит в эмиграции», – отмечает Дракохруст.
По его словам, сама модель политической активности в эмиграции остается неочевидной – несмотря на исторические примеры.
«Из эмиграции, конечно, можно пытаться влиять на страну. Можно вспомнить исторические прецеденты – от Владимира Ленина до Шарля де Голля. Но далеко не у всех это получалось. И поэтому я, честно говоря, не очень представляю себе жанр этой деятельности», – говорит он.
Обозреватель отмечает, что траектория действий оппозиционных фигур в эмиграции во многом повторяется и со временем становится узнаваемой. По его словам, после освобождения политики, как правило, переходят к международной активности – встречам с зарубежными чиновниками, интервью западным медиа и публичному присутствию за пределами Беларуси. В этом смысле ситуация с Виктором Бабарико, считает Дракохруст, укладывается в уже знакомую логику.
Виктор Бабарико и Мария Колесникова на встрече с главой МИД Германии Йоханном Вадефулем 19 декабря 2025 года. Фото: @JoWadephul / Х
«В значительной степени политическая деятельность и структура оппозиции сегодня свелись к международной активности. А вот как реально влиять – непонятно», – считает обозреватель.
Отдельно Дракохруст обращает внимание на расхождение между настроениями внутри Беларуси и в эмиграции – прежде всего в вопросе отношения к России. Обозреватель проводил исследование – он проанализировал результаты соцопросов за последние 20 лет, и всегда большинство беларусов выступали за союз с Россией, а не ЕС.
«Установки, которые Бабарико озвучил в Украине, очевидно заточены в первую очередь на людей внутри Беларуси. Но не нужно быть великим мыслителем, чтобы понимать: диаспора, в которой он сейчас может действовать, думает иначе. Люди, уехавшие в Польшу, Литву, Украину, относятся к России гораздо жестче, чем те, кто живет внутри страны. Поэтому его адресат – общество в Беларуси. Но как с ним коммуницировать – я не очень понимаю механизм», – говорит Дракохруст.
Ключевой проблемой, отмечает аналитик, остается отсутствие у Виктора Бабарико сегодня той массовой поддержки, которая была у него в 2020 году. Легитимность Светланы Тихановской во многом обеспечивалась масштабом зафиксированного электорального участия – по данным инициативы «Голос», примерно миллионом человек. У Бабарико сейчас сопоставимого ресурса поддержки нет: ни в виде массовой мобилизации, ни в виде понятного механизма ее фиксации. Даже гипотетическое участие в выборах Координационного совета, где голосуют несколько тысяч человек, не дает ответа на вопрос, как этот формат соотносится с прежним масштабом поддержки и что он в действительности означает с политической точки зрения.
При этом Дракохруст допускает, что в истории возможны ситуации, когда лидер появляется без формальных механизмов – «по народному приговору».
«Иногда в обществе появляется человек, и ни у кого не возникает вопросов: это лидер. Все голосования лишь подтверждают народный вердикт. Если вдруг по какой-то причине беларусское общество еще раз так отреагирует – тогда да, тогда безо всяких механизмов. Просто народным приговором. Будет ли такой приговор? Не знаю. Не факт», – говорит Дракохруст.
Виктор Бабарико выступает рядом с Владимиром Лобковичем и Марией Колесниковой во время пресс-конференции в неустановленном месте в Украине. 14 декабря 2025 года. Фото: Tetiana Dzhafarova / AFP / East News
При этом он подчеркивает, что жесткий конфликт между ключевыми фигурами демократического лагеря не является неизбежным сценарием.
«Я не считаю, что конфликт, раздоры и свары обязательны. Возможно, в беларусских демсилах распределят роли, влияние. В конце концов придумали же формулу Объединенного переходного кабинета – чтобы не допустить клинча между Светланой Тихановской и Павлом Латушко. Может быть, появится и другая – чтобы это выглядело как альянс, а не как очередной раскол», – говорит обозреватель.
В завершение разговора эксперт обращает внимание, что политические наблюдатели нередко мыслят по инерции, пытаясь примерять к нынешней ситуации сценарии прошлого, однако такой логики история, как правило, не подтверждает. Дракохруст подчеркивает, что 2020 год не повторится в прежнем виде, а возможные изменения в Беларуси могут развиваться по совершенно иной траектории – со временем могут проявиться социальные или элитные конфликты, произойти «верхушечный» переворот. В таком сценарии, допускает он, Виктор Бабарико теоретически может сыграть определенную роль, однако это будет уже не возвращение к логике протестной мобилизации образца 2020 года, а совсем другая история.