Как в 2020-м в милиции объясняли, почему ими недоволен народ
В начале осени 2020 года по запросу МВД был подготовлен обзор ситуации с травлей милиционеров в Беларуси. Авторы анализируют, что привело к тому, что силовикам стали поступать угрозы по телефону, с ними отказывались общаться знакомые и даже родственники, граждане стали высказывать в их адрес не просто критику, а и оскорбления. В документе, который изучила DW, критикуются репрессивные практики, ставшие впоследствии основой работы правоохранительных органов.
В аналитической записке указаны причины, по которым возник буллинг милиционеров в 2020 году. Прежде всего это карательный образ ведомства и его сотрудников. За год до начала протестов в Академии МВД проводилось исследование, показавшее, что в обществе сформировался образ сотрудника милиции не как защитника граждан и хранителя порядка, а как представителя карательного органа власти. Восемьдесят процентов опрошенных милиционеров отождествляли свою работу с наказанием. Это приводило к тому, что сотрудники милиции часто вели себя агрессивно и подозрительно даже по отношению к обычным, законопослушным людям.
{banner_news_show}
Еще одна причина возникновения буллинга — потеря властью уважения и рост недовольства в обществе. Поскольку правоохранительные органы выступают лицом власти, разочарование и даже агрессия проецируются и на них.
При этом в большинстве случаев представители власти не смогли убедительно объяснить или опровергнуть сообщения о насилии и чрезмерной жестокости при разгоне протестов.
В обществе сформировалось мнение о ненасильственном протесте: о мирных людях, которые убирают мусор после акций, дарят силовикам цветы, не бьют витрины и даже снимают обувь перед тем, как встать на скамейку. На этом фоне применение спецсредств (водометы, слезоточивый газ, светошумовые гранаты, резиновые пули), силовые задержания, разбитые витрины и вытоптанные клумбы воспринимались крайне отрицательно — как неоправданные и неадекватные обстановке.
Авторы аналитической записки уточняют, что ситуацию усугубили точечные задержания в общественных местах — например, на предприятиях или в университетах. Это еще больше сплачивало недовольных граждан, расширяло круг протестующих за счет родственников, друзей и коллег задержанных. Авторы предупреждают: люди обычно начинают сочувствовать тем, с кем поступают слишком жестоко, даже если те действительно виноваты.
В качестве примера они приводят случай, когда сотрудники ГУБОП разбили витрину кафе:
Также критикуется использование государственного флага на автозаках и зданиях, обнесенных колючей проволокой: «Это сформировало негативные ассоциации государства с репрессиями, появился стереотип, что власть может управлять только силой».
Еще один отрицательный момент, отмеченный в документе, — анонимность силовиков, скрывающих лица за балаклавами, работавших на акциях в гражданской одежде, использовавших транспорт без милицейских обозначений и даже без номеров. В итоге в обществе возникли негативные ассоциации: люди сравнивали милиционеров, действующих анонимно, с бандитами, которые скрывают лицо. Когда сотрудники действуют безлично и ведут себя агрессивно, «в общественном сознании повышается ощущение страха и недоверия к милиции и органам власти вообще, формируется ощущение постоянной угрозы, исходящей от силовиков».
В 2018 году Институт социологии Академии наук проводил опрос, согласно которому около 74% граждан чувствовали себя в безопасности. В августе 2020 года подобный опрос был размещен на сайте Следственного комитета, и тогда почти 80% опрошенных заявили, что «не уверены в своей защищенности от преступных посягательств».
В аналитической записке предлагается разрешать в установленном законом порядке массовые мероприятия, на которых сотрудники милиции «должны демонстрировать корректность, обходительность, позитивность, улыбчивость, готовность прийти на помощь», чтобы «большинство граждан не осудили их действия, а морально оправдали, поддержали их как адекватные и справедливые».
Исключение публичных силовых акций, как отмечается в документе, будет способствовать благоприятной социальной оценке действий милиции и власти в целом. Если же действия нарушителей требуют применения силы, важно не допускать тяжелых последствий для их жизни и здоровья, поскольку это вызывает негативный общественный резонанс и усиливает общественное недовольство. Наконец, нужно изменить имидж МВД: милиционер должен ассоциироваться с понятием «защитник», а не «каратель».
Документ был подготовлен по запросу Министерства внутренних дел — с доведением до нижестоящих подразделений и личного состава. Тогда ведомство возглавлял Юрий Караев. В августе 2020 года он обещал разобраться со случаями насилия, пресс-секретарь ведомства Ольга Чемоданова встречалась с руководителями независимых медиа, где звучали критические вопросы о работе милиции. Со стороны силовиков это впоследствии было воспринято как слабость, и Караева понизили до помощника Лукашенко по Гродненской области.
Как пояснил DW бывший сотрудник МВД, подход Караева не разделяли начальник минской милиции Иван Кубраков и начальник ГУБОПиК Николай Карпенков. Вскоре оба пошли на повышение: Кубраков стал министром, Карпенков — его заместителем. Подробный анализ причин травли, включающий критику и рекомендации, по сути, был проигнорирован. Начавшиеся репрессивные практики укоренились и стали основой политики ведомства.
Межведомственная комиссия при Генеральной прокуратуре, которая должна была оценить жалобы граждан на действия милиции, прекратила свою работу, так и не опубликовав ни одного отчета. Следственный комитет, куда поступило почти пять тысяч заявлений от пострадавших, не возбудил ни одного уголовного дела.
Что привело к травле милиционеров?
В аналитической записке указаны причины, по которым возник буллинг милиционеров в 2020 году. Прежде всего это карательный образ ведомства и его сотрудников. За год до начала протестов в Академии МВД проводилось исследование, показавшее, что в обществе сформировался образ сотрудника милиции не как защитника граждан и хранителя порядка, а как представителя карательного органа власти. Восемьдесят процентов опрошенных милиционеров отождествляли свою работу с наказанием. Это приводило к тому, что сотрудники милиции часто вели себя агрессивно и подозрительно даже по отношению к обычным, законопослушным людям.
{banner_news_show}
Еще одна причина возникновения буллинга — потеря властью уважения и рост недовольства в обществе. Поскольку правоохранительные органы выступают лицом власти, разочарование и даже агрессия проецируются и на них.
При этом в большинстве случаев представители власти не смогли убедительно объяснить или опровергнуть сообщения о насилии и чрезмерной жестокости при разгоне протестов.
«Фразы вроде „разберемся потом“ звучали неубедительно, а создание комиссии для проверки фактов жестокого обращения с задержанными осталось почти без внимания. В итоге события 9−12 августа 2020 года усилили напряжение в обществе, протестные настроения и привели к массовой травле сотрудников милиции», — отмечено в документе.
В обществе сформировалось мнение о ненасильственном протесте: о мирных людях, которые убирают мусор после акций, дарят силовикам цветы, не бьют витрины и даже снимают обувь перед тем, как встать на скамейку. На этом фоне применение спецсредств (водометы, слезоточивый газ, светошумовые гранаты, резиновые пули), силовые задержания, разбитые витрины и вытоптанные клумбы воспринимались крайне отрицательно — как неоправданные и неадекватные обстановке.
Белорусские силовики применяют слезоточивый газ против протестующих, сентябрь 2020. Фото: Viktor Tolochko / Sputnik/ dpa / picture alliance
Авторы аналитической записки уточняют, что ситуацию усугубили точечные задержания в общественных местах — например, на предприятиях или в университетах. Это еще больше сплачивало недовольных граждан, расширяло круг протестующих за счет родственников, друзей и коллег задержанных. Авторы предупреждают: люди обычно начинают сочувствовать тем, с кем поступают слишком жестоко, даже если те действительно виноваты.
В качестве примера они приводят случай, когда сотрудники ГУБОП разбили витрину кафе:
«Это привело к акции сочувствия „пострадавшему“ бизнесу, на следующий день люди стали выстраиваться в очередь, чтобы поддержать владельцев».
Также критикуется использование государственного флага на автозаках и зданиях, обнесенных колючей проволокой: «Это сформировало негативные ассоциации государства с репрессиями, появился стереотип, что власть может управлять только силой».
Еще один отрицательный момент, отмеченный в документе, — анонимность силовиков, скрывающих лица за балаклавами, работавших на акциях в гражданской одежде, использовавших транспорт без милицейских обозначений и даже без номеров. В итоге в обществе возникли негативные ассоциации: люди сравнивали милиционеров, действующих анонимно, с бандитами, которые скрывают лицо. Когда сотрудники действуют безлично и ведут себя агрессивно, «в общественном сознании повышается ощущение страха и недоверия к милиции и органам власти вообще, формируется ощущение постоянной угрозы, исходящей от силовиков».
Милиционер должен быть защитником, а не карателем
В 2018 году Институт социологии Академии наук проводил опрос, согласно которому около 74% граждан чувствовали себя в безопасности. В августе 2020 года подобный опрос был размещен на сайте Следственного комитета, и тогда почти 80% опрошенных заявили, что «не уверены в своей защищенности от преступных посягательств».
В аналитической записке предлагается разрешать в установленном законом порядке массовые мероприятия, на которых сотрудники милиции «должны демонстрировать корректность, обходительность, позитивность, улыбчивость, готовность прийти на помощь», чтобы «большинство граждан не осудили их действия, а морально оправдали, поддержали их как адекватные и справедливые».
Белорусская милиция во время протестов 25 октября 2020 года. Фото: Viktor Tolochko / dpa / picture-alliance
Исключение публичных силовых акций, как отмечается в документе, будет способствовать благоприятной социальной оценке действий милиции и власти в целом. Если же действия нарушителей требуют применения силы, важно не допускать тяжелых последствий для их жизни и здоровья, поскольку это вызывает негативный общественный резонанс и усиливает общественное недовольство. Наконец, нужно изменить имидж МВД: милиционер должен ассоциироваться с понятием «защитник», а не «каратель».
Почему в МВД проигнорировали рекомендации?
Документ был подготовлен по запросу Министерства внутренних дел — с доведением до нижестоящих подразделений и личного состава. Тогда ведомство возглавлял Юрий Караев. В августе 2020 года он обещал разобраться со случаями насилия, пресс-секретарь ведомства Ольга Чемоданова встречалась с руководителями независимых медиа, где звучали критические вопросы о работе милиции. Со стороны силовиков это впоследствии было воспринято как слабость, и Караева понизили до помощника Лукашенко по Гродненской области.
Как пояснил DW бывший сотрудник МВД, подход Караева не разделяли начальник минской милиции Иван Кубраков и начальник ГУБОПиК Николай Карпенков. Вскоре оба пошли на повышение: Кубраков стал министром, Карпенков — его заместителем. Подробный анализ причин травли, включающий критику и рекомендации, по сути, был проигнорирован. Начавшиеся репрессивные практики укоренились и стали основой политики ведомства.
Межведомственная комиссия при Генеральной прокуратуре, которая должна была оценить жалобы граждан на действия милиции, прекратила свою работу, так и не опубликовав ни одного отчета. Следственный комитет, куда поступило почти пять тысяч заявлений от пострадавших, не возбудил ни одного уголовного дела.