Что скажет Лукашенко на «народном собрании» в декабре?
Фото: president.gov.by
Почему заседание ВНС не состоялось в апреле?
Александр Лукашенко назначил проведение следующей сессии Всебелорусского народного собрания на 18-19 декабря.
В феврале на заседании Президиума Совбеза было объявлено, что следующее заседание президиума состоится в апреле и на нем будут оглашены важные кадровые решения.
Кадровые перестановки прошли в рабочем порядке: в марте Александр Турчин стал премьер-министром, а его предшественник Роман Головченко возглавил Национальный банк. Формального одобрения Национальной ассамблеи не требовалось.
Изменения в Конституции, внесённые на референдуме 2022 года, формально превратили ВНС практически в высший орган власти в государстве, который в некотором смысле даже стоит выше президента. По крайней мере, в будущем.
Об этой роли ВНС много говорили на его первом заседании в новом конституционном качестве в апреле 2024 года. Тогда Лукашенко был избран председателем собрания, а Александр Косинец -- его заместителем.
Но после этого ни о Собрании, ни о Косинце ничего не было слышно. Интересно, что оргкомитет декабрьской сессии ВНС возглавил не Косинец – якобы второй человек в государстве, а премьер-министр Турчин – глава традиционного института власти.
Это подтверждает версию о том, что ВНС -- «спящий» орган, созданный на перспективу, на время ухода Лукашенко от власти. Поскольку он не собирается уходить прямо сейчас, «сон» ВНС продолжается.
Однако у Собрания была и есть одна «неспящая» функция. Это главная политическая трибуна политической системы, с которой Лукашенко объявляет о курсе, по которому он намерен вести страну.
Похоже, именно этой функцией и объясняется перенос заседания ВНС с апреля на декабрь. Весной же с курсом было много неопределённостей.
Как теперь выясняется, новая администрация США во главе с Дональдом Трампом практически сразу начала разворот в своей политике в отношении Беларуси. Уже в феврале представители новой администрации посетили Минск, по запросу американской стороны были освобождены первые политзаключенные, а в СМИ появилась статья о существовании плана «большой сделки» – обмена снятия санкций на освобождение всех политзаключенных.
Но тогда далкко не все возможности и бонусы, а также риски и препятствия этого поворота в международной политике были видны и понятны. В том числе, и Лукашенко. Не всё в этом процессе зависело от него. Кроме того, необходимо было просчитать социально-политические последствия такого поворота курса, подготовить к ним хотя бы государственный аппарат.
«Большая сделка» с Трампом — что она означает для внутренней политики?
Бытует мнение, что диктатура называется так потому, что лидер может в любой момент легко диктовать, меняя политику как минимум на 180 градусов. Может, но нелегко, и при диктатуре, чтобы изменить политику, необходимо подготовить силы внутри режима к такому повороту.
Для общества уступки, на которые идёт режим, предпринимая шаги навстречу Трампу, выглядят мелочными и не меняют сути режима. Но для самого режима, по крайней мере, для его части, даже такие шаги выглядят рискованными и могут вновь дестабилизировать ситуацию.
Но есть политические причины, по которым уступки должны быть сделаны и уступки должны быть предоставлены. И необходимо концептуально объяснить обществу, своим сторонникам и, прежде всего, государственному аппарату новый баланс уступок и жестокости, новый, более низкий уровень репрессий, чем в последние годы.
Президент Трамп недавно трижды заявлял об освобождении 1300–1500 политзаключённых в Беларуси. Примерно такие же цифры фигурируют в отчётах белорусских правозащитников относительно числа лиц, признанных ими политзаключёнными. И вряд ли эти настойчивые напоминания Трампа — просто его пожелания. Похоже, освобождение примерно такого числа политзаключённых обсуждалось с Лукашенко, и была достигнута принципиальная предварительная договорённость.
Опять же, для демократической части белорусского общества освобождение даже всех политзаключённых, признанных правозащитниками, недостаточно. Но для аппарата, для значительной части сторонников Лукашенко, это землетрясение.
И нужно объяснить им с самой высокой трибуны страны, почему это делается и к чему это приведёт. На этой неделе Лукашенко заявил о готовности к «большой сделке» с Трампом. Именно её он и будет объяснять с трибуны ВНС.
Время экономической авторитарной модернизации
Ещё одна неопределённость, которая была в апреле и которой сейчас стало меньше, – это экономика. На первый взгляд, ситуация с ней была и остаётся неплохой. ВВП рос довольно динамично за последние два года (в 2023 году – рост на 3,9%, в 2024 году – на 4%), темпы роста зарплат вообще были рекордными за многие годы. Но, как говорится, восстаёт не голодный, а тот, кого не покормили один день. И уже на рубеже 2024-2025 годов стало очевидно, что «тучные» годы сменяются «тощими».
На днях Лукашенко признал, что три из пяти плановых показателей развития экономики страны не выполняются. В том числе рост ВВП. На этот год планировалось 4,1%, но за 9 месяцев этот рост составил 1,6%. МВФ прогнозирует рост этого показателя для белорусской экономики в 2026 году на 1,4%.
Независимые эксперты предсказывали такую динамику ещё в конце 2024 года. Теперь это стало очевидным и несомненным. И это нужно объяснить обществу. И как-то подготовить его к «тощим годам».
Но есть и проблема с более широким горизонтом. Можно похвалить уникальную белорусскую социально-экономическую модель. Она кое-как работает, экономика и зарплаты растут. Однако если сравнивать её со странами региона, то за последнее десятилетие Беларусь отстаёт от стран-соседей ЕС.
Лукашенко говорит о замечательном опыте политической системы Китая и обещает творчески его заимствовать. Но заимствование китайского опыта экономической и социальной модернизации невозможно. Китай — однопартийная тоталитарная диктатура. Однако в списке миллиардеров Forbes этого года 516 граждан КНР, занимающих второе место после американцев. А вот граждан Беларуси нет. Есть два уроженца Беларуси — Андрей Мельниченко и Дмитрий Мазепин , но они граждане России и включены в российский список Forbes.
Кстати, во второй половине 1990-х, в период тогдашней «большой сделки» с ЕС и внутриполитической «оттепели», возникали мысли об авторитарной модернизации Беларуси. И не только мысли, но и попытки что-то сделать. Шагом в этом направлении стало, как минимум, создания ПВС.
Тезис о том, что демократия — условие процветания, не подтверждается реальностью, очевидный контрпример — Китай. Но после 2020 года в Беларуси не только значительно возросла степень репрессивности системы, но и прекратились даже разговоры о модернизации, даже авторитарной. Даже тоталитарной, даже сталинской.
Не исключено, что мысли о какой-то модернизации вновь возникли. Этому способствовало несколько факторов.
На первый взгляд, это кажется парадоксальным, но закономерно — замедление экономического роста. Если экономика растёт, то зачем модернизироваться, от добра добра не ищут. Однако, если рост останавливается, то это стимул к поиску.
Если предполагается хотя бы снизить обороты катка репрессий, то это и политико-психологический фактор, позволяющий что-то изменить в подходах к экономике, как это было во время предыдущей оттепели 2015–2020 годов. Если вокруг враги и их нужно подавить, то экономические преобразования не нужны. Если же задачи подавления считать частично выполненными, то можно думать и о преобразованиях.
Наконец, у власти есть люди, и в частности, один из них всегда был и остаётся сторонником модернизации. Речь идёт о премьер-министре Турчине.
Итак, предпосылки для выбора нового социально-экономического курса существуют.
«Генерал КГБ»: Для заключения «большой сделки» между Трампом и Лукашенко все готово
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter
