Ольга Лойко: Лукашенко очень сильно боится Путина
В новом аналитическом выпуске ТОКа экономическая обозревательница Ольга Лойко рассуждает о паническом страхе Лукашенко перед Путиным и его желании получить международные гарантии безопасности для страны.
{banner_news_show}
Анализируя интервью, Лойко отмечает, что Лукашенко говорил о Путине «с придыханием, абсолютно искренним»:
По ее мнению, за этими словами скрывается панический страх:
{banner_news_show}
На замечание Насти Ровдо, что Лукашенко всеми способами публично защищает и оправдывает действия Путина, Лойко ответила, что это является проявлением стокгольмского синдрома. По её мнению, за этой защитой скрывается попытка показать свою собственную уязвимость и зависимость:
Ольга Лойко выражает уверенность, что Лукашенко боится не столько военного вторжения со стороны России, сколько «очень мирной аннексии», которая сделает утрату независимости необратимой, и хотел бы получить гарантии безопасности от такого сценария:
По мнению обозревательницы, для Лукашенко важна субъектность Беларуси, сохранение её независимости. И в этом «одна из очень немногих точек, где наши интересы с интересами режима, в общем, совпадают».
«После интервью с Шустером у меня осталось устойчивое ощущение, <…> что Лукашенко боится Путина», — поделилась Ольга Лойко.
«Когда ты смотришь о том, что ты так хорошо знаешь, ты отмечаешь какие-то такие мелочи, на которые, возможно, не обратил бы внимания, если бы следил за сюжетом», — объясняет обозревательница.
{banner_news_show}
Анализируя интервью, Лойко отмечает, что Лукашенко говорил о Путине «с придыханием, абсолютно искренним»:
«Ну, ребята, ну это вообще не я. Ну вы понимаете, что, ну вот Путин сказал: «Вводи вот так». А я что мог? Это вы у него с Зеленским спросите», — цитирует обозревательница риторику политика.
По ее мнению, за этими словами скрывается панический страх:
«Мне казалось, что он сейчас встанет и скажет: «Слушай, забери меня отсюда. Потому что, на самом деле, он псих. И если он решит из этих учений выйти через Варшаву или через Вильнюс, или на Берлин попрёт, мужики, я ничего не смогу сделать. Вы же видите, как он с нами со всеми обходится».
{banner_news_show}
На замечание Насти Ровдо, что Лукашенко всеми способами публично защищает и оправдывает действия Путина, Лойко ответила, что это является проявлением стокгольмского синдрома. По её мнению, за этой защитой скрывается попытка показать свою собственную уязвимость и зависимость:
«Ребята, вы представляете, что он со мной сделает? Мы с ним, между прочим, один на один в этом бункере. Мне страшно. Спасите меня срочно кто-нибудь. Я оказался с ним в одной лодке и в очень неприятной ситуации».
Ольга Лойко выражает уверенность, что Лукашенко боится не столько военного вторжения со стороны России, сколько «очень мирной аннексии», которая сделает утрату независимости необратимой, и хотел бы получить гарантии безопасности от такого сценария:
«Сейчас обсуждается, причём достаточно активно, если будет разговор о гарантиях безопасности Украине, нужно ли там прописать гарантии безопасности Беларуси и в каком виде? И как бы выглядит, что нужно, чтобы всё же отбить желание у Путина претендовать на Беларусь.
Но с другой стороны, это же защита от нападения. А Лукашенко боится не нападения, а очень мирной аннексии — референдума или чего-то ещё очень похожего, где все большинством голосов, полностью демократическим путём, дружно идут в Россию. <…>
Я думаю, что его это очень сильно беспокоит. Гарантии безопасности он бы хотел, и гарантии безопасности в том числе от вот таких мирных поглощений тоже».
Но с другой стороны, это же защита от нападения. А Лукашенко боится не нападения, а очень мирной аннексии — референдума или чего-то ещё очень похожего, где все большинством голосов, полностью демократическим путём, дружно идут в Россию. <…>
Я думаю, что его это очень сильно беспокоит. Гарантии безопасности он бы хотел, и гарантии безопасности в том числе от вот таких мирных поглощений тоже».
По мнению обозревательницы, для Лукашенко важна субъектность Беларуси, сохранение её независимости. И в этом «одна из очень немногих точек, где наши интересы с интересами режима, в общем, совпадают».