О «тихом американце» во Дворце Независимости
По мотивам реакции официального Минска на победу Дональда Трампа и не только.
— Реакция Минска выразилась в том, что Александр Лукашенко «сердечно» поздравил Дональда Трампа с победой на выборах. Причем сделал это и письменно, и устно в словах и выражениях, выходящих за рамки дежурного послания, и резонирующих с характером отношений Беларуси с США. И России тоже, — пишет Павел Мацукевич на Пульсе Ленина-19. — Выглядит так, будто Лукашенко пробует поменять курс в отношениях с США на 180, делая явную попытку их нормализовать, и этим в известной степени демонстрирует свою самостоятельность.
Его послание Трампу несколько резонирует с укоренившимся на Западе представлением о Лукашенко как марионетке Кремля.
Владимир Путин не торопился с поздравлением нового американского президента, сделал это пока лишь неформально на Валдайском форуме. На контрасте вышло, что беларуский вагон забежал вперед своего российского паровоза.
{banner_news_show}
И это особенно пикантный момент во всей истории с этим поздравлением, если вспомнить, что пишет такое пожелание ближайший союзник Москвы. Если же считать союзника марионеткой, то дело попахивает попыткой освободиться от ниток.
Ирония в том, что никто иной как Лукашенко в 2016-м поставил под сомнение мысль про избрание Трампа как подарок для России как раз из-за лозунга, с которым тот шел к власти – сделать Америку великой. «А где место России?» – вопрошал он.
Тогдашняя ставка сыграла: при Трампе была открыта совершенно новая глава беларуско-американского сотрудничества. Стороны дошли до возвращения послов, но не успели реализовать историческое решение по вине Минска.
По Марку Твену история никогда не повторяется, но иногда она рифмуется. Определенные подвижки вполне могут произойти и сейчас, попав в рифму с историей 8-летней давности.
Все зависит от практических шагов Минска по части прекращения репрессивной жести и еще больше по части позиционирования себя не как составной части региональной проблемы, связанной с РФ, а наоборот, как ее решения.
Настаивая на остановке войны в Украине, официальный Минск как раз пытается позиционировать себя как часть решения. При этом эта тонкая линия выглядит пока как вполне устраивающая Москву, иначе она была бы легко стерта отказом в кредите или молочно-калийной войной.
Считается, что Минск таким способом пытается попасть за стол мирных переговоров. Думаю, что у Лукашенко нет иллюзий, что состав участников такого переговорного процесса, по крайней мере, на начальной стадии будет ограничиваться крупными игроками.
Пример дают Тегеран, Ялта, Потсдам. Из более свежего можно вспомнить расторгнутую Трампом ядерную сделку по Ирану: сперва в закрытом формате пришли к согласию США и Иран, а только потом переговорный процесс вышел на публику в расширенном шестистороннем формате.
Потенциально Минск может претендовать на место (или одно из мест) проведения переговорного процесса. И это одна из веских причин, по которой миротворческую линию Беларуси может поддерживать Москва.
Дело в исключительном удобстве и безопасности минской площадки для Владимира Путина. С этой точки зрения все привычные варианты в Европе, как Женева, Рейкьявик, Хельсинки и даже Стамбул сейчас уже не выглядят выигрышными.
Реакция Минска на возвращение Трампа примечательна тем, что дает хороший повод поразмышлять о состоянии власти Лукашенко и некоторых перспективах Беларуси.
Дело в том, что после 2020-го принято считать, что проводимый в нашей стране курс является результатом конкурентной борьбы условных ястребов с такими же условными голубями и что ястребиная точка зрения преобладает. Причем Лукашенко настолько вынужден считаться с мнением ястребов, что уже не может устроить оттепель, потому что силовики не поймут.
Такой ход мыслей приводит к выводу, что прекращение репрессий, выпуск на свободу политзаключенных и нормализация отношений с Западом – все это опции лишь в той степени доступные Александру Григорьевичу, в какой этих мер желают силовики и Кремль. А они не желают.
Реальное сближение с США, интерес к которому демонстрирует Лукашенко такими жестами, потребует от него организации оттепели. И я думаю, что он на нее пойдет, если дело только за этим станет, а силовики примут очередную либерализацию безропотно как естественный ход событий. Примерно так же, как вдруг приняли введение безвиз для граждан «враждебных» западных стран, хотя считали это недопустимым.
В этом одна из беларуских реалий: власть Лукашенко по-прежнему является абсолютной. Такими же абсолютными являются возможности ее реализации в Беларуси. Это не означает, что под ним нет борьбы подходов, но решает его мнение и тут же становится точкой зрения всей вертикали.
Еще считается, что от Беларуси и Лукашенко уже по большому счету мало что зависит – что судьба страны и всего региона определяется в войне России с Украиной. Пока там неопределенность, возможности для нормализации в Беларуси и диалог с Западом, ограничены.
Однако попытки к нормализации Минском явно предпринимаются и что интересно – опять же не встречают негодования силовиков и Кремля.
Какую роль в этом процессе играет и сыграет война, вопрос еще все-таки открытый. Пока она, как ни странно, наоборот способствует укреплению положения Лукашенко, а значит и усиливает его переговорные позиции.
Однако нормализация отношений на западном векторе в любом случае не означает устойчивой демократизации Беларуси. Это условие лишь для смягчения режима, что в наших реалиях – уже немало.
Одна из теорий демсил, что описывают возможности для основательных демократических перемен в Беларуси, базируется на эффекте домино: лишь тогда, когда посыпется Россия, посыпется и беларуский режим.
Осторожная точка зрения на этот счет звучит более сдержанно: крах или ослабление России откроет окно возможностей для Беларуси.
Проверить все это возможно лишь опытным путем, если РФ начнет сыпаться, но пока совсем не похоже, что дело к этому идет. На этом месте возникает вопрос, что же будет, если Россия не потерпит краха в Украине или из-за Украины.
Ответ можно поискать в истории. Исторические аналогии отнюдь не универсальны, чтобы с их помощью ответить однозначно, но они дают представление, как может быть.
Пример аналогии, в чем-то созвучной событиям в нашем регионе, дает кровопролитная война во Вьетнаме, в которую были вовлечены США. Тогда разгонялась точка зрения, что если сегодня падет Сайгон, то завтра та же участь постигнет всю Азию, а послезавтра Европу. В смысле коммунистической угрозы.
Об этих обобщениях писал в своих мемуарах германский канцлер Вилли Брандт, которого Вашингтон пытался убедить в том, что американцы во Вьетнаме защищают Берлин. Брандт не поверил и оказался прав: Сайгон пал, но его участь, как известно, не постигла всю Азию, а тем более Европу.
Демократии в Беларуси это точно не угрожает, потому что нельзя угрожать тому, чего нет и не просматривается. Для нашей страны речь может идти о чуть лучших или худших перспективах выхода из-под влияния России. Сейчас они не сказать, чтобы есть. Начало нормализация отношений с Западом при действующем режиме – то, что их может приоткрыть.
«Если кое-кто не дотянет до конца своей электоральной кампании в пригодном состоянии, то получится неловко»
— Реакция Минска выразилась в том, что Александр Лукашенко «сердечно» поздравил Дональда Трампа с победой на выборах. Причем сделал это и письменно, и устно в словах и выражениях, выходящих за рамки дежурного послания, и резонирующих с характером отношений Беларуси с США. И России тоже, — пишет Павел Мацукевич на Пульсе Ленина-19. — Выглядит так, будто Лукашенко пробует поменять курс в отношениях с США на 180, делая явную попытку их нормализовать, и этим в известной степени демонстрирует свою самостоятельность.
Его послание Трампу несколько резонирует с укоренившимся на Западе представлением о Лукашенко как марионетке Кремля.
Владимир Путин не торопился с поздравлением нового американского президента, сделал это пока лишь неформально на Валдайском форуме. На контрасте вышло, что беларуский вагон забежал вперед своего российского паровоза.
Лукашенко назвал результаты американского голосования «воплощением личного подвига» Трампа и пожелал ему «метких политических решений, которые сделают Америку снова великой».
{banner_news_show}
И это особенно пикантный момент во всей истории с этим поздравлением, если вспомнить, что пишет такое пожелание ближайший союзник Москвы. Если же считать союзника марионеткой, то дело попахивает попыткой освободиться от ниток.
Ирония в том, что никто иной как Лукашенко в 2016-м поставил под сомнение мысль про избрание Трампа как подарок для России как раз из-за лозунга, с которым тот шел к власти – сделать Америку великой. «А где место России?» – вопрошал он.
При этом нынешнее послание Лукашенко Трампу во многом созвучно тому, что он направлял ему 8 лет назад – в ноябре 2016-го, когда тоже поздравлял его с победой на выборах. Тогда отношения с США тоже были по вкусу не сахар, хотя далеки от того дна, что сейчас.
Тогдашняя ставка сыграла: при Трампе была открыта совершенно новая глава беларуско-американского сотрудничества. Стороны дошли до возвращения послов, но не успели реализовать историческое решение по вине Минска.
По Марку Твену история никогда не повторяется, но иногда она рифмуется. Определенные подвижки вполне могут произойти и сейчас, попав в рифму с историей 8-летней давности.
Все зависит от практических шагов Минска по части прекращения репрессивной жести и еще больше по части позиционирования себя не как составной части региональной проблемы, связанной с РФ, а наоборот, как ее решения.
Настаивая на остановке войны в Украине, официальный Минск как раз пытается позиционировать себя как часть решения. При этом эта тонкая линия выглядит пока как вполне устраивающая Москву, иначе она была бы легко стерта отказом в кредите или молочно-калийной войной.
Считается, что Минск таким способом пытается попасть за стол мирных переговоров. Думаю, что у Лукашенко нет иллюзий, что состав участников такого переговорного процесса, по крайней мере, на начальной стадии будет ограничиваться крупными игроками.
Пример дают Тегеран, Ялта, Потсдам. Из более свежего можно вспомнить расторгнутую Трампом ядерную сделку по Ирану: сперва в закрытом формате пришли к согласию США и Иран, а только потом переговорный процесс вышел на публику в расширенном шестистороннем формате.
Потенциально Минск может претендовать на место (или одно из мест) проведения переговорного процесса. И это одна из веских причин, по которой миротворческую линию Беларуси может поддерживать Москва.
Дело в исключительном удобстве и безопасности минской площадки для Владимира Путина. С этой точки зрения все привычные варианты в Европе, как Женева, Рейкьявик, Хельсинки и даже Стамбул сейчас уже не выглядят выигрышными.
Разводчик голубей и ястребов
Реакция Минска на возвращение Трампа примечательна тем, что дает хороший повод поразмышлять о состоянии власти Лукашенко и некоторых перспективах Беларуси.
Дело в том, что после 2020-го принято считать, что проводимый в нашей стране курс является результатом конкурентной борьбы условных ястребов с такими же условными голубями и что ястребиная точка зрения преобладает. Причем Лукашенко настолько вынужден считаться с мнением ястребов, что уже не может устроить оттепель, потому что силовики не поймут.
Такой ход мыслей приводит к выводу, что прекращение репрессий, выпуск на свободу политзаключенных и нормализация отношений с Западом – все это опции лишь в той степени доступные Александру Григорьевичу, в какой этих мер желают силовики и Кремль. А они не желают.
Свежие реверансы в сторону Трампа и США вместе с новым помилованием политзаключенных слабо вяжутся с влиянием силовиков и неприятием Москвы.
Реальное сближение с США, интерес к которому демонстрирует Лукашенко такими жестами, потребует от него организации оттепели. И я думаю, что он на нее пойдет, если дело только за этим станет, а силовики примут очередную либерализацию безропотно как естественный ход событий. Примерно так же, как вдруг приняли введение безвиз для граждан «враждебных» западных стран, хотя считали это недопустимым.
В этом одна из беларуских реалий: власть Лукашенко по-прежнему является абсолютной. Такими же абсолютными являются возможности ее реализации в Беларуси. Это не означает, что под ним нет борьбы подходов, но решает его мнение и тут же становится точкой зрения всей вертикали.
Еще считается, что от Беларуси и Лукашенко уже по большому счету мало что зависит – что судьба страны и всего региона определяется в войне России с Украиной. Пока там неопределенность, возможности для нормализации в Беларуси и диалог с Западом, ограничены.
Однако попытки к нормализации Минском явно предпринимаются и что интересно – опять же не встречают негодования силовиков и Кремля.
Какую роль в этом процессе играет и сыграет война, вопрос еще все-таки открытый. Пока она, как ни странно, наоборот способствует укреплению положения Лукашенко, а значит и усиливает его переговорные позиции.
Загвоздка с нормализацией скорее в противоречивом содержании беларуских сигналов, пока не удовлетворяющем Запад, чем в войне.
Однако нормализация отношений на западном векторе в любом случае не означает устойчивой демократизации Беларуси. Это условие лишь для смягчения режима, что в наших реалиях – уже немало.
Одна из теорий демсил, что описывают возможности для основательных демократических перемен в Беларуси, базируется на эффекте домино: лишь тогда, когда посыпется Россия, посыпется и беларуский режим.
Осторожная точка зрения на этот счет звучит более сдержанно: крах или ослабление России откроет окно возможностей для Беларуси.
Проверить все это возможно лишь опытным путем, если РФ начнет сыпаться, но пока совсем не похоже, что дело к этому идет. На этом месте возникает вопрос, что же будет, если Россия не потерпит краха в Украине или из-за Украины.
Ответ можно поискать в истории. Исторические аналогии отнюдь не универсальны, чтобы с их помощью ответить однозначно, но они дают представление, как может быть.
Пример аналогии, в чем-то созвучной событиям в нашем регионе, дает кровопролитная война во Вьетнаме, в которую были вовлечены США. Тогда разгонялась точка зрения, что если сегодня падет Сайгон, то завтра та же участь постигнет всю Азию, а послезавтра Европу. В смысле коммунистической угрозы.
Об этих обобщениях писал в своих мемуарах германский канцлер Вилли Брандт, которого Вашингтон пытался убедить в том, что американцы во Вьетнаме защищают Берлин. Брандт не поверил и оказался прав: Сайгон пал, но его участь, как известно, не постигла всю Азию, а тем более Европу.
В этом смысле может быть большим преувеличением утверждение, что если Россия не будет побеждена в Украине, то под угрозой окажется Восточная Европа, демократия и ее ценности. Проверять эту гипотезу, разумеется, не хотелось бы, но возможно придется.
Демократии в Беларуси это точно не угрожает, потому что нельзя угрожать тому, чего нет и не просматривается. Для нашей страны речь может идти о чуть лучших или худших перспективах выхода из-под влияния России. Сейчас они не сказать, чтобы есть. Начало нормализация отношений с Западом при действующем режиме – то, что их может приоткрыть.
«Если кое-кто не дотянет до конца своей электоральной кампании в пригодном состоянии, то получится неловко»