Карбалевич: Пожизненное правление и для Путина, и для Лукашенко становится неизбежным

Смерть Алексея Навального означает, что путинский режим преодолел еще одну красную линию. Гибель видного политического оппонента в неволе для российских властей больше не является морально-политическим препятствием. В Беларуси режим перестал церемониться с жизнями политических противников еще раньше. Сейчас Владимиру Путину и Александру Лукашенко некуда уходить, пишет на сайте Позiрк политолог Валерий Карбалевич.

Когда в 2020-м случилась история с неудачным отравлением Алексея Навального (организованным, как показало независимое расследование, ФСБ), разразился скандал, журналисты попросили Владимира Путина прокомментировать ситуацию. Тот отрицал причастность властей к покушению на жизнь главного оппозиционера и заявил:



Теперь, когда Навальный умер в тюрьме, эти слова воспринимаются особенно зловеще.

Он был личным врагом кремлевского властителя

Убийство нежелательных для российского режима людей давно вошло в политическую практику Кремля. Можно вспомнить имена Анны Политковской, Бориса Немцова, Александра Литвиненко. Известна скандальная история смерти Сергея Магнитского в московском следственном изоляторе “Матросская тишина”.


Навальный был неформальным лидером российской оппозиции. Этот статус он приобрел в острой конкуренции. Мало того что Навальный был политиком публичным и харизматичным, так он оказался еще и политтехнологичным. Как раз этого не хватало лидерам белорусской оппозиции до 2020 года.

Навальному удавалось попадать в фокус общественных ожиданий, задевать нерв, нажимать на самую болезненную точку общества. В России это тема коррупции.

Его фильм о дворце Путина получил миллионы просмотров. Предложенная им технология “умного голосования” стала основой для электорального поведения миллионов людей в недемократической стране. Характеристика “Единой России” как “партии жуликов и воров” стала расхожей благодаря Навальному.

Выступая в абсолютно неблагоприятных условиях, он занял второе место на выборах мэра Москвы 2013 года, получив 27,24% голосов и уступив победителю Сергею Собянину только 15%. Неслучайно Кремль отсекал Навального от участия в президентских выборах.

Когда немецкие врачи спасли Навального после отравления, он вернулся из-за границы, сыграл с Путиным в рулетку, поставил на кон свою жизнь. Этот оппозиционный лидер стал личным врагом кремлевского властелина (как и глава ЧВК “Вагнер” Евгений Пригожин). Этот статус сегодня в России является смертельным. Навального за решеткой мучили, сажали в помещение камерного типа, били, продлевали срок. В конце концов добили.

Оценит ли российское общество жертву, которую принес Навальный?

Белорусский мартиролог

Гибель главного оппозиционера означает, что для путинского режима преодолена еще одна красная линия. Смерть видных политических оппонентов за решеткой для Кремля больше не является неким табу.

В Беларуси власти перестали церемониться с жизнями политических противников еще раньше.

В 1999–2000 годах бесследно исчезли ставшие неугодными режиму Юрий Захаренко, Виктор Гончар, Анатолий Красовский, Дмитрий Завадский. В прошлом году об обстоятельствах убийства Захаренко, Гончара и Красовского рассказал в швейцарском суде бывший спецназовец из подразделения СОБР Юрий Гаравский. Суд признал, что белорусская власть несет ответственность за эти насильственные исчезновения.

С начала протестов летом 2020 года и до нынешнего дня в Беларуси уже 17 противников режима Лукашенко лишились жизни вследствие действий властей: были застрелены, избиты до смерти, доведены до самоубийства, умерли из-за ухудшения здоровья и неоказания медпомощи в заключении.

Зафиксировано четыре случая смертей политзаключенных за решеткой. В мае 2022 года в колонии в Шклове умер 50-летний Витольд Ашурок, которого осудили на пять лет за участие в протестах 2020 года.

В мае 2023 года в колонии “Витьба” умер 61-летний политзаключенный, блогер и общественный активист из Пинска Николай Климович. Его приговорили к году колонии за карикатуру на Александра Лукашенко. Климович имел вторую группу инвалидности по сердцу.

В июле того же года в больнице скончался 57-летний Алесь Пушкин, известный художник. Он отбывал пятилетний срок по делу о “разжигании вражды и надругательстве над госсимволами” в гродненской тюрьме.

В январе 2024 года в “Витьбе” умер 50-летний политзаключенный Вадим Храсько, которого осудили на три года по делу о донатах.

Правителям отступать некуда

Здесь важно иметь в виду точку отсчета: с чем сравнивать число жертв политического террора. Не будем апеллировать к сталинским временам, попытаемся соотнести эту мрачную статистику с тем, что творится в современном мире.

Например, в Мьянме военная хунта при подавлении протестов после государственного переворота 2021 года убила свыше 21 тысячи человек. В Иране в ходе протестов 2022–2023 годов было убито около 470 демонстрантов, приговорено к смертной казни, по данным правозащитников, около ста человек. По оценке Генпрокуратуры Казахстана, за время протестов в стране в январе 2022 года погибло не менее 225 человек.

{banner_news_end}
На этом фоне режимы Путина и Лукашенко выглядят еще не такими плотоядными. К смертной казни “за политику” не приговаривают, демонстрации не расстреливают (хотя погибшие от выстрелов силовиков во время уличных протестов 2020 года в Беларуси были — Александр Тарайковский, Геннадий Шутов).

Российский политолог Владимир Пастухов, размышляя над реалиями путинского режима, отметил:



Этот вывод можно экстраполировать и на режим, господствующий в Беларуси. Тем более что власти и там, и там явно перешли важный психологический рубеж. Их больше не пугает смерть видных политических оппонентов. Общество “проглотило” эти трагедии, значит, можно идти дальше.

И теперь, после смерти лидера российской оппозиции, становится еще тревожнее за жизнь знаковых белорусских политзаключенных Виктора Бабарико, Марии Колесниковой, Сергея Тихановского, Николая Статкевича, Павла Северинца и других. Информацию о них власти блокируют, в каких условиях они находятся, неизвестно.

И в связи в этим пожизненное правление и для Путина, и для Лукашенко становится неизбежным. Уходить им некуда, позади выжженная земля.