В Москве начинается смута
Последний год свидетельствует о том, что, видимо, уже скоро будет конец этого режима в Кремле.
Потому что есть потеря контроля. Это был бунт Евгения Пригожина, потом антисемитское выступление в Махачкале.
Сейчас слухи о том, что, якобы, Владимир Путин уже мертв и вместо него какой-то «Васильич» выполняет эту функцию президента и де-факто Николай Патрушев руководит страной.
Не знаю, что там с Путиным произошло, но то, что есть такие слухи, и то, что все это обсуждается в Москве, не в диаспоре российской где-то в Литве, или в Польше, или в Германии, указывает на то, что в этом режиме что-то не так. И какое-то там есть напряжение, и, скорее всего, это напряжение и дольше будет развиваться, и тогда можем ожидать, что через год, через два (я не знаю, когда) будет какое-то изменение.
Я уже писал в других изданиях, что, скорее всего, не будет продолжения путинизма без Путина, а будет что-то другое, и будет даже такая смута — «смутное время», потому что в российской политической системе есть большие проблемы с институтами.
{banner_news_show}
Вот сейчас есть эти слухи, что Патрушев хочет передать власть своему сыну — Дмитрию Патрушеву, который является министром сельского хозяйства РФ. Но такая передача власти — это не является традицией в России. И это не будет, думаю, восприниматься другими людьми в эти системы. И в РФ нет институтов, которые могли бы контролировать или ограничить эту борьбу за власть. Там есть кланы, есть эти разнородные агентства, министерства и группы, и они будут между собой за власть бороться. И это будет, думаю, хаотичный процесс, потому что там нет традиций — как эту борьбу организовать. Государственная дума, Совет федерации и так далее — это не настоящие институты. И они не могут ограничивать эту борьбу за власть, и поэтому можно ожидать хаоса.
Мы с коллегой Мартином Крагом написали две статьи о Николае Патрушеве, о его общих взглядах и о его украинофобии также. Конечно, Патрушев будет пытаться держать эту систему и начать какой-то второй путинизм без Путина. Но это не будет так просто, потому что там есть другие люди, которые тоже хотят власти. У меня такое ощущение, что там будет борьба за власть, и они не смогут договориться. Эта система при Путине держится на харизме Путина. Это такая фигура, которая стоит выше других. И нет другой фигуры, которая могла бы выполнять эту функцию. А выборы тоже не являются системой избрания нового руководителя, потому что они манипулируемые. То есть в Кремле между собой должны договориться. И мне кажется, что им будет трудно договориться между собой, потому что ставки очень большие. И если ты не в управляющем клане, то у тебя могут все забрать и даже тебя убить.
Относительно российской политической украинофобии. Трудно сказать, кто является самым большим украинофобом. Потому что они все украинофобы. Наиболее сейчас странный, пожалуй, Дмитрий Медведев. Николай Патрушев тоже очень антиукраинский. Это очень большая украинофобия. Она не настолько связана с какими-то фашистами, типа Дугина или покойного Владимира Жириновского. Это мейнстримовый русский национализм таких людей, как Александр Солженицын. То есть идея, что нет украинской и белорусской наций, что есть только одна большая русская нация с великороссами, малороссами, белорусами, к сожалению, очень популярна. И она не только касается экстремистов, фашистов. Это такая народная идея, и поэтому трудно говорить, кто там хуже. Люди, которые имеют биографию, связанную с Украиной, как Сергей Глазьев (который родился в Запорожье), пожалуй, худшие из них.
Насколько серьезно относиться к тому, что озвучивает Дмитрий Медведев. Мое впечатление такое, что Медведева не воспринимают всерьез. Когда-то, когда он был президентом, были большие надежды на него — что он представляет такую либеральную Россию. Я тоже, кстати, тогда думал, что он либеральный демократ, и он тогда так говорил. И сейчас он просто стал странным. Говорят, что у него проблемы с алкоголем. Мне кажется, больше смотрят на таких людей, как Путин и Патрушев — на силовиков. Потому что считаются, что они самые способные, самые сильные. А Медведев — не силовик. И поэтому его всерьез не воспринимают.
{banner_news_end}
Я уже писал о том, что российский режим после Путина может деградировать в сторону еще более централизованного и все более неосталинистского правления. А может вернуться к протодемократии конца ельцинского президентства. Объясню, откуда у меня такие ощущения, что дело может пойти к периоду позднего Ельцина. Пока что в России таких признаков нет, но у них будет проблема — как стабилизировать общество и как стабилизировать режим. И тогда, думаю, им нужна будет демократия. Не потому, что они демократы или любят демократию, а потому, что им нужна будет какая-то легитимация и какой-то выход из вопроса — а кто должен управлять в стране. И у меня такое ощущение, что они это не могут решить, потому что там нет механизма передачи власти. И тогда они могут обращаться снова к демократии. Если будет снова плюрализм, тогда, видимо, и масс-медиа будут уже неконтролируемые все государством. И тогда может произойти совсем другая история.
Может, я тут просто спекулирую, я тоже не знаю, каким будет будущее. Сейчас это все держит Путин, и это все построено на харизме Путина. И он — фигура, и там нет второй фигуры. То есть есть этот Николай Патрушев, но у него совсем нет харизмы. И если они не могут решить этот вопрос — кто будет следующим Путиным, тогда у них может так случиться, что может возникнуть угроза гражданской войны. Потому что просто не понятно — а кто будет, будет ли опять одна такая фигура, которая будет иметь такую харизму, как Путин. И если это невозможно (я думаю это невозможно, нет такой фигуры, которая может стать быстро очень популярной и выполнять функцию, которую сейчас еще выполняет Путин) тогда там может произойти снова демократический процесс. Это не значит, что там люди станут хорошими и будут любить Украину или что-то такое. Но тогда будет уже не такая система, как у Путина, будет уже открытая больше система, и это откроет очень много вопросов, как это произошло во времена перестройки в Советском Союзе. В частности, о том, что произошло с Украиной, и все будет развиваться по-другому.
Потому что есть потеря контроля. Это был бунт Евгения Пригожина, потом антисемитское выступление в Махачкале.
Сейчас слухи о том, что, якобы, Владимир Путин уже мертв и вместо него какой-то «Васильич» выполняет эту функцию президента и де-факто Николай Патрушев руководит страной.
Не знаю, что там с Путиным произошло, но то, что есть такие слухи, и то, что все это обсуждается в Москве, не в диаспоре российской где-то в Литве, или в Польше, или в Германии, указывает на то, что в этом режиме что-то не так. И какое-то там есть напряжение, и, скорее всего, это напряжение и дольше будет развиваться, и тогда можем ожидать, что через год, через два (я не знаю, когда) будет какое-то изменение.
Я уже писал в других изданиях, что, скорее всего, не будет продолжения путинизма без Путина, а будет что-то другое, и будет даже такая смута — «смутное время», потому что в российской политической системе есть большие проблемы с институтами.
Вот бунт Пригожина — это был действительно бунт, это не была какая-то там ИПСО. И то, что произошло, это не должно произойти в такой системе, как в путинской. И если такое происходит — это для диктатора очень плохо. И я не думаю, что это было запланировано. Это был действительно такой бунт не против Путина, а против Сергея Шойгу, против Валерия Герасимова. Это — нестабильность системы. И вообще там, в России, сейчас все больше странным выглядит, и мне кажется, что мы уже идем к какому-то концу.
{banner_news_show}
Вот сейчас есть эти слухи, что Патрушев хочет передать власть своему сыну — Дмитрию Патрушеву, который является министром сельского хозяйства РФ. Но такая передача власти — это не является традицией в России. И это не будет, думаю, восприниматься другими людьми в эти системы. И в РФ нет институтов, которые могли бы контролировать или ограничить эту борьбу за власть. Там есть кланы, есть эти разнородные агентства, министерства и группы, и они будут между собой за власть бороться. И это будет, думаю, хаотичный процесс, потому что там нет традиций — как эту борьбу организовать. Государственная дума, Совет федерации и так далее — это не настоящие институты. И они не могут ограничивать эту борьбу за власть, и поэтому можно ожидать хаоса.
Мы с коллегой Мартином Крагом написали две статьи о Николае Патрушеве, о его общих взглядах и о его украинофобии также. Конечно, Патрушев будет пытаться держать эту систему и начать какой-то второй путинизм без Путина. Но это не будет так просто, потому что там есть другие люди, которые тоже хотят власти. У меня такое ощущение, что там будет борьба за власть, и они не смогут договориться. Эта система при Путине держится на харизме Путина. Это такая фигура, которая стоит выше других. И нет другой фигуры, которая могла бы выполнять эту функцию. А выборы тоже не являются системой избрания нового руководителя, потому что они манипулируемые. То есть в Кремле между собой должны договориться. И мне кажется, что им будет трудно договориться между собой, потому что ставки очень большие. И если ты не в управляющем клане, то у тебя могут все забрать и даже тебя убить.
Относительно российской политической украинофобии. Трудно сказать, кто является самым большим украинофобом. Потому что они все украинофобы. Наиболее сейчас странный, пожалуй, Дмитрий Медведев. Николай Патрушев тоже очень антиукраинский. Это очень большая украинофобия. Она не настолько связана с какими-то фашистами, типа Дугина или покойного Владимира Жириновского. Это мейнстримовый русский национализм таких людей, как Александр Солженицын. То есть идея, что нет украинской и белорусской наций, что есть только одна большая русская нация с великороссами, малороссами, белорусами, к сожалению, очень популярна. И она не только касается экстремистов, фашистов. Это такая народная идея, и поэтому трудно говорить, кто там хуже. Люди, которые имеют биографию, связанную с Украиной, как Сергей Глазьев (который родился в Запорожье), пожалуй, худшие из них.
Насколько серьезно относиться к тому, что озвучивает Дмитрий Медведев. Мое впечатление такое, что Медведева не воспринимают всерьез. Когда-то, когда он был президентом, были большие надежды на него — что он представляет такую либеральную Россию. Я тоже, кстати, тогда думал, что он либеральный демократ, и он тогда так говорил. И сейчас он просто стал странным. Говорят, что у него проблемы с алкоголем. Мне кажется, больше смотрят на таких людей, как Путин и Патрушев — на силовиков. Потому что считаются, что они самые способные, самые сильные. А Медведев — не силовик. И поэтому его всерьез не воспринимают.
{banner_news_end}
Я уже писал о том, что российский режим после Путина может деградировать в сторону еще более централизованного и все более неосталинистского правления. А может вернуться к протодемократии конца ельцинского президентства. Объясню, откуда у меня такие ощущения, что дело может пойти к периоду позднего Ельцина. Пока что в России таких признаков нет, но у них будет проблема — как стабилизировать общество и как стабилизировать режим. И тогда, думаю, им нужна будет демократия. Не потому, что они демократы или любят демократию, а потому, что им нужна будет какая-то легитимация и какой-то выход из вопроса — а кто должен управлять в стране. И у меня такое ощущение, что они это не могут решить, потому что там нет механизма передачи власти. И тогда они могут обращаться снова к демократии. Если будет снова плюрализм, тогда, видимо, и масс-медиа будут уже неконтролируемые все государством. И тогда может произойти совсем другая история.
Видимо, мы еще далеко от того. Но демократия сама себя тоже создает. Потому что это естественная система решения таких конфликтных ситуаций — просто спросить у народа. И тогда может произойти новая демократизация, как это было в 1917 году после февральской революции, и как это было, частично, при Борисе Ельцине.
Может, я тут просто спекулирую, я тоже не знаю, каким будет будущее. Сейчас это все держит Путин, и это все построено на харизме Путина. И он — фигура, и там нет второй фигуры. То есть есть этот Николай Патрушев, но у него совсем нет харизмы. И если они не могут решить этот вопрос — кто будет следующим Путиным, тогда у них может так случиться, что может возникнуть угроза гражданской войны. Потому что просто не понятно — а кто будет, будет ли опять одна такая фигура, которая будет иметь такую харизму, как Путин. И если это невозможно (я думаю это невозможно, нет такой фигуры, которая может стать быстро очень популярной и выполнять функцию, которую сейчас еще выполняет Путин) тогда там может произойти снова демократический процесс. Это не значит, что там люди станут хорошими и будут любить Украину или что-то такое. Но тогда будет уже не такая система, как у Путина, будет уже открытая больше система, и это откроет очень много вопросов, как это произошло во времена перестройки в Советском Союзе. В частности, о том, что произошло с Украиной, и все будет развиваться по-другому.