«Лукашенко не думал, что сотни тысяч выйдут на улицы. До сих пор под впечатлением»

В последний месяц стало известно о минимум семи облавах в городах Беларуси. Точное число задержанных неизвестно, но не меньше 25 человек. После выборов 2020 года прошло более трех лет. Почему спустя столько времени власти продолжают зачистки, несмотря на сотни тысяч уехавших и тысячи людей за решеткой? О чем говорит такое давление и может ли оно сойти на нет в ближайшее время?

«Звучит мотив того, что нельзя расслабляться»

Репрессивный аппарат работает сейчас в заданном несколько лет назад режиме, считает политический аналитик проекта «Позірк» Александр Класковский. В таких условиях силовики обладают определенной самостоятельностью: определяют регионы «отработки», списки тех, кого задержать.

— Естественно, у них есть и заинтересованность выполнить поставленную задачу образцово по своим критериям, заработать какую-то награду или звездочку на погоны, — говорит он. — Но главная причина в том, что в 2020 году Александр Лукашенко был шокирован масштабом протестов. Сверху была спущена установка поддерживать высокий уровень страха в обществе. Думаю, Лукашенко в глубине души понимает, что, хотя протесты уже закатаны в асфальт, золотой век для него прошел и нового всплеска народной любви не будет. А поскольку он не хочет уходить из власти, остается только держать общество в страхе. Таким образом, нет видимых причин для сокращения или прекращения этих репрессий. Для этого нужна отмашка сверху, но Лукашенко, видимо, боится, что если начать откручивать гайки, ситуация снова выйдет из-под контроля. Поэтому можно сказать, что репрессивная политика — новая норма для системы, которая всегда была авторитарной, а после двадцатого года уже приобретает тоталитарные черты.


Класковский отмечает, что репрессии будут продолжаться, так как впереди еще несколько политических событий — это и единый день голосования в 2024 году, и создание Всебелорусского народного собрания, и президентские выборы 2025 года.

— Мы видим, что Лукашенко неоднократно проводит встречи и у него звучит мотив того, что расслабляться нельзя, враги не дремлют, — добавляет аналитик. — Это тоже косвенный призыв продолжать репрессивную политику. Но не потому, что кого-то еще надо зачистить, а просто для поддержания атмосферы страха. Чтобы люди были просто парализованы и ничего не делали. Я думаю, это сейчас главная задача. Потому что в Беларуси больше нет политической деятельности, кроме официальной. Но наверху понимают, что пусть людей запугали, но мозги им не заменили, и взрыв двадцатого года не прошел бесследно. Если кто-то, например, просто перестал читать политические новости, он не стал сторонником режима. В кабинетах власти это понимают, и поэтому для них репрессии — единственный инструмент, позволяющий держать все под контролем. Чтобы люди боялись даже вылезать из-под плинтуса, как говорит Лукашенко. Тем более что если раньше он был популистом, претендующим на роль народного президента, то в последние пару лет звучало, что «зря мы не отменили выборы президента, его должно было выбирать Всебелорусское народное собрание». Он уже смирился с тем, что потерял массовую поддержку, а потому его стратегия заключается именно в сохранении высокого уровня страха в обществе.



Продолжающиеся массовые репрессии, по мнению аналитика, могут быть связаны и с отсутствием коммуникации между властью и гражданами. В такой ситуации система предпочитает «перестраховаться».

— Конечно, есть отчеты спецслужб о настроениях в обществе, есть закрытая социология. Но я думаю, Лукашенко комплексует, потому что не знает истинного настроения людей, — считает Класковский. — В двадцатом году он, конечно, готовился к тому, что будет «Плошча». Не зря перед выборами ездил по воинским частям, особенно внутренних войск. Но он не думал, что сотни тысяч выйдут на улицы. И поэтому для него это было шоком, он до сих пор под впечатлением.

Поэтому вариант, при котором репрессии начнут спадать, представить сложно, считает эксперт. По его мнению, причин для этого сейчас просто нет.

— Теоретически можно смоделировать сокрушительную победу Украины над Россией, когда Москве будет не до поддержки своего белорусского союзника, — приводит пример спикер. — Тогда экономическая ситуация ухудшится и начнется брожение даже в аполитичных слоях общества. Плюс у демократических сил будет сильная боевая составляющая. Но все эти факторы очень неустойчивые, потому что украинское наступление застопорилось, а Запад немного устал от поддержки Украины. Поэтому, наоборот, сегодня Путин и Лукашенко потирают руки и видят, что их системы оказались сильнее, чем они думали. Конечно, может прилететь черный лебедь, потому что война в регионе — это всегда динамичная и непредсказуемая ситуация. Но вряд ли завтра что-то произойдет.

«Власти не знают, что происходит, а у страха глаза велики»

Политический аналитик Валерий Карбалевич в облавах не видит ничего нового и подчеркивает, что репрессии продолжаются уже три года. Что же касается того, почему зачистки все еще продолжаются, здесь эксперт выделяет несколько пунктов.

— По объективным причинам власти боятся повторения событий 2020 года. Травма, которую тогда получила власть, никак не заживает. Поэтому, чтобы компенсировать это, организуются все новые и новые облавы на людей, задержания, аресты, суды и наказания, — отмечает аналитик.

{banner_news_end}
Кроме того, по мнению собеседника, репрессии не могут пойти на спад, когда впереди единый день голосования — 25 февраля 2024 года. Здесь Карбалевич тоже ссылается на отсутствие обратной связи между белорусами и системой, которая просто не знает, какие настроения у людей.

— Власти не знают, что происходит, и преувеличивают: у страха глаза велики, — считает он. — Но главная причина даже не в этом. Произошла эволюция режима, и он переходит в тоталитарную систему. А при тоталитаризме репрессии — необходимая составляющая его существования. Карпенков не случайно сообщает, что создаются все новые и новые подразделения внутренних войск. А если они созданы, то с ними надо что-то делать. И ГУБОПиК, и другие подразделения должны быть загружены работой. Именно поэтому силовики возвращаются к тем городам, которые, казалось бы, уже зачистили, к тем людям, кто уже вышел. Пока существует этот режим, репрессии будут продолжаться. А вот возвращения к тому, что было до 2020 года, больше не будет.

«Без репрессий власти не могут чувствовать себя в безопасности»

О трансформации белорусской системы в тоталитарную говорит и аналитик Европейского совета по международным отношениям (ECFR) Павел Слюнькин. Он подчеркивает: в таких условиях репрессии уже стали новым содержанием режима.

— Если раньше они носили характер предварительного предупреждения и наказания тех, кто откровенно занимается политикой, то после 2020 года распространились на гораздо более широкий круг людей, — объясняет эксперт. — А политическая деятельность в понимании властей расширилась на абсолютно все сферы жизни, вплоть до чтения новостей. Это тоже стало запрещенным форматом, который угрожает с точки зрения властей их режиму. И без репрессий они не могут чувствовать себя в безопасности. Речь не о каком-то временном статусе, когда кругом опасность или нужно ответить на какую-то угрозу, а о долгосрочном и осознанном изменении внутреннего содержания.

По мнению Слюнькина, запугивание людей в таких реалиях не является целью: смысл не в том, чтобы оппоненты просто боялись, а в том, чтобы показать, что любая критика или недовольство может стоить очень дорого.

— Это проявление нового содержания режима, того, каким он хочет, чтобы его воспринимали собственные граждане, — рассказывает собеседник. — Мстительным или опасным для тех, кто делает что-то против властей. И поэтому они повышают градус ненависти в отношении потенциально недовольных, пытаются вмешаться в максимальное количество сфер. Например, человек идет за кредитом в банк, и если он каким-то образом продемонстрировал свою нелояльность, ему этот кредит могут не дать. Это то, чего не было раньше. Но оно нужно режиму, чтобы сохраниться, потому что в предыдущей форме его выживание оказалось невозможным. И если раньше Лукашенко могло казаться, что он все контролирует и можно позволить относительно либеральные условия, то сейчас он осознает, что стоит разрешить, а что нет.



При этом аналитик подчеркивает, что спустя три года ощущение страха среди представителей власти стало намного меньше. По мнению собеседника, если уж они чего-то и боятся, то скорее позиции Вашингтона или Брюсселя, Варшавы или Москвы по различным вопросам. А вовсе не белорусского общества.

— Это субъективное ощущение, но мне не кажется, что им есть, чего бояться, — рассуждает Слюнькин. — Они же провели референдум в 2022 году, и тот показал, что нет никакой опасности. Впереди парламентская кампания. И я тоже сильно сомневаюсь, что для властей это потенциальная точка большого напряжения. Естественно, они будут перестраховываться, чтобы ни в коем случае не позволить какие-либо проявления недовольства. Но это не значит, что сохраняются риски, которые висели над режимом в 2020-м и в начале 2021 года. Поэтому желание держать людей в страхе не объясняется тем, что власти боятся, они просто осознают, что без этого уже нельзя.

Что касается того, на чьей инициативе держатся репрессии, продолжает Павел, то в режиме такого типа, как выстроил Лукашенко, ее проявление не особо поощряется. Все поле для маневра ограничивается приказом.

— Я думаю, что еще давно силовикам был дан карт-бланш на жесткость, на бесконечные облавы. Но если бы они в какой-то момент перешли допустимые рамки или властям понадобилось это приостановить, за считаные дни все бы сошло на нет, — уверен эксперт. — Естественно, разные исполнители могут по-разному проявлять свою инициативу или жесткость. Кто-то может предупредить человека, что за ним скоро придут, чтобы тот уехал из страны, а кто-то будет издеваться и пытать. Это личный уровень, и остановить таких рьяных исполнителей никто не может. Но это не значит, что такая активность неподконтрольная.