Васильич, Песков и бунт двойников
Пресс-секретарь Песков шел по Парижу. Был месяц май, все цвело, птицы пели, синее небо было бескрайним. В душе Пескова расцвело счастье. Как же прекрасно, вот так шагать по Парижу, освободившись от санкций, чувствовать себя вольным человеком, гражданином мира.
Вокруг Пескова творились чудеса.
По противоположной стороне улицы шел писатель Акунин. Увидев Пескова, он приветливо улыбнулся и помахал рукой. Дмитрий Сергеевич удивленно отвесил ответный полупоклон.
Спустя минуту он столкнулся с Каспаровым, который крепко пожал руку пресс-секретарю. Пораженный Песков поравнялся с Елисейским дворцом и увидел выходящего из ворот Макрона. Тот раскинул руки, обнял Пескова, затем отстранился, оставив руку на его плече, улыбнулся и … Стал настойчиво трясти.
- Дмитрий Сергеевич, Дмитрий Сергеевич, - услышал Песков встревоженный голос охранника Путина, - срочно вызывает.
{banner_news_show}
Возвращение в реальность было ужасным.
Ах, это был сон, - подумал с досадой Песков, спавший, как обычно на диване в приемной великого геополитика, чтобы всегда «быть под рукой» - черт возьми, вот бы там остаться, в Париже!
Песков позевывая направился к двери в кабинет Путина.
- Не к тому, - торопливо сказал охранник, - вас не шеф вызывает, а Васильич. Вам на «земскую сторону» дворца, Дмитрий Сергеевич.
Здесь мы должны сделать отступление и пояснить читателю, что пресс-секретарь был с недавних пор сделан общим для «Путин у нас один» и Васильича. В связи с чем получал повышенное жалование.
Сам же кремлевский дворец был разделен на две половины – палаты шефа и половину Васильича – старшего или главного, любимого двойника. На кремлевском жаргоне сторона великого геополитика звалась «опричниной». Там творились всякие злые дела – спорили о бомбах, ракетах, операциях. Там же ругали Байдена и топал ногами обтянутый в кожу Медведев. Нарезавшись для расслабления «до визга», смеялись Захарова и Симоньян. А хмурый, молчаливый Лавров со стаканом виски в руках равнодушно обдавал их клубами сигарного дыма.
Половина же добродушного Васильича звалась охраной и персоналом «земщиной». Она была тиха и уютна. Там было много цветов, звучал рояль, не случалось скандалов. Многие любили там бывать для отдыха. Атмосфера была разве что не семейная.
У доброго Васильича всегда можно было разжиться шоколадными конфетами, зайти к нему запросто, напиться вкусного чаю с тульскими пряниками. Причем, сам Васильич пил по-московски, по-купечески – наливал в блюдце и тянул оттуда душистый напиток.
Уборщицы нередко заходили к Васильичу. Он начинал работать засветло, не то, что сибарит шеф. Слыл Васильич человеком демократическим и запросто мог обсудить за чашкой чая международное положение и разные жизненные вопросы. Хотя бы и предложение верхнего спикера Матвиенко учредить Министерство счастья. Слыша такое, Васильич крутил пальцем у виска, а добрые уборщицы согласно смеялись.
Но вернемся к Пескову. Подойдя к кабинету Васильича (точной копии апартаментов шефа), Песков услышал из-за двери смех.
{banner_news_end}
Васильич сидел на диване с книгой в руках, а три двойника-стажера в креслах.
- Дима! – воскликнул Васильич, - извини, что побеспокоил, дел никаких нет. Мы вот с молодежью все читаем твои заявления, что двойники у шефа отсутствуют. Так ты все это забавно излагаешь. Но что-то зачастил.
Песков искательно улыбнулся.
- Да ты садись, дорогой – продолжал Васильич, подвинув к Пескову вазочку с наполовину съеденными конфетами «Белочка» - дай я тебе фразу прочту из любимого романа. Васильич показал Пескову обложку «Мастера и Маргариты».
- «Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету!» - прочитал Васильич, а двойники-стажеры загоготали. - Это Воланд, Дима. И мы всегда с ребятами эту фразу вспоминаем, когда ты на встречах с прессой объясняешь, что нас нет. Поэтому позвали мы тебя, Дима, чтобы заявить тебе легкий наш протест. Ты как-то помягче отрицай наше существование, а то, как скажешь, что нас нет, мы ощущаем некоторую пустоту внутри, словно исчезать начинаем. Отвечай, скажем, вопросом на вопрос: «А вы их вместе видели?». Ну, ступай, Дима с Богом отдыхать. Я тебе, кстати премию выписал, чтобы ты не обижался.
Песков благодарно поклонился, быстро вышел, прилег на диван в приемной Васильича и погрузился в сон.
Он снова был в Париже. Макрон ушел уже обратно в Елисейский дворец. Стояла холодная, промозглая осень. Мимо стоящего без зонта, одинокого, мокрого Пескова прошли бизнесмен Чичваркин в молодецких усах и Навальный. Косые взгляды полоснули пресс-секретаря, словно бритвой. «А этот-то что здесь делает? – услышал Песков вопрос подкрутившего ус непочтительного Чичваркина, - сдаваться что ли приехал или милостыню просит? «Месье же не манж па сис жур». Смотри какой затюканный».
Вокруг Пескова творились чудеса.
По противоположной стороне улицы шел писатель Акунин. Увидев Пескова, он приветливо улыбнулся и помахал рукой. Дмитрий Сергеевич удивленно отвесил ответный полупоклон.
Спустя минуту он столкнулся с Каспаровым, который крепко пожал руку пресс-секретарю. Пораженный Песков поравнялся с Елисейским дворцом и увидел выходящего из ворот Макрона. Тот раскинул руки, обнял Пескова, затем отстранился, оставив руку на его плече, улыбнулся и … Стал настойчиво трясти.
- Дмитрий Сергеевич, Дмитрий Сергеевич, - услышал Песков встревоженный голос охранника Путина, - срочно вызывает.
{banner_news_show}
Возвращение в реальность было ужасным.
Ах, это был сон, - подумал с досадой Песков, спавший, как обычно на диване в приемной великого геополитика, чтобы всегда «быть под рукой» - черт возьми, вот бы там остаться, в Париже!
Песков позевывая направился к двери в кабинет Путина.
- Не к тому, - торопливо сказал охранник, - вас не шеф вызывает, а Васильич. Вам на «земскую сторону» дворца, Дмитрий Сергеевич.
Здесь мы должны сделать отступление и пояснить читателю, что пресс-секретарь был с недавних пор сделан общим для «Путин у нас один» и Васильича. В связи с чем получал повышенное жалование.
Сам же кремлевский дворец был разделен на две половины – палаты шефа и половину Васильича – старшего или главного, любимого двойника. На кремлевском жаргоне сторона великого геополитика звалась «опричниной». Там творились всякие злые дела – спорили о бомбах, ракетах, операциях. Там же ругали Байдена и топал ногами обтянутый в кожу Медведев. Нарезавшись для расслабления «до визга», смеялись Захарова и Симоньян. А хмурый, молчаливый Лавров со стаканом виски в руках равнодушно обдавал их клубами сигарного дыма.
Половина же добродушного Васильича звалась охраной и персоналом «земщиной». Она была тиха и уютна. Там было много цветов, звучал рояль, не случалось скандалов. Многие любили там бывать для отдыха. Атмосфера была разве что не семейная.
У доброго Васильича всегда можно было разжиться шоколадными конфетами, зайти к нему запросто, напиться вкусного чаю с тульскими пряниками. Причем, сам Васильич пил по-московски, по-купечески – наливал в блюдце и тянул оттуда душистый напиток.
Уборщицы нередко заходили к Васильичу. Он начинал работать засветло, не то, что сибарит шеф. Слыл Васильич человеком демократическим и запросто мог обсудить за чашкой чая международное положение и разные жизненные вопросы. Хотя бы и предложение верхнего спикера Матвиенко учредить Министерство счастья. Слыша такое, Васильич крутил пальцем у виска, а добрые уборщицы согласно смеялись.
Но вернемся к Пескову. Подойдя к кабинету Васильича (точной копии апартаментов шефа), Песков услышал из-за двери смех.
{banner_news_end}
Васильич сидел на диване с книгой в руках, а три двойника-стажера в креслах.
- Дима! – воскликнул Васильич, - извини, что побеспокоил, дел никаких нет. Мы вот с молодежью все читаем твои заявления, что двойники у шефа отсутствуют. Так ты все это забавно излагаешь. Но что-то зачастил.
Песков искательно улыбнулся.
- Да ты садись, дорогой – продолжал Васильич, подвинув к Пескову вазочку с наполовину съеденными конфетами «Белочка» - дай я тебе фразу прочту из любимого романа. Васильич показал Пескову обложку «Мастера и Маргариты».
- «Он едва самого меня не свел с ума, доказывая мне, что меня нету!» - прочитал Васильич, а двойники-стажеры загоготали. - Это Воланд, Дима. И мы всегда с ребятами эту фразу вспоминаем, когда ты на встречах с прессой объясняешь, что нас нет. Поэтому позвали мы тебя, Дима, чтобы заявить тебе легкий наш протест. Ты как-то помягче отрицай наше существование, а то, как скажешь, что нас нет, мы ощущаем некоторую пустоту внутри, словно исчезать начинаем. Отвечай, скажем, вопросом на вопрос: «А вы их вместе видели?». Ну, ступай, Дима с Богом отдыхать. Я тебе, кстати премию выписал, чтобы ты не обижался.
Песков благодарно поклонился, быстро вышел, прилег на диван в приемной Васильича и погрузился в сон.
Он снова был в Париже. Макрон ушел уже обратно в Елисейский дворец. Стояла холодная, промозглая осень. Мимо стоящего без зонта, одинокого, мокрого Пескова прошли бизнесмен Чичваркин в молодецких усах и Навальный. Косые взгляды полоснули пресс-секретаря, словно бритвой. «А этот-то что здесь делает? – услышал Песков вопрос подкрутившего ус непочтительного Чичваркина, - сдаваться что ли приехал или милостыню просит? «Месье же не манж па сис жур». Смотри какой затюканный».