Пастухов: Россия будущего либо будет неузнаваемой, либо ее не будет

Когда все иллюзии путинской реставрации улетучатся, историческая правда предстанет перед Россией во всей своей ужасающей наготе: тот способ, с помощью которого русская цивилизация развивалась последние пятьсот с лишним лет, полностью исчерпал себя, пишет политолог Владимир Пастухов.

А раз так, то ответ на вопрос, быть или не быть русской цивилизации, будет зависеть исключительно от ее способности или неспособности к перевоплощению, то есть к радикальному и бескомпромиссному переучреждению себя. Более радикальному, например, чем большевистский переворот, который на поверку оказался “перелицовкой” империи “мехом внутрь”.

Но что это значит? Нельзя же просто взять и стать другими только потому, что этого очень хочется. Так не бывает. Перестроить себя на принципиально иных основаниях на пустом месте – это утопия. Призывать к этому – все равно что стать героем анекдота про филина, который советовал зайцам стать ёжиками, чтобы спастись от лис. Но есть одна хорошая новость. Место это не совсем пустое. У своих истоков русская цивилизация потенциально намечала две линии развития, каждая их которых обещала быть успешной. Впоследствии, однако, востребованной оказалась лишь одна модель, а вторая стала еще одним русским “градом Китежем” и ушла на дно исторической памяти как нереализованная возможность. Поэтому речь идет не о конструировании какой-то новомодной исторической “линейки”, а о восстановлении забытой традиции. Парадоксальным образом спасение русской цивилизации может оказаться возвращением к утеряным корням, но только гораздо более глубоко зарытым и поэтому более фундаментальным, чем те корни, до которых сумели дорыть авторы нового краткого курса истории России.


В XV веке великорусская народность стояла на развилке двух дорог. Одна вела в Московию, к государству, которое несколько столетий спустя один из русских императоров, по имеющимся апокрифам, определил как «державу военную», смысл существования которой быть угрозой миру. Этой дорогой, собственно, и пошло историческое развитие, ее изгибы и ухабы нам известны во всех мельчайших деталях. Но был и другой путь, о котором если и вспоминают, то нехотя и пренебрежительно. Этот путь пролегал через северную Русь, ее многочисленные торговые города-республики. По сути, речь идет о двух моделях: «Руси Ермака» (сценарий военной колонизации) и «Руси Никитина» (сценарий торговой колонизации). Справедливости ради необходимо признать, что для успешной торговой колонизации в ту эпоху было мало шансов, что доказывается в том числе коммерческой несостоятельностью проекта Афанасия Никитина. Но это не значит, что потенциал для такой колонизации отсутствовал. Изворотливость, адаптивность, инициативность русского купечества даже сегодня, пятьсот лет спустя, производят впечатление.



Если русские хотят сохранить свое единое культурное и политическое пространство, они должны продемонстрировать такую же выдающуюся способность торговать (в широком смысле – взаимодействовать) с другими мирами, которую до этого они демонстрировали в основном только в умении завоевывать иные миры. Но это совершенно другой тип цивилизации, чем тот, к которому они привыкли, принципы его организации не просто отличаются от принципов организации русского мира за последние 500 лет, но и прямо противоположны ему. Россия будущего либо будет неузнаваемой, либо ее не будет.