Почему Лукашенко вынужден доказывать номенклатуре, что он главный? Поток слов на фоне громкого молчания
Лукашенко 22 сентября в Солигорске провел семинар-совещание о развитии животноводства, на который собрал номенклатуру со всей страны.
Прозвучал традиционный набор риторики: надо поднимать сельское хозяйство на новый уровень, рассказывал, когда надо убирать кукурузу и сеять озимые. А еще правитель грозил своим вертикальщикам всеми карательными органами.
Но вишенкой на торте оказалась одна-единственная фраза, брошенная под занавес сходки:
Кому показать, что показать, зачем показать? И кто такие «мы», кто собирается «страной управлять»?
В поисках ответов на эти вопросы BGмedia обратилась за объяснениями к историку, политическому обозревателю Александру Фридману.
– Лукашенковские совещания всегда про то, что волнует его: он может себе позволить отходить от заявленной темы, говорить о чем угодно и как угодно, перескакивая с темы на тему. Это всегда было его особенностью – извергать потоки мысли на разные темы. Поэтому я бы остановился на том, о чем он говорил и о чем умолчал.
Две важные темы намеренно были вынесены за скобки семинара, причем очень актуальные темы лично для Лукашенко.
Первая – все, что касается Нагорного Карабаха. За кулисами происходят определенные телодвижения: Алейник встречался с министром иностранных дел Азербайджана Байрамовым в Нью-Йорке, а посла Равкова отправили на встречу в МИД Азербайджана. Видимо, уже началась работа на азербайджанском направлении, вернее, активизировалась, до Баку донесли точку зрения Лукашенко на события вокруг нагорного Карабаха, а он сам вынес эту тему за скобки.
Вторая тема – процесс над Гаравским в Швейцарии. До пятницы государственная пропаганда молчала, а с пятницы начала искаженно освещать. Она сообщает про суд над Гаравским, но не касаясь сути дела. Все обставляют так, что судят Гаравского, который сам себя оговорил с целью получить убежище.
{banner_news_show}
Теперь к потокам мысли, которые прозвучали на совещании по животноводству. Как и всякий раз, когда Лукашенко встречается в таком составе с местными руководителями, главной задачей является консолидировать номенклатуру. Он посылает ей четкий месседж: вы моя гвардия, мы хозяева жизни, мы выиграли в 2020 году, а сейчас нам надо отстоять завоевания и укрепить власть.
От вас зависит, чтобы 20-ый год не повторился. Мы все в одной лодке, сейчас нам надо провести выборы. Похоже, у Лукашенко так засела травма 2020 года, что режим по-прежнему опасается повторения протестов на очередных «выборах». Поэтому он консолидирует свою вертикаль, чтобы все провели без сучка и задоринки. Власть – это мы, мы властью останемся, никакие изменения невозможны.
Происходит формализация выборов по образцу Советского Союза. Я думаю, следующие «выборы» в Беларуси будут абсолютно советскими, стерильно советскими. С одним отличием: в бюллетене не будет стоять одна фамилия Лукашенко. Рядом с ней будут и те, на кого он укажет, будут еще какие-то фигуры. Но никакой альтернативной точки зрения не будет в принципе. Именно такая кампания планируется и именно такой посыл получила вертикаль: это касается и депутатских «выборов», и «выборов» президента.
– Но почему возникла необходимость кому-то доказывать, что страна существует? И что «мы этой страной будем управлять»?
– Лукашенко воспринимает действительность во многом сквозь призму российских телеканалов: сам же признавался, что их смотрит, и перепевает их нарративы.
С другой стороны, точка зрения, что Лукашенко утратил свою субъектность, что всем заправляет Россия, распространена на Западе и в независимых беларуских СМИ. Так или иначе ему докладывают о том, что пишет независимая пресса, иначе не было бы никакой дискуссии про его очередной дворец. Лукашенко продолжает следить за «беглыми». И когда независимая пресса говорит о том, что Лукашенко потерял субъектность, что Лукашенко ни на что не влияет, его это задевает. Для него лучше, чтобы его хаяли, чем называли его никем. Поэтому ему постоянно надо доказывать, что он по-прежнему хозяин, по-прежнему за все отвечает, а все разговоры о том, что он уже никто, а страна под полным российским колпаком, не соответствует действительности.
Всякий раз он пытается доказывать, что он по-прежнему главный.
Я вполне могу допустить, что его номенклатура, которая сейчас находится под сильнейшим влиянием российской пропаганды (уже никто не препятствует ее экспансии на Беларуси, она расцвела буйным цветом в стране). Вполне возможно, что часть номенклатуры уже одним глазам засматриваются на Москву и видит свое будущее под российским контролем. Этому он всячески пытается противодействовать: ему приходится доказывать, что здесь он хозяин и что все от него зависят.
– То есть, Лукашенко вынужден доказывает своей номенклатуре, что не лег под Москву?
– Вопрос даже не в том, лег или не лег он под Москву. Ему надо постоянно доказывать, что он здесь главный, что вопросы не решаются в Москве, а решаются в Минске. Чтобы его никто не хоронил раньше времени. Запад давно пришел к выводу: зачем разговаривать с Лукашенко, если он кремлевская марионетка? Такой, как Кадыров, или как президенты Южной Осетии или Абхазии.
Это очень сильно бьет по его самолюбию: он рвет и мечет, из кожи вон лезет (как с ядерным оружием), чтобы доказать обратное. Он пытается это внушить прежде всего собственной номенклатуре. В какой степени номенклатура уже не воспринимает его всерьез? Похоже, Лукашенко действует превентивно. Как человека, для которого власть это все, его задевает, когда ему говорят: а кто ты такой?
Прозвучал традиционный набор риторики: надо поднимать сельское хозяйство на новый уровень, рассказывал, когда надо убирать кукурузу и сеять озимые. А еще правитель грозил своим вертикальщикам всеми карательными органами.
«Они бы вам «перцу» подкинули бы тут, но мы и сами понимаем, что и падеж у вас, и недобор, и бесхозяйственность, и дисциплина, и кадры. Это уже отмечено. Но я вас просто предупреждаю: и Министр внутренних дел, и Генеральный прокурор, и Председатель Комитета государственного контроля мною сориентированы на наведение порядка в стране и прежде всего в сельском хозяйстве», – отметил Александр Лукашенко.
Но вишенкой на торте оказалась одна-единственная фраза, брошенная под занавес сходки:
«Вам проводить там электоральные кампании. Мы должны показать всем, что у нас есть страна и мы этой страной будем управлять».
Кому показать, что показать, зачем показать? И кто такие «мы», кто собирается «страной управлять»?
В поисках ответов на эти вопросы BGмedia обратилась за объяснениями к историку, политическому обозревателю Александру Фридману.
– Лукашенковские совещания всегда про то, что волнует его: он может себе позволить отходить от заявленной темы, говорить о чем угодно и как угодно, перескакивая с темы на тему. Это всегда было его особенностью – извергать потоки мысли на разные темы. Поэтому я бы остановился на том, о чем он говорил и о чем умолчал.
Две важные темы намеренно были вынесены за скобки семинара, причем очень актуальные темы лично для Лукашенко.
Первая – все, что касается Нагорного Карабаха. За кулисами происходят определенные телодвижения: Алейник встречался с министром иностранных дел Азербайджана Байрамовым в Нью-Йорке, а посла Равкова отправили на встречу в МИД Азербайджана. Видимо, уже началась работа на азербайджанском направлении, вернее, активизировалась, до Баку донесли точку зрения Лукашенко на события вокруг нагорного Карабаха, а он сам вынес эту тему за скобки.
Вторая тема – процесс над Гаравским в Швейцарии. До пятницы государственная пропаганда молчала, а с пятницы начала искаженно освещать. Она сообщает про суд над Гаравским, но не касаясь сути дела. Все обставляют так, что судят Гаравского, который сам себя оговорил с целью получить убежище.
{banner_news_show}
Пропаганда взялась за эту тему, а Лукашенко молчит. Эту тему, как и тему любого судебного преследования, он выносит за скобки, дает высказываться другим. Например, прозвучал традиционный набор высказываний Кочановой, что украинских детей не вывозят незаконно, а наоборот, им возвращают детство.
Теперь к потокам мысли, которые прозвучали на совещании по животноводству. Как и всякий раз, когда Лукашенко встречается в таком составе с местными руководителями, главной задачей является консолидировать номенклатуру. Он посылает ей четкий месседж: вы моя гвардия, мы хозяева жизни, мы выиграли в 2020 году, а сейчас нам надо отстоять завоевания и укрепить власть.
От вас зависит, чтобы 20-ый год не повторился. Мы все в одной лодке, сейчас нам надо провести выборы. Похоже, у Лукашенко так засела травма 2020 года, что режим по-прежнему опасается повторения протестов на очередных «выборах». Поэтому он консолидирует свою вертикаль, чтобы все провели без сучка и задоринки. Власть – это мы, мы властью останемся, никакие изменения невозможны.
Происходит формализация выборов по образцу Советского Союза. Я думаю, следующие «выборы» в Беларуси будут абсолютно советскими, стерильно советскими. С одним отличием: в бюллетене не будет стоять одна фамилия Лукашенко. Рядом с ней будут и те, на кого он укажет, будут еще какие-то фигуры. Но никакой альтернативной точки зрения не будет в принципе. Именно такая кампания планируется и именно такой посыл получила вертикаль: это касается и депутатских «выборов», и «выборов» президента.
– Но почему возникла необходимость кому-то доказывать, что страна существует? И что «мы этой страной будем управлять»?
– Лукашенко воспринимает действительность во многом сквозь призму российских телеканалов: сам же признавался, что их смотрит, и перепевает их нарративы.
С другой стороны, точка зрения, что Лукашенко утратил свою субъектность, что всем заправляет Россия, распространена на Западе и в независимых беларуских СМИ. Так или иначе ему докладывают о том, что пишет независимая пресса, иначе не было бы никакой дискуссии про его очередной дворец. Лукашенко продолжает следить за «беглыми». И когда независимая пресса говорит о том, что Лукашенко потерял субъектность, что Лукашенко ни на что не влияет, его это задевает. Для него лучше, чтобы его хаяли, чем называли его никем. Поэтому ему постоянно надо доказывать, что он по-прежнему хозяин, по-прежнему за все отвечает, а все разговоры о том, что он уже никто, а страна под полным российским колпаком, не соответствует действительности.
Всякий раз он пытается доказывать, что он по-прежнему главный.
Я вполне могу допустить, что его номенклатура, которая сейчас находится под сильнейшим влиянием российской пропаганды (уже никто не препятствует ее экспансии на Беларуси, она расцвела буйным цветом в стране). Вполне возможно, что часть номенклатуры уже одним глазам засматриваются на Москву и видит свое будущее под российским контролем. Этому он всячески пытается противодействовать: ему приходится доказывать, что здесь он хозяин и что все от него зависят.
– То есть, Лукашенко вынужден доказывает своей номенклатуре, что не лег под Москву?
– Вопрос даже не в том, лег или не лег он под Москву. Ему надо постоянно доказывать, что он здесь главный, что вопросы не решаются в Москве, а решаются в Минске. Чтобы его никто не хоронил раньше времени. Запад давно пришел к выводу: зачем разговаривать с Лукашенко, если он кремлевская марионетка? Такой, как Кадыров, или как президенты Южной Осетии или Абхазии.
Это очень сильно бьет по его самолюбию: он рвет и мечет, из кожи вон лезет (как с ядерным оружием), чтобы доказать обратное. Он пытается это внушить прежде всего собственной номенклатуре. В какой степени номенклатура уже не воспринимает его всерьез? Похоже, Лукашенко действует превентивно. Как человека, для которого власть это все, его задевает, когда ему говорят: а кто ты такой?