«Лукашенко вырыл себе яму, сам в нее свалился и вылезти не может»

На этой неделе произошла пикировка между Азербайджаном и РФ. Баку осудил российские псевдовыборы на оккупированной территории Украины. МИД России нервно ответил устами Марии Захаровой. Почему Кремль так задело заявление Баку, ведь другие страны также не признали эти псевдовыборы?

Об этом и не только сайт Charter97.org поговорил с директором исследовательской программы по России, Восточному соседству ЕС и по Евразии в Финском институте международных отношений Аркадием Мошесом:

— Для меня это достаточно сложный и неочевидный вопрос. Можно допустить, что, во-первых, Москва исходит из того, что Азербайджан сам не является образцом демократии и потому, вроде как, должен был бы избегать подобных оценок. Во-вторых, Москва выбрала скорее сторону Азербайджана в противостоянии с Арменией, поэтому от Баку в Кремле таких четких формулировок не ожидали. Думали, что как-то это все пройдет по-тихому и были обижены тем, что Азербайджан решил занять такую позицию, несмотря на то, что Баку просто не может не выступать с позиций поддержки территориальной целостности, тем более, когда речь идет о постсоветских государствах.

— С начала войны в Украине многие бывшие страны СССР стали себе больше позволять в публичных отношениях с Россией. Можно вспомнить и заявления президента Казахстана Токаева, и главы Таджикистана Рахмона. Почему это происходит? Эти страны списали Россию со счетов?

— Не думаю, что они списали Россию со счетов. Но с началом войны стало понятно, с одной стороны, что российские военные и другие ресурсы не столь уж бесконечны. Не случайно так широко разошлась шутка, что «вторая армия в мире оказалась второй армией в Украине, а после путча Пригожина уже и второй в России». В общем, увидели, что ресурса для давления сегодня нет.

А с другой стороны, соседи России заволновались, что если Москва победит в Украине, то не очень понятно, кто будет следующим. Кто знает, что может прийти в «горячие головы» в Кремле относительно будущего других постсоветских государств? Ведь все они получили государственность схожим образом — в результате распада СССР. У многих из них негарантированные границы. К слову, границы с Украиной были Россией неоднократно признаны, но никакой роли при принятии решения о «спецоперации» это не сыграло. Лидеры постсоветских стран поняли, что в каких-то исторических условиях они могут стать следующим объектом той или иной московской политики.


Например, Молдова, которая очень аккуратно проводила политику балансирования. Ее сменявшие друг друга правительства то провозглашали европейский выбор, но тут же посылали делегацию в Москву, то декларировали их стратегический выбор в пользу Москвы, но тут же вступали в серьезные переговоры с Брюсселем. Так вот в 2022 г. Молдова, которая до этого как бы «сидела на заборе», определилась в плане интеграции в Европу, получила статус кандидата на вступление в ЕС и с помощью последнего за последний год сделала достаточно много для того, чтобы понизить свою зависимость от Москвы.

Грузия расколота. Правительство пытается воспользоваться ситуацией для получения экономических — и не только — выгод, а общественное мнение этому мешает, потому что остается прозападным.

В Армении происходит радикальный поворот. Заявления Пашиняна за последние несколько недель показали, что все очень серьезно. Когда премьер-министр Армении позволяет себе заявления типа «мы ошиблись, полностью полагаясь на Россию», это играет огромную роль.

Вы упомянули Казахстан. Токаев балансирует, и это после событий января 2022-го года, где без помощи ОДКБ (в особенности РФ) ситуация могла бы сложиться и по-другому. В Центральной Азии только Кыргызстан в большой степени остается в пророссийском русле.

Беларусь — абсолютно особый случай. Лукашенко вырыл себе яму, сам в нее свалился и вылезти не может. Теперь он может сколько угодно кусать локти и благодарить только самого себя.

Резюмируя, все страны постсоветского пространства поняли, что обстановка кардинально изменилась. В их интересах — как минимум балансировать.

— Какие процессы на постсоветском пространстве может запустить еще большее ослабление РФ?

— Скорее не запустить, а ускорить. Ведь все эти процессы шли. Мы с коллегами достаточно много писали на эту тему. Под моей соредакцией книга вышла почти пять лет назад «Что осталось от СССР?», где мы детально проанализировали мозаику постсоветского пространства.

Конституционные и политико-типологические основы стран отличаются полностью. Ни военные, ни экономические связи на этом пространстве больше не являются однозначно доминирующими. Можно объединять их в группы и смотреть взаимные симпатии, но так или иначе по сути постсоветское пространство продолжало распадаться, а Россия в этом плане плыла против течения.

Сейчас эти процессы не перезапущены заново, они просто очень ускорились. В той же Центральной Азии РФ долгое время воспринималась как страна, которая будет препятствовать критическому росту влияния Китая в регионе. Выяснилось же, что Россия сама стала настолько зависеть от Китая, что больше не может выполнять функцию его сдерживания.

Очень многое пришлось людям переоценить. Утрата экономического влияния налицо. Влияние в области «мягкой силы» тоже падает, потому что объединяющей идеи у России – почему с ней лучше — больше нет. Русский язык так или иначе теряется на значительной части этого пространства. Многие страны живут своей жизнью, давно установили отношения со своими соседями и более дальними странами.

Повторюсь, процесс ускоряется, он не начат в последние месяцы.

— Глава Еврокомиссии Урсула Фон Дер Ляйен заявила, что ЕС должен открыть двери для Молдовы и Украины. Насколько вы считаете возможным новое расширение ЕС на восток?

— Возможно, но, думаю, сейчас этого не произойдет. Даже разговоры о 2030-ом годе ведутся пока очень неуверенно. Но важно отметить, что на Западе изменилось отношение к постсоветскому пространству. Больше на ментальной карте классического западного политика, бюрократа, дипломата нет «монолита», какого-то «черного ящика», который назывался «постсоветским пространством минус страны Балтии», где Россия все «цементировала», за все отвечала и могла установить там что угодно. В силу этого Запад практически всегда проводил политику «Russia first» — Россия всегда была на первом месте. Перед тем, как что-то сделать, всегда думали, как отреагирует Россия, что скажет на это. Вот этого больше нет.

Предоставление Украине и Молдове кандидатского статуса, вполне вероятное к концу этого года предоставление такого же статуса Грузии, а также грядущий запуск собственно переговоров о членстве с Молдовой и Украиной — это уже следствие серьезного концептуального переосмысления. Это с одной стороны.

{banner_news_end}
С другой стороны — люди прекрасно понимают, что когда идет война, то расширяться трудно. Не невозможно, потому что в отличие от, скажем, НАТО, ЕС принял в свой состав Кипр. То есть юридически прецедент принятия страны, у которой существует внутренний конфликт и не урегулированы границы, в ЕС существует. Это важно, но не главное.

Думаю, что членство будет нужно заслужить, ЕС будет смотреть на то, каких успехов достигнут внутренние реформы. И требований по вопросам реформ будет много. Я полагаю, что какого-то привилегированного пути в ЕС ни у Молдовы, ни у Украины не будет.

Вы, наверное, заметили, насколько в последние три месяца усилились разговоры о необходимости борьбы с коррупцией в Украине. В течение первого года войны это как-то выносилось за скобки, а сейчас — нет. Ведь европейцы начинают всерьез и практически думать о том, как осуществлять это расширение. Сразу встают конкретные вопросы.

Расширение возможно. Будет ли оно в 2030-ом году — говорить бессмысленно, но совершенно точно. что оно невозможно без выполнения странами «кандидатского минимума».

— Может ли Беларусь в перспективе рассчитывать на включение в этот список стран на расширение?

— Абсолютно однозначно, что может. Более того, я всегда с досадой заявлял о том, что желание пойти по этому пути нужно было заявить давно. Плохо, что это не было сделано три года назад в разгар протестов. Это политическая ошибка, мы понимаем почему она случилась, но это очень серьезно ослабило понимание на Западе необходимости солидаризироваться с той частью населения Беларуси, которая высказывала проевропейские идеи.

То, что этих лозунгов в 2020-ом году не было, навредило делу белорусской оппозиции. Но лучше поздно, чем никогда. Сейчас многое зависит от того, что на самом деле предложит ЕС Беларуси. Если бы я советовал Брюсселю, то однозначно попытался бы добиться от европейцев четкого обозначения того, что у Беларуси есть шанс на вступление в ЕС, если она проведет необходимые политические и экономические реформы.

Безусловно, это подразумевает смену режима, но этот месседж должен быть направлен не на официальный Минск, а на население Беларуси. Часть из которого, безусловно, согласится с ним. Не обязательно, что согласится сразу большинство, но вот это предложение должно быть четко высказано: «Ребята, если вы хотите стать частью Европы, то у вас есть шанс. Например, есть возможность для ваших детей учиться бесплатно в европейских университетах, безвизовый режим, открытые границы». В настоящий момент даже этих трех элементов хватит.

В общем, считаю, что шанс есть и перспектива есть, поскольку Беларусь в силу своей компактности и все еще меньшей коррумпированности по сравнению с некоторыми другими постсоветскими государствами, безусловно способна догнать, а то и перегнать других кандидатов. Но необходимым условием для этого является смена режима.