Лошак: Конечно, омоновцы — тоже люди, просто им очень сильно насрали в голову
Известный журналист и документалист поделился своим воспоминанием трехлетней давности, чтобы объяснить истоки садизма на примере беларусских реалий 2020 года.
— Насмотревшись на полицейский садизм во время протестов в Беларуси 3 года назад, написал текст о его природе. Почитайте, если вас мучает, как российские военные, обычные мужики, добропорядочные отцы семейств, могут в ежедневном режиме убивать украинцев. Утешительных ответов вы тут, правда, не найдёте, — пишет Андрей Лошак.
Вот его публикация, датированная августом 2020 года:
— В Москве ОМОН называют мирным словом «космонавты», в Беларуси — карателями, обходясь без эвфемизмов. Каратели — это такое слово из советских учебников, которым называли эсэсовцев, проводивших карательные операции против мирного населения. Они и правда вспоминаются, когда видишь звериную злобу, с какой беларусские менты избивают ни в чем не повинных людей.
Мне еще вспоминаются увиденные в детстве фильмы про зверства чилийской хунты — Пиночет, национальный стадион, превращенный в концлагерь, Виктор Хара с выбитыми зубами, женщины с портретами пропавших без вести сынов и мужей, вот это все.
Казалось, что такое может быть только в черно-белой хронике, но год назад я это увидел собственными глазами — в Москве российский ОМОН вел себя так же жестоко, но сопротивления почти не встречал, поэтому потенциал свой, в отличие от беларусских коллег, раскрыл не полностью. Что под этими черными шлемами – этот вопрос сейчас интересует многих. Ведут они себя как гестаповцы из советских фильмов про беларусских партизан, но сами они себя кем ощущают?
Дудь вот решил поговорить с ними по-человечески или даже по-пацански. Правильный ход, но при этом ни у кого, включая Дудя, думаю, нет иллюзий, что он своим обращением пробьется сквозь броню экипировки и противоударные шлемы.
{banner_news_show}
Социологически понятно, что это крепкие парни из, как правило, малообеспеченных семей, для которых служба в ментовке, — едва ли не единственный способ не сторчаться и не попасть в тюрьму. Но процесс превращения мента в карателя это не объясняет — не высасывают же из них душу дементоры при поступлении на службу?
Прошлым летом (2019 г. — С) в разгар протестов я проезжал длинную очередь из автобусов с омоновцами, которых свозили в Москву, чтобы избивать демонстрантов. Окна автобусов были почему-то заклеены черным полиэтиленом, похожим на мусорные пакеты (символично!), — то ли для того, чтобы не пугать людей снаружи, то ли для того, чтобы не сбивать боевой настрой людям внутри.
Я видел, как несколько омоновцев, отклеив эти пакеты от стекол, смотрели на улицу. Это были совсем молоденькие парни, с жадным любопытством разглядывавшие проплывающий мимо город, — не исключено, что это была их первая поездка в столицу.
Настолько, что они могут дубинами избивать женщин, входя в садистический раж, а потом лжесвидетельствовать в суде против невиновных людей, ломая им судьбы и прекрасно осознавая это.
Собственно, послевоенные психологические эксперименты (прежде всего эксперимент Милгрэма) отчасти дают ответ на этот вопрос. Слепо подчиняясь жесткой иерархии, большая часть людей отключает способность к эмпатии и критическому мышлению. Им так удобнее — повышается шанс выжить.
Но эти эксперименты скорее объясняют modus operandi, то, как это работает, но не отвечают на вопрос: а почему это работает в принципе? Почему некоторые законопослушные, психически здоровые люди способны на чудовищное насилие?
Я кое-что читал на эту тему. Была теория про «спящих авторитариев» (аuthoritarian sleepers), мол, есть такой тип людей, в которых склонность к насилию находится в спящем режиме, но при определенных обстоятельствах активируется. Считалось также, что имеют значения социальные факторы происхождения: низкий уровень образования, патриархальная малообеспеченная семья и т.д.
Но известная книга профессора Браунинга «Обычные люди: 101-й резервный полицейский батальон и «окончательное решение» в Польше» показывает, что это не так. Профессору попались протоколы допросов полицейских из 101-го батальона полиции порядка (Ordnungspolizei) — достаточно подробные, чтобы сделать кое-какие выводы.
В батальон уже в разгар войны были набраны резервисты из Гамбурга. Это не какие-то там врожденные садисты из айнзац-групп, а обычные рандомные мужики из рабочего класса 35+: докеры, плотники, водители, пожарные. Их отправили в Польшу в район Треблинки, где вскоре сообщили, что завтра у них начнутся карательные операции, в которых придется применять сверхжестокость к евреям, включая убийство стариков, женщин и детей. Если кто-то к этому не готов, пусть поднимет руку.
На 500 человек поднялось 12 рук. Остальные 488 почтенных отцов семейств за год уничтожили почти 100 тысяч евреев.
Браунинг попытался выяснить основной мотив их действий. Понятно, что немецкая антисемитская пропаганда многие годы (задолго до третьего рейха) занималась расчеловечиванием евреев, тем не менее большинство резервистов — за исключением небольшой «ядерной» группы садистов, получавших от убийств удовольствие, — было в ужасе от того, чем они занимались.
Отказники рисковали (хотя на самом деле им никто не угрожал) оказаться в изоляции и подвергнуться остракизму — мрачная перспектива для батальона немецких солдат, находящихся заграницей в окружении враждебного местного населения. В такой ситуации твои сослуживцы — единственные, на кого ты можешь полагаться и с кем имеешь возможность контактировать.
Трезвомыслящие гамбургские бюргеры решили, что протыкать штыками еврейских младенцев как-то безопаснее. Игнор (даже не наказание, а игнор!) их окружения им показался страшнее убийств детей и женщин.
{banner_news_end}
Страх неприятия, отчуждения внутри своей группы, оказывается, гораздо сильнее сострадания, милосердия и прочих этических категорий.
Выходит, что апеллировать к человечности омоновца, к сожалению, бессмысленно. Если надо будет стрелять на поражение в безоружного человека — он выстрелит.
Но это не значит, что силовик всегда будет выполнять бесчеловечные приказы. Когда он почувствует, что давление со стороны общества сильнее, чем внутри иерархии, основы его мира зашатаются и peer pressure начнет ослабевать, а вместе с ним и повиновение.
Силовик там, где сила, и если сила будет на стороне народа, он примет его сторону. Так что в целом все отнюдь небезнадежно.
Кстати, Браунинг отследил судьбу тех 12 резервистов, «которые не стреляли». Оказалось, что с ними все хорошо, они благополучно вернулись в Германию и до конца войны работали в тылу.
— Насмотревшись на полицейский садизм во время протестов в Беларуси 3 года назад, написал текст о его природе. Почитайте, если вас мучает, как российские военные, обычные мужики, добропорядочные отцы семейств, могут в ежедневном режиме убивать украинцев. Утешительных ответов вы тут, правда, не найдёте, — пишет Андрей Лошак.
Вот его публикация, датированная августом 2020 года:
— В Москве ОМОН называют мирным словом «космонавты», в Беларуси — карателями, обходясь без эвфемизмов. Каратели — это такое слово из советских учебников, которым называли эсэсовцев, проводивших карательные операции против мирного населения. Они и правда вспоминаются, когда видишь звериную злобу, с какой беларусские менты избивают ни в чем не повинных людей.
Мне еще вспоминаются увиденные в детстве фильмы про зверства чилийской хунты — Пиночет, национальный стадион, превращенный в концлагерь, Виктор Хара с выбитыми зубами, женщины с портретами пропавших без вести сынов и мужей, вот это все.
Казалось, что такое может быть только в черно-белой хронике, но год назад я это увидел собственными глазами — в Москве российский ОМОН вел себя так же жестоко, но сопротивления почти не встречал, поэтому потенциал свой, в отличие от беларусских коллег, раскрыл не полностью. Что под этими черными шлемами – этот вопрос сейчас интересует многих. Ведут они себя как гестаповцы из советских фильмов про беларусских партизан, но сами они себя кем ощущают?
Дудь вот решил поговорить с ними по-человечески или даже по-пацански. Правильный ход, но при этом ни у кого, включая Дудя, думаю, нет иллюзий, что он своим обращением пробьется сквозь броню экипировки и противоударные шлемы.
{banner_news_show}
Социологически понятно, что это крепкие парни из, как правило, малообеспеченных семей, для которых служба в ментовке, — едва ли не единственный способ не сторчаться и не попасть в тюрьму. Но процесс превращения мента в карателя это не объясняет — не высасывают же из них душу дементоры при поступлении на службу?
Прошлым летом (2019 г. — С) в разгар протестов я проезжал длинную очередь из автобусов с омоновцами, которых свозили в Москву, чтобы избивать демонстрантов. Окна автобусов были почему-то заклеены черным полиэтиленом, похожим на мусорные пакеты (символично!), — то ли для того, чтобы не пугать людей снаружи, то ли для того, чтобы не сбивать боевой настрой людям внутри.
Я видел, как несколько омоновцев, отклеив эти пакеты от стекол, смотрели на улицу. Это были совсем молоденькие парни, с жадным любопытством разглядывавшие проплывающий мимо город, — не исключено, что это была их первая поездка в столицу.
Конечно, омоновцы — тоже люди, просто им очень сильно насрали в голову.
Настолько, что они могут дубинами избивать женщин, входя в садистический раж, а потом лжесвидетельствовать в суде против невиновных людей, ломая им судьбы и прекрасно осознавая это.
Собственно, послевоенные психологические эксперименты (прежде всего эксперимент Милгрэма) отчасти дают ответ на этот вопрос. Слепо подчиняясь жесткой иерархии, большая часть людей отключает способность к эмпатии и критическому мышлению. Им так удобнее — повышается шанс выжить.
Но эти эксперименты скорее объясняют modus operandi, то, как это работает, но не отвечают на вопрос: а почему это работает в принципе? Почему некоторые законопослушные, психически здоровые люди способны на чудовищное насилие?
Я кое-что читал на эту тему. Была теория про «спящих авторитариев» (аuthoritarian sleepers), мол, есть такой тип людей, в которых склонность к насилию находится в спящем режиме, но при определенных обстоятельствах активируется. Считалось также, что имеют значения социальные факторы происхождения: низкий уровень образования, патриархальная малообеспеченная семья и т.д.
Но известная книга профессора Браунинга «Обычные люди: 101-й резервный полицейский батальон и «окончательное решение» в Польше» показывает, что это не так. Профессору попались протоколы допросов полицейских из 101-го батальона полиции порядка (Ordnungspolizei) — достаточно подробные, чтобы сделать кое-какие выводы.
В батальон уже в разгар войны были набраны резервисты из Гамбурга. Это не какие-то там врожденные садисты из айнзац-групп, а обычные рандомные мужики из рабочего класса 35+: докеры, плотники, водители, пожарные. Их отправили в Польшу в район Треблинки, где вскоре сообщили, что завтра у них начнутся карательные операции, в которых придется применять сверхжестокость к евреям, включая убийство стариков, женщин и детей. Если кто-то к этому не готов, пусть поднимет руку.
На 500 человек поднялось 12 рук. Остальные 488 почтенных отцов семейств за год уничтожили почти 100 тысяч евреев.
Браунинг попытался выяснить основной мотив их действий. Понятно, что немецкая антисемитская пропаганда многие годы (задолго до третьего рейха) занималась расчеловечиванием евреев, тем не менее большинство резервистов — за исключением небольшой «ядерной» группы садистов, получавших от убийств удовольствие, — было в ужасе от того, чем они занимались.
Но занять откровенно нонконформистскую позицию и отказаться от убийств они были не в состоянии, потому что это означало бы предательство коллективных интересов. Все идут делать неприятную работу, а ты типа чистеньким хочешь остаться?
Отказники рисковали (хотя на самом деле им никто не угрожал) оказаться в изоляции и подвергнуться остракизму — мрачная перспектива для батальона немецких солдат, находящихся заграницей в окружении враждебного местного населения. В такой ситуации твои сослуживцы — единственные, на кого ты можешь полагаться и с кем имеешь возможность контактировать.
Трезвомыслящие гамбургские бюргеры решили, что протыкать штыками еврейских младенцев как-то безопаснее. Игнор (даже не наказание, а игнор!) их окружения им показался страшнее убийств детей и женщин.
Вот так это работает. Повиновение и давление коллектива социально близких людей (peer pressure) способны при соответствующих приказах превратить обычного человека в монстра. Что пацаны скажут, если я, как девка, откажусь стрелять и дубасить?
{banner_news_end}
Страх неприятия, отчуждения внутри своей группы, оказывается, гораздо сильнее сострадания, милосердия и прочих этических категорий.
Выходит, что апеллировать к человечности омоновца, к сожалению, бессмысленно. Если надо будет стрелять на поражение в безоружного человека — он выстрелит.
Но это не значит, что силовик всегда будет выполнять бесчеловечные приказы. Когда он почувствует, что давление со стороны общества сильнее, чем внутри иерархии, основы его мира зашатаются и peer pressure начнет ослабевать, а вместе с ним и повиновение.
Силовик там, где сила, и если сила будет на стороне народа, он примет его сторону. Так что в целом все отнюдь небезнадежно.
Кстати, Браунинг отследил судьбу тех 12 резервистов, «которые не стреляли». Оказалось, что с ними все хорошо, они благополучно вернулись в Германию и до конца войны работали в тылу.