Навоша: «Соратники Лукашенко сами себя к нему пристегнули, и их ужасает мысль, что тот может исчезнуть»
Медиаменеджер, заочно приговоренный белорусским судом к 12 годам лишения свободы, — о политзаключенных, будущем Беларуси и мотивации режима.
— Слишком много времени прошло, чтобы питать иллюзии насчет того, что какой-то размен политзаключенными может быть, — с сожалением констатирует Дмитрий Навоша в эфире Еврорадио. —Это может быть возможным в отношении небольшого количества людей, которых режим не боится.
Но, конечно же, он продолжает бояться и Виктора Бабарико, и Машу Колесникову, и Николая Статкевича, и Павла Северинца, и Анджея Почобута, и Марину Золотову — вообще любого из журналистов и многих-многих.
Вопрос освобождения политзаключенных, по мнению Навоши, начнет решаться только после ухода Лукашенко, причем независимо от того, кто придет ему на смену.
— Сейчас в период исчезновения Лукашенко мы услышали о разных сценариях, возможных после него — либо нас ждет какая-то военная хунта, либо прямая оккупация России. Но это все равно будет началом конца диктатуры. Это все равно будет создавать возможности для перемен.
{banner_news_show}
Хрущев не был ни либералом, ни большим любителем гражданских прав и свобод. Но при нем миллионы людей вышли из тюрем, просто потому что даже им всем была понятна тупиковость тоталитарного режима в том виде, в каком его построил Сталин.
То же самое осознают и соратники Лукашенко, — говорит медиаменеджер.
Среди самых сложных вопросов времени он называет мотивацию людей, которые продолжают служить режиму.
— Понятно, за что сражался Лукашенко. У него выбор — владеть целой страной в Европе или пойти под суд. Но ради чего продолжает себя закапывать подавляющее большинство чиновников, силовиков, тех же учителей, которые фальсифицировали выборы?
Они не стали миллиардерами, как путинское окружение, не получили какого-то потрясающего карьерного роста. Они не очень хорошо живут даже сейчас, потому что у них падают реальные зарплаты, если сделать поправку на инфляцию.
Они лишаются разных возможностей. Они не могут выехать в большинство стран, а в отношении многих вообще приняты драконовские законы со смертной казнью.
Они сами себя пристегнули к этому престарелому диктатору и, наверное, их ужасает сама мысль о том, что он когда-то может исчезнуть.
Но вопрос для меня остается: зачем люди испортили себе жизнь и продолжают это делать? По сути, они превращены в крепостных их же собственными руками.
В этом смысле та неловкая пауза, которая повисла, когда Лукашенко заболел и пропал, может, поселила какую-то мысль о жизни после Лукашенко в головах этих судей, чиновников, силовиков и остальных.
О будущем Беларуси он говорит с осторожным оптимизмом:
— С моей точки зрения, если бы не 2020 год, то отход Беларуси к России в случае какой-то сумятицы был бы почти гарантированным.
И Запад действительно мог решить, что наша страна — это российская сфера влияния, что у нас слишком мало людей, которые этому как-то сопротивляются, и, вообще, непонятно, существуют белорусы или они уже переварены империей, как какие-нибудь чуваши или народы крайнего севера?
Но после 2020 года я убежден, что Беларусь будет существовать как независимое государство. Вопрос в том, как много времени займет то, чтобы прорваться на свободу, сколько жизней с собой заберет Лукашенко и сколько люди наши просидят в тюрьмах.
— Слишком много времени прошло, чтобы питать иллюзии насчет того, что какой-то размен политзаключенными может быть, — с сожалением констатирует Дмитрий Навоша в эфире Еврорадио. —Это может быть возможным в отношении небольшого количества людей, которых режим не боится.
Но, конечно же, он продолжает бояться и Виктора Бабарико, и Машу Колесникову, и Николая Статкевича, и Павла Северинца, и Анджея Почобута, и Марину Золотову — вообще любого из журналистов и многих-многих.
Вопрос освобождения политзаключенных, по мнению Навоши, начнет решаться только после ухода Лукашенко, причем независимо от того, кто придет ему на смену.
— Сейчас в период исчезновения Лукашенко мы услышали о разных сценариях, возможных после него — либо нас ждет какая-то военная хунта, либо прямая оккупация России. Но это все равно будет началом конца диктатуры. Это все равно будет создавать возможности для перемен.
Думаю, любой его сменщик, даже пытаясь сохранить диктатуру, просто по закону политического маятника попробует какой-то другой стиль взаимодействия.
{banner_news_show}
Хрущев не был ни либералом, ни большим любителем гражданских прав и свобод. Но при нем миллионы людей вышли из тюрем, просто потому что даже им всем была понятна тупиковость тоталитарного режима в том виде, в каком его построил Сталин.
То же самое осознают и соратники Лукашенко, — говорит медиаменеджер.
Среди самых сложных вопросов времени он называет мотивацию людей, которые продолжают служить режиму.
— Понятно, за что сражался Лукашенко. У него выбор — владеть целой страной в Европе или пойти под суд. Но ради чего продолжает себя закапывать подавляющее большинство чиновников, силовиков, тех же учителей, которые фальсифицировали выборы?
Это поразительно, что так много людей внутри этой системы набрали на себя тяжелые уголовные преступления, у которых нет срока давности. И для них речь уже не будет идти просто про люстрацию. И феномен в том, что люди на это пошли не имея, в общем-то, никакого стимула, даже материального.
Они не стали миллиардерами, как путинское окружение, не получили какого-то потрясающего карьерного роста. Они не очень хорошо живут даже сейчас, потому что у них падают реальные зарплаты, если сделать поправку на инфляцию.
Они лишаются разных возможностей. Они не могут выехать в большинство стран, а в отношении многих вообще приняты драконовские законы со смертной казнью.
У меня это не укладывается в голове. Возможно, объяснение в том, что часть этих людей просто выросла при Лукашенко, они не видели никакой другой жизни без него, не понимают, что такая жизнь существует, думают, что ее придумали какие-то змагары.
Они сами себя пристегнули к этому престарелому диктатору и, наверное, их ужасает сама мысль о том, что он когда-то может исчезнуть.
Но вопрос для меня остается: зачем люди испортили себе жизнь и продолжают это делать? По сути, они превращены в крепостных их же собственными руками.
В этом смысле та неловкая пауза, которая повисла, когда Лукашенко заболел и пропал, может, поселила какую-то мысль о жизни после Лукашенко в головах этих судей, чиновников, силовиков и остальных.
Вдруг хоть кто-то осознал, что перед каждым из них стоит большая задача: а как я смогу войти в ту жизнь, которая будет после Лукашенко, могу ли я что-то сделать, чтобы сказать потом, что делал не только плохое? — размышляет Навоша.
О будущем Беларуси он говорит с осторожным оптимизмом:
— С моей точки зрения, если бы не 2020 год, то отход Беларуси к России в случае какой-то сумятицы был бы почти гарантированным.
И Запад действительно мог решить, что наша страна — это российская сфера влияния, что у нас слишком мало людей, которые этому как-то сопротивляются, и, вообще, непонятно, существуют белорусы или они уже переварены империей, как какие-нибудь чуваши или народы крайнего севера?
Но после 2020 года я убежден, что Беларусь будет существовать как независимое государство. Вопрос в том, как много времени займет то, чтобы прорваться на свободу, сколько жизней с собой заберет Лукашенко и сколько люди наши просидят в тюрьмах.