«В моем круге даже милиционеры есть, которые совсем не поддерживают Лукашенко»
Валентин не уезжает из Беларуси из-за четырех кошек, их трудно вывезти. Евгений остается потому, что привык, хотя жена с детьми уехала в Польшу. И чтобы убрать в квартире и напечь пирогов, когда у жены появится возможность приехать. Другой Евгений вернулся в Беларусь, пожив год в Польше. По его словам, Беларусь теперь — это уже совсем другая страна, и он снова хочет уехать.
EX-PRESS.BY спросил тех, кто решил не уезжать из Беларуси, как они чувствуют себя, оставаясь в стране? Изменились ли их жизнь и мировоззрение за последние два года.
— Моя мама бежала из Беларуси год назад, теперь живет в Польше. Там она работает и вроде все хорошо у нее. Мне из-за нее приходится общаться с милицией: они звонят и приходят, ищут маму. Особенно перед нашими праздниками. Накануне Дня Воли приходили, с подозрением на меня смотрели. И желание переехать все больше появляется и у меня. Но, наверное, так было Вселенной угодно, чтобы я остался. У нас четыре кошки, их трудно вывезти. Вот из-за кошек я и остаюсь. А месяц назад встретил девушку. Теперь, так сказать, строим отношения, вместе начинаем думать, что нам делать. Ехать или остаться.
{banner_news_show}
— Жена с детьми в Польше, а я остался. Пока могу здесь зарабатывать, и меня не трогают, живу в Беларуси. Все дело в том, что отношения у нас разладились уже давно. Мы не разведены, но ехать с женой, наверное, не имело смысла. Теперь мы созваниваемся несколько раз в день, дети присылают фото и видео, показывают и рассказывают, как живут, какая у них школа. Это действительно другой уровень жизни.
А я здесь живу, потому что привык. И не так одиноко мне в знакомом пространстве. Хотя я немного чувствую себя униженным от того, что жена смогла, а я — нет... Друзья какие-никакие здесь есть. И, в конце концов, кто-то же должен убрать в квартире и напечь пирогов, когда у жены появится возможность приехать. Это будет уже Новая Беларусь. И это будет скоро — без веры в это невозможно.
— Мой муж хотел поехать воевать в Украину, в полк Кастуся Калиновского. Но потом понял, что ему в 60 с лишним лет, после двух инфарктов, физически это невозможно. И началась депрессия. Теперь он говорит, что просто не хочет ничего, только дожить до победы Украины. А, значит, и Новой Беларуси. Муж автоматически ходит на работу, автоматически ест... Живет, как робот.
Photo 2023 04 01 08 56 54 %e2%80%94 %d0%ba%d0%be%d0%bf%d0%b8%d1%8f
Я тоже хожу на работу, стараюсь друзей не забывать, бывать где-нибудь на людях. Очень переживаю за своего мужа. Я очень надеюсь, что мы доживем до лучшего времени, ибо существование в этой темной, сумеречной, даже в солнечную погоду Беларуси, для нас невозможно от слова «совсем».
— Жизнь продолжается, надо жить, и я так и делаю. У меня старые родители, не могу их бросить. Работаю в школе, бываю на собраниях, которые проводит администрация, меня реально тошнит. Больше всего противно, что из администрации некоторые реально раздваиваются. Они фальсифицировали выборы и теперь живут с этим, хлебают последствия своего преступления. Они все понимают, но считают себя «маленькими людьми», от которых ничего не зависит…
— Я пока в Беларуси, мне скоро исполнится 19, я студент, и уже несколько раз ездил в Польшу и Германию, к друзьям. Подбираю себе работу и жилье. Предпринимаю все возможное, чтобы уехать.
— Пожилые родители, дети и внуки у меня. Из-за них остаюсь в Беларуси. Я бы хотела путешествовать, но возвращаться домой. Но мне пока сложно сделать визу. А в Беларуси задыхаюсь совсем. Слава Богу, есть друзья, и не всё потеряно. Кстати, в моем круге даже милиционеры есть, которые совсем не поддерживают Лукашенко.
Photo 2023 04 01 08 56 56 %e2%80%94 %d0%ba%d0%be%d0%bf%d0%b8%d1%8f
— Мы не просто живем в Беларуси. Мы вернулись в Беларусь, перед этим год прожили в Польше. Там мы хотели сразу уровень жизни, который был у нас дома. Но не получилось, так как началась война, и везде появилось очень много украинцев. Получилась конкуренция во всех сферах. Теперь есть факт: мы вернулись, мы устроились на работу. И пожалели о том, что вернулись. Мы вернулись в страну, которой раньше не знали. Сейчас здесь реально страшно, будем делать попытку № 2 уехать.
{banner_news_end}
— Не уезжал принципиально. Но сейчас всё больше задумываюсь, т.к. на ближайшие лет 10 придумать причин для роста экономики не могу. Убитые дороги и маршрутки — это не что-то чрезвычайное. Это повседневность.
Полгода после начала войны была жуткая депрессия. Сейчас спасает спорт и работа. По другому отвлечься от повестки не получается. Мобилизации не боюсь, т.к. есть чёткий план действий.
Страна скатилась в изоляцию: спорт уничтожен, бизнес в шоковом состоянии, люди — в пассивном шоке, граничащем со страхом. Сейчас страшно в Беларуси что-то начинать: к финансовым рискам добавляется неопределённость, помноженная на неадекватность.
Понимаю, что наше будущее зависит только от нас. На «правительство» надежды нет.
****
— Два месяцы, як з'ехалі. Трымаліся да апошняга. Адукацыя і медыцына ў некім мінус першым узроўне. Няма спецыялістаў (ці самі сышлі, ці з дапамогай), няма перспектывы і на жаль, нават няма надзеі. Сумна. За 2 месяцы жыцця бяз страху стала спаць і крыху схуднела) Дзіця не баіцца грукаў у дзверы, няма бясконцых размоў пра вайну ва Украіне. Я не пра тое, як хораша без Радзімы. Я пра тое, што Радзіма зараз уся ў крыві і жудасці. І я не ведаю, што трэба зрабіць, каб яе выратаваць.
EX-PRESS.BY спросил тех, кто решил не уезжать из Беларуси, как они чувствуют себя, оставаясь в стране? Изменились ли их жизнь и мировоззрение за последние два года.
Валентин:
— Моя мама бежала из Беларуси год назад, теперь живет в Польше. Там она работает и вроде все хорошо у нее. Мне из-за нее приходится общаться с милицией: они звонят и приходят, ищут маму. Особенно перед нашими праздниками. Накануне Дня Воли приходили, с подозрением на меня смотрели. И желание переехать все больше появляется и у меня. Но, наверное, так было Вселенной угодно, чтобы я остался. У нас четыре кошки, их трудно вывезти. Вот из-за кошек я и остаюсь. А месяц назад встретил девушку. Теперь, так сказать, строим отношения, вместе начинаем думать, что нам делать. Ехать или остаться.
{banner_news_show}
Евгений:
— Жена с детьми в Польше, а я остался. Пока могу здесь зарабатывать, и меня не трогают, живу в Беларуси. Все дело в том, что отношения у нас разладились уже давно. Мы не разведены, но ехать с женой, наверное, не имело смысла. Теперь мы созваниваемся несколько раз в день, дети присылают фото и видео, показывают и рассказывают, как живут, какая у них школа. Это действительно другой уровень жизни.
А я здесь живу, потому что привык. И не так одиноко мне в знакомом пространстве. Хотя я немного чувствую себя униженным от того, что жена смогла, а я — нет... Друзья какие-никакие здесь есть. И, в конце концов, кто-то же должен убрать в квартире и напечь пирогов, когда у жены появится возможность приехать. Это будет уже Новая Беларусь. И это будет скоро — без веры в это невозможно.
Ксения:
— Мой муж хотел поехать воевать в Украину, в полк Кастуся Калиновского. Но потом понял, что ему в 60 с лишним лет, после двух инфарктов, физически это невозможно. И началась депрессия. Теперь он говорит, что просто не хочет ничего, только дожить до победы Украины. А, значит, и Новой Беларуси. Муж автоматически ходит на работу, автоматически ест... Живет, как робот.
Photo 2023 04 01 08 56 54 %e2%80%94 %d0%ba%d0%be%d0%bf%d0%b8%d1%8f
Я тоже хожу на работу, стараюсь друзей не забывать, бывать где-нибудь на людях. Очень переживаю за своего мужа. Я очень надеюсь, что мы доживем до лучшего времени, ибо существование в этой темной, сумеречной, даже в солнечную погоду Беларуси, для нас невозможно от слова «совсем».
Ольга:
— Жизнь продолжается, надо жить, и я так и делаю. У меня старые родители, не могу их бросить. Работаю в школе, бываю на собраниях, которые проводит администрация, меня реально тошнит. Больше всего противно, что из администрации некоторые реально раздваиваются. Они фальсифицировали выборы и теперь живут с этим, хлебают последствия своего преступления. Они все понимают, но считают себя «маленькими людьми», от которых ничего не зависит…
Тимур:
— Я пока в Беларуси, мне скоро исполнится 19, я студент, и уже несколько раз ездил в Польшу и Германию, к друзьям. Подбираю себе работу и жилье. Предпринимаю все возможное, чтобы уехать.
Инна:
— Пожилые родители, дети и внуки у меня. Из-за них остаюсь в Беларуси. Я бы хотела путешествовать, но возвращаться домой. Но мне пока сложно сделать визу. А в Беларуси задыхаюсь совсем. Слава Богу, есть друзья, и не всё потеряно. Кстати, в моем круге даже милиционеры есть, которые совсем не поддерживают Лукашенко.
Photo 2023 04 01 08 56 56 %e2%80%94 %d0%ba%d0%be%d0%bf%d0%b8%d1%8f
Евгений:
— Мы не просто живем в Беларуси. Мы вернулись в Беларусь, перед этим год прожили в Польше. Там мы хотели сразу уровень жизни, который был у нас дома. Но не получилось, так как началась война, и везде появилось очень много украинцев. Получилась конкуренция во всех сферах. Теперь есть факт: мы вернулись, мы устроились на работу. И пожалели о том, что вернулись. Мы вернулись в страну, которой раньше не знали. Сейчас здесь реально страшно, будем делать попытку № 2 уехать.
{banner_news_end}
Ответы читателей телеграм-канала EX-PRESS.BY:
— Не уезжал принципиально. Но сейчас всё больше задумываюсь, т.к. на ближайшие лет 10 придумать причин для роста экономики не могу. Убитые дороги и маршрутки — это не что-то чрезвычайное. Это повседневность.
Полгода после начала войны была жуткая депрессия. Сейчас спасает спорт и работа. По другому отвлечься от повестки не получается. Мобилизации не боюсь, т.к. есть чёткий план действий.
Страна скатилась в изоляцию: спорт уничтожен, бизнес в шоковом состоянии, люди — в пассивном шоке, граничащем со страхом. Сейчас страшно в Беларуси что-то начинать: к финансовым рискам добавляется неопределённость, помноженная на неадекватность.
Понимаю, что наше будущее зависит только от нас. На «правительство» надежды нет.
****
— Два месяцы, як з'ехалі. Трымаліся да апошняга. Адукацыя і медыцына ў некім мінус першым узроўне. Няма спецыялістаў (ці самі сышлі, ці з дапамогай), няма перспектывы і на жаль, нават няма надзеі. Сумна. За 2 месяцы жыцця бяз страху стала спаць і крыху схуднела) Дзіця не баіцца грукаў у дзверы, няма бясконцых размоў пра вайну ва Украіне. Я не пра тое, як хораша без Радзімы. Я пра тое, што Радзіма зараз уся ў крыві і жудасці. І я не ведаю, што трэба зрабіць, каб яе выратаваць.