Стратегий выхода из войны у России две: либо с «ним», но через ядерный апокалипсис, либо без ядерного апокалипсиса, но тогда без «него»
Всю неделю меня спрашивают о том, как изменилось мое мнение о войне за прошедший год? Ответ – никак, пишет политолог Владимир Пастухов.
Год назад мы всей семьей летели из Лондона в Лиссабон. Утром хмурые (под стать самому утру) обменялись короткими репликами. Как это часто бывает между нами, спора не вышло. Мнение было одно на двоих: либо «он» уйдет, либо мы все «уйдем» - третьего не дано. Через год расклад тот же. Победить не может Россия, проиграть не может «он».
{banner_news_show}
Это в конечном счете. На промежуточных дистанциях может быть все, что угодно, но «он» ни за одну из них надолго не зацепится. Так что в теоретических расчетах ими можно пренебречь.
Обсуждению подлежит лишь количество более-менее успешных для «него» промежуточных стадий.
Год назад мы всей семьей летели из Лондона в Лиссабон. Утром хмурые (под стать самому утру) обменялись короткими репликами. Как это часто бывает между нами, спора не вышло. Мнение было одно на двоих: либо «он» уйдет, либо мы все «уйдем» - третьего не дано. Через год расклад тот же. Победить не может Россия, проиграть не может «он».
{banner_news_show}
Это в конечном счете. На промежуточных дистанциях может быть все, что угодно, но «он» ни за одну из них надолго не зацепится. Так что в теоретических расчетах ими можно пренебречь.
Год спустя стратегий выхода из этой войны у России по-прежнему две: либо с «ним», но через ядерный апокалипсис, либо без ядерного апокалипсиса, но тогда без «него».
Обсуждению подлежит лишь количество более-менее успешных для «него» промежуточных стадий.