Политзаключенный сбежал с «химии» в Литву, а теперь воюет за Украину. Поговорили с ним
Это был четвертый день войны в Украине. Утром бывший политзаключенный Дмитрий Кулаков вышел на балкон своей съемной вильнюсской квартиры. Курил, читал новости. Среди сообщений была информация о разбомбленной больнице. Рядом снимок: спасатель выносил из-под завалов ребенка. Малыш без сознания «висел» на руках у взрослого. «Даже не докурив сигарету, я зашел в комнату и сказал жене, что еду на войну», — возвращается к тем событиям Дмитрий. Супруга спорить не стала, это было бесполезно. Ее муж не привык отступать от своих решений: летом 2021-го он со второй попытки сбежал с «химии» в Литву. С марта белорус служит в полку Кастуся Калиновского.
Дмитрий на задании, на каком — рассказать не может. В трубке слышно, как лихо у него шумит ветер, настроение у молодого человека тоже бодрое. Десять минут назад он поговорил с женой: у нее и детей все в порядке. Супругу Дмитрия зовут Юлия, сыновей — Иван, ему 11, и Ярослав, ему 4. Сейчас они в Литве.
До лета 2020 года Кулаки жили в Шумилино и никуда оттуда уезжать не собирались. Дмитрий занимался строительством каркасных домов, бань, беседок, жена работала на сырзаводе. Потом в их жизни, как и жизни всей Беларуси, прошли выборы — и понеслось.
— В итоге за относительно короткое время, вам пришлось принять два очень серьезных решения. Первое — бежать с «химии», где по суду вы должны были находиться 3,5 года. Второе — приехать на войну. Какое из них далось тяжелее?
— Решится на побег было не сложно. Ну что бы со мной сделали? Максимум закрыли в колонии и дали пару лет сверху. Война — это совсем другое, тут на кону жизнь, но сидеть дома я не мог. Чем дольше мы будем просто ждать, пока все само разрешится, тем больше мирных людей погибнет, — объясняет свою мотивацию Дмитрий. — К тому же, на тот момент я жил в Литве. Российская пропаганда, которую я считаю голосом Путина, утверждала: страны Балтии не заслужили независимость. Выходит, если в Украине российские войска не остановить, то они пойдут и дальше. И что мне делать? Снова бежать? Но мне уже надоело бегать. И еще я знал, что в Украине много белорусов. Когда-то эта страна им помогла, и теперь, я был уверен, белорусы будут спасать ее. А значит, я окажусь не один. Я не ошибся.
{banner_news_show}
Дмитрию 31 год. Интересоваться политикой он стал после «Плошчы-2010». Чем больше, говорит, во все вникал, тем сильнее было ощущение, «что Беларусь катится в пропасть». Хотелось все это остановить.
— Я замечал, что людям это скатывание тоже надоело. Пусть теперь они и не озвучивают это открыто, — эмоционально описывает свою позицию собеседник.
Впервые, говорит, милиция проявила к нему интерес еще до выборов. Случилось это после того, как Дмитрий стал расклеивать листовки в знак солидарности с политзаключенным-анархистом Никитой Емельяновым. Тогда обошлось без протокола. А вот 9 августа 2020-го по дороге из Шумилино в Минск молодого человека задержали.
Следующие 10 суток он провел в ИВС. Затем за сообщение, которое написал в адрес милиционера в местном телеграм-чате, ему «прилетела» «уголовка». Судили его по ст. 364 УК (Насилие либо угроза применения насилия в отношении сотрудника органов внутренних дел) и ст. 369 УК (Оскорбление представителя власти). Наказание — 3,5 года «химии». Правозащитники признали Дмитрия политзаключенным.
Первый раз на побег он решился еще до отъезда в исправительное учреждение открытого типа.
— Это был декабрь, раннее утро. Такое время выбрал специально, чтобы пограничники после ночи были максимально расслаблены, — образно описывает те события собеседник и говорит, что организовать побег ему «помогли знающие люди». — Но, как на зло, в тот день выпал снег. Иду по полю, все хрустит. Когда до Литвы оставалось метров сто, увидел: с двух сторон подъезжают машины. Прикинул, до меня им около минуты. Потом услышал лай собак — и свернул в ближайший лес. Минут сорок я, насколько это возможно, бегал по чаще, устал, замерз. Выбрел на баню в заброшенной дереве. Позатыкал окна, разжег костер. Думал, отдохну, затем сделаю вторую попытку. Вырубился, а спустя время меня разбудили пограничники. Вставай, говорят, поехали. Ну и поехали.
— Что вы почувствовали, когда на пороге оказались пограничники?
— Понял, попытка провалилась.
— И все?
— Все, жизнь ведь на этом не останавливается.
— А-то, что вам могут усилить наказание, вас не пугало?
— Я же почитал закон перед тем, как бежать. Там сказано, если пытаешься перейти границу пешком [в неположенном месте] впервые за год, это «административка», — отвечает собеседник. — Ее мне и дали. Не помню, 20 или 30 базовых штрафа.
После неудавшегося побега Дмитрия доставили в ИВС Шумилино, а оттуда на «химию» в Шклов. В отличие от других осужденных на одежде у него появилась красная бирка: «склонен к побегу, экстремизму, захвату заложников и администрации».
— Я был тут первый политический, поэтому, что со мной делать, не знали. Сначала два месяца мне не могли найти работу. Я скачал в телефон книжки и просто сидел в казарме и читал, — возвращается к тем событиям собеседник. — Затем меня устроили на частную пилораму. Какое-то время мы хорошо трудились, а потом стали поднимать цены на древесину. Владелец не мог покупать лес подешевле, чтобы потом продавать готовую продукцию подороже, и я снова остался не у дел. В конце концов меня отправили в Александрию, на комбикормовый завод.
В ИУОТ Дмитрий провел семь месяцев. Этого, говорит, для него было достаточно, чтобы снова решиться на побег.
— На «химии» я постоянно спорил с одним из оперов, боролся за свои права. Мне пообещали свидания с семьей, сказали: «Главное не газуй». Я успокоился, но, когда подошло время встречи и жена с детьми уже выехала в Школов, нам отказали. Я специально проглотил часть ложки, чтобы попасть в больницу и увидеться с ними, — возвращается к тем событиям молодой человек. — В общем, я понимал, что больше молчать не буду, а значит, в ближайшей перспективе мне светит колония. Меня это не очень радовало. К тому же, я видел: протест задавили, а значит, перемен ждать не стоит, и нужно действовать самому. Через организацию «Dapamogа» (не зарегистрирована в Беларуси. — Прим. Ред.)) я договорился, чтобы моей жене и сыновьям помогли уехать в Литву. После того, как они были за границей, от мысли с побегом отступать было некуда. Я очень хотел их увидеть.
Дальше рассказ Дмитрия снова становится скуп на детали. В один из дней, говорит, он, как обычно, пошел на комбикормовый завод, но с обеда оттуда ушел и не вернулся. 12 суток молодой человек «скрывался в Беларуси».
— Я сменил телефон. Не связывался с родными и за все время лишь три раза выходил в магазин, — продолжает собеседник. — Затем познакомился с Виктором Савичем (делегат платформы «Сход». — Прим. Ред.) и через два дня мы с ним уже переходили литовскую границу.
— О чем подумали, когда оказались в Литве, ведь если бы вас поймали, вам бы грозила уже «уголовка» за пересечение границы и дополнительный срок за побег?
— Не верилось. Витя взял с собой две бутылки пива. Когда мы перешли границу, мы их выпили, выкурили по сигаретке и пошли в деревню, искать местных, чтобы они позвонили пограничникам. Нам нужно было сдаться литовским властям и попросить политического убежища и международной защиты. Это был первый уровень перед финальным боссом (босс — персонаж-противник в компьютерных играх. — Прим. Ред.).
— Вы о чем?
— Это как играешь в игру. В ней есть уровни. Война — последний из них. Пройдешь его — и все, живи дальше спокойно.
С августа 2021-го Дмитрий с семьей жили в Литве. Белорус занимался строительством: «ходил на подработки». Получил ПМЖ, «все уже казалось стало более-менее», но «где-то через неделю началась война». С ней пришло и понимание, что нужно отправляться в Украину. Над этим вопросом белорус думал четыре дня, окончательное решение принял за секунды. За следующие двое суток разобрался с делами — и уехал.
— А как жена отреагировала на ваше решение?
— Она молодец, все прекрасно поняла, — говорит Дмитрий. — Мне кажется, она где-то даже боится моих решений, потому что обычно это выглядит так: я что-то надумал — и все, пошел делать. И никто меня не остановит.
— Вас не смущало, что вы оставили ее одну с двумя детьми в чужой стране.
— На войну я поехал, чтобы мы могли избежать большей беды. Сейчас русские войска пришли в Украину, а что потом? Литва? Польша? Я этого не хочу. Не хочу, чтобы, когда я буду стариком, мои дети мне говорили: «Папа, а почему вы оставили нам такую хр***вую Беларусь? Папа, где ты был, когда шла война?» Зачем мне выслушивать эти вопросы?
— Но ведь может так случиться, что вашим детям-то и некому будет задавать эти вопросы?
— Да, шансы 50 на 50.
На войну Дмитрий уезжал не один. Из Вильнюса в Киев с ним добиралось еще трое белорусов. До отъезда они сходили в посольство Украины в Литве. Поговорили с военным атташе. Получили от него координаты, на каком переходе пересекать границу, а потом в какой военкомат идти.
— На польской границе у меня возникли проблемы: нужный документов не хватало, поэтому пограничники не хотели выпускать меня из ЕС. Тогда я в открытую сказал: «Если вы нас не пропустите, то будете ловить по лесу. Границу Беларуси и Литвы мы уже перешли и вашу перейдем», — вспоминает ту ситуацию собеседник. — Они позвали старшего смены, он решил: «Если украинцы вас принимают, мы — пропускаем». Украинцы дали добро.
{banner_news_end}
Дальше все снова пошло не по плану. В военкомате, куда явились белорусы, заданий для них не было. Сотрудники связались с полком «Азов». Там сообщили: люди без боевого опыта им не нужны. В итоге добровольцы отправились в пункт беженцев в село Яровое, что находится в Одесской области.
— Мы знали, что в Киеве уже собирается рота белорусов (позже на ее основе и сформировался теперь уже полк Кастуся Калиновского. — Прим. Ред.), но сами добраться туда не могли. На YouTube как раз появился ролик о том, что в Украину выдвинулись диверсанты из Беларуси, и на нас стали косо поглядывать. Нам снова пришлось пройти контроль СБУ, хотя на границе нас уже проверяли, — вспоминает происходящее собеседник. — Чтобы разрешить ситуацию, мы связались с центром белорусских добровольцев в Варшаве. Оттуда выехал человек, который должен был завезти нас в Киев. Ждали мы его пять дней.
Жизнь в полку Дмитрий сравнивает с работой, только вместо обычных задач у бойцов тренировки, занятия и бои. До Украины, рассказывает, в армии он не служил. Почему? «Если честно, — отвечает, — косил». Сейчас он «рпгшник» (то есть работает с ручным противотанковым гранатометом. — Прим. Ред.). В боевых действиях пока не участвовал.
— Здесь не такая война, как была во вторую мировую, когда солдаты с оружием бежали толпа на толпу. Теперь война ракетами и минами, — объясняет Дмитрий. — Мы ездили в Бучу, но русские на тот момент уже отходили. Смысла открывать по ним огонь из гранатомета не было, так что стрелять в бою мне пока не приходилось.
— Вам страшно?
— Не знаю, как это назвать, но я боюсь, что могу не узнать, как будут расти мои дети, что не смогу участвовать в их воспитании. Боюсь, что чем дольше эта война идет, тем больше мирных людей погибает.
— А за свою жизнь не боитесь?
— Про себя я думаю в последний момент.
— Часто получается поговорить с семьей?
— Каждый день.
— Сыновья знают, где вы?
— Старший да, но мы с ним о войне не разговариваем. Больше о жизни. Говорю ему, чтобы старался учился.
— Какие новости из дома вас недавно порадовали больше всего?
— Жена рассказала, что в группе у младшего есть мальчик, который всех обижает и забирает игрушки. На днях Ярик настучал ему «по кукушке» и сказал: «Так делать нельзя». Он у меня молодец. Если честно, мне их очень не хватает.
Позывной Дмитрия — Лесник. «Я люблю лес, учился на лесника, — говорит собеседник. — Вся моя жизнь, где бы я ни работал, связана с лесом. Я лес возил, потом валил, затем из него строил». Фото: личный архив Дмитрия Кулакова
Дмитрий на задании, на каком — рассказать не может. В трубке слышно, как лихо у него шумит ветер, настроение у молодого человека тоже бодрое. Десять минут назад он поговорил с женой: у нее и детей все в порядке. Супругу Дмитрия зовут Юлия, сыновей — Иван, ему 11, и Ярослав, ему 4. Сейчас они в Литве.
До лета 2020 года Кулаки жили в Шумилино и никуда оттуда уезжать не собирались. Дмитрий занимался строительством каркасных домов, бань, беседок, жена работала на сырзаводе. Потом в их жизни, как и жизни всей Беларуси, прошли выборы — и понеслось.
— В итоге за относительно короткое время, вам пришлось принять два очень серьезных решения. Первое — бежать с «химии», где по суду вы должны были находиться 3,5 года. Второе — приехать на войну. Какое из них далось тяжелее?
— Решится на побег было не сложно. Ну что бы со мной сделали? Максимум закрыли в колонии и дали пару лет сверху. Война — это совсем другое, тут на кону жизнь, но сидеть дома я не мог. Чем дольше мы будем просто ждать, пока все само разрешится, тем больше мирных людей погибнет, — объясняет свою мотивацию Дмитрий. — К тому же, на тот момент я жил в Литве. Российская пропаганда, которую я считаю голосом Путина, утверждала: страны Балтии не заслужили независимость. Выходит, если в Украине российские войска не остановить, то они пойдут и дальше. И что мне делать? Снова бежать? Но мне уже надоело бегать. И еще я знал, что в Украине много белорусов. Когда-то эта страна им помогла, и теперь, я был уверен, белорусы будут спасать ее. А значит, я окажусь не один. Я не ошибся.
{banner_news_show}
Побег. Попытка № 1
Дмитрию 31 год. Интересоваться политикой он стал после «Плошчы-2010». Чем больше, говорит, во все вникал, тем сильнее было ощущение, «что Беларусь катится в пропасть». Хотелось все это остановить.
Дмитрий Кулаков. Фото: Белсат
«Мне нравится идея акции прямого действия. Когда ты борешься не с последствиями, как правозащитники, а с причиной, то есть, с беспределом милиции, — Дмитрий не скрывает, что ему близки идеи анархизма. — Согласен, эти методы не особо отличаются от того, что применяют силовики, но справедливость возможна лишь в том случае, если работает судебная система и закон одинаков для всех. В любом правовом государстве огромные митинги, приводят к каким-то изменениям. А у нас они привели только к репрессиям».
— Я замечал, что людям это скатывание тоже надоело. Пусть теперь они и не озвучивают это открыто, — эмоционально описывает свою позицию собеседник.
Впервые, говорит, милиция проявила к нему интерес еще до выборов. Случилось это после того, как Дмитрий стал расклеивать листовки в знак солидарности с политзаключенным-анархистом Никитой Емельяновым. Тогда обошлось без протокола. А вот 9 августа 2020-го по дороге из Шумилино в Минск молодого человека задержали.
Следующие 10 суток он провел в ИВС. Затем за сообщение, которое написал в адрес милиционера в местном телеграм-чате, ему «прилетела» «уголовка». Судили его по ст. 364 УК (Насилие либо угроза применения насилия в отношении сотрудника органов внутренних дел) и ст. 369 УК (Оскорбление представителя власти). Наказание — 3,5 года «химии». Правозащитники признали Дмитрия политзаключенным.
Первый раз на побег он решился еще до отъезда в исправительное учреждение открытого типа.
— Это был декабрь, раннее утро. Такое время выбрал специально, чтобы пограничники после ночи были максимально расслаблены, — образно описывает те события собеседник и говорит, что организовать побег ему «помогли знающие люди». — Но, как на зло, в тот день выпал снег. Иду по полю, все хрустит. Когда до Литвы оставалось метров сто, увидел: с двух сторон подъезжают машины. Прикинул, до меня им около минуты. Потом услышал лай собак — и свернул в ближайший лес. Минут сорок я, насколько это возможно, бегал по чаще, устал, замерз. Выбрел на баню в заброшенной дереве. Позатыкал окна, разжег костер. Думал, отдохну, затем сделаю вторую попытку. Вырубился, а спустя время меня разбудили пограничники. Вставай, говорят, поехали. Ну и поехали.
— Что вы почувствовали, когда на пороге оказались пограничники?
— Понял, попытка провалилась.
— И все?
— Все, жизнь ведь на этом не останавливается.
— А-то, что вам могут усилить наказание, вас не пугало?
— Я же почитал закон перед тем, как бежать. Там сказано, если пытаешься перейти границу пешком [в неположенном месте] впервые за год, это «административка», — отвечает собеседник. — Ее мне и дали. Не помню, 20 или 30 базовых штрафа.
Побег. Попытка № 2
После неудавшегося побега Дмитрия доставили в ИВС Шумилино, а оттуда на «химию» в Шклов. В отличие от других осужденных на одежде у него появилась красная бирка: «склонен к побегу, экстремизму, захвату заложников и администрации».
— Я был тут первый политический, поэтому, что со мной делать, не знали. Сначала два месяца мне не могли найти работу. Я скачал в телефон книжки и просто сидел в казарме и читал, — возвращается к тем событиям собеседник. — Затем меня устроили на частную пилораму. Какое-то время мы хорошо трудились, а потом стали поднимать цены на древесину. Владелец не мог покупать лес подешевле, чтобы потом продавать готовую продукцию подороже, и я снова остался не у дел. В конце концов меня отправили в Александрию, на комбикормовый завод.
В ИУОТ Дмитрий провел семь месяцев. Этого, говорит, для него было достаточно, чтобы снова решиться на побег.
— На «химии» я постоянно спорил с одним из оперов, боролся за свои права. Мне пообещали свидания с семьей, сказали: «Главное не газуй». Я успокоился, но, когда подошло время встречи и жена с детьми уже выехала в Школов, нам отказали. Я специально проглотил часть ложки, чтобы попасть в больницу и увидеться с ними, — возвращается к тем событиям молодой человек. — В общем, я понимал, что больше молчать не буду, а значит, в ближайшей перспективе мне светит колония. Меня это не очень радовало. К тому же, я видел: протест задавили, а значит, перемен ждать не стоит, и нужно действовать самому. Через организацию «Dapamogа» (не зарегистрирована в Беларуси. — Прим. Ред.)) я договорился, чтобы моей жене и сыновьям помогли уехать в Литву. После того, как они были за границей, от мысли с побегом отступать было некуда. Я очень хотел их увидеть.
Дальше рассказ Дмитрия снова становится скуп на детали. В один из дней, говорит, он, как обычно, пошел на комбикормовый завод, но с обеда оттуда ушел и не вернулся. 12 суток молодой человек «скрывался в Беларуси».
— Я сменил телефон. Не связывался с родными и за все время лишь три раза выходил в магазин, — продолжает собеседник. — Затем познакомился с Виктором Савичем (делегат платформы «Сход». — Прим. Ред.) и через два дня мы с ним уже переходили литовскую границу.
— О чем подумали, когда оказались в Литве, ведь если бы вас поймали, вам бы грозила уже «уголовка» за пересечение границы и дополнительный срок за побег?
— Не верилось. Витя взял с собой две бутылки пива. Когда мы перешли границу, мы их выпили, выкурили по сигаретке и пошли в деревню, искать местных, чтобы они позвонили пограничникам. Нам нужно было сдаться литовским властям и попросить политического убежища и международной защиты. Это был первый уровень перед финальным боссом (босс — персонаж-противник в компьютерных играх. — Прим. Ред.).
— Вы о чем?
— Это как играешь в игру. В ней есть уровни. Война — последний из них. Пройдешь его — и все, живи дальше спокойно.
Литва, семья и жизнь сначала
С августа 2021-го Дмитрий с семьей жили в Литве. Белорус занимался строительством: «ходил на подработки». Получил ПМЖ, «все уже казалось стало более-менее», но «где-то через неделю началась война». С ней пришло и понимание, что нужно отправляться в Украину. Над этим вопросом белорус думал четыре дня, окончательное решение принял за секунды. За следующие двое суток разобрался с делами — и уехал.
Дмитрий Кулаков с семьей. Фото: nashaniva.com
— А как жена отреагировала на ваше решение?
— Она молодец, все прекрасно поняла, — говорит Дмитрий. — Мне кажется, она где-то даже боится моих решений, потому что обычно это выглядит так: я что-то надумал — и все, пошел делать. И никто меня не остановит.
— Вас не смущало, что вы оставили ее одну с двумя детьми в чужой стране.
— На войну я поехал, чтобы мы могли избежать большей беды. Сейчас русские войска пришли в Украину, а что потом? Литва? Польша? Я этого не хочу. Не хочу, чтобы, когда я буду стариком, мои дети мне говорили: «Папа, а почему вы оставили нам такую хр***вую Беларусь? Папа, где ты был, когда шла война?» Зачем мне выслушивать эти вопросы?
— Но ведь может так случиться, что вашим детям-то и некому будет задавать эти вопросы?
— Да, шансы 50 на 50.
На войну Дмитрий уезжал не один. Из Вильнюса в Киев с ним добиралось еще трое белорусов. До отъезда они сходили в посольство Украины в Литве. Поговорили с военным атташе. Получили от него координаты, на каком переходе пересекать границу, а потом в какой военкомат идти.
— На польской границе у меня возникли проблемы: нужный документов не хватало, поэтому пограничники не хотели выпускать меня из ЕС. Тогда я в открытую сказал: «Если вы нас не пропустите, то будете ловить по лесу. Границу Беларуси и Литвы мы уже перешли и вашу перейдем», — вспоминает ту ситуацию собеседник. — Они позвали старшего смены, он решил: «Если украинцы вас принимают, мы — пропускаем». Украинцы дали добро.
{banner_news_end}
Дальше все снова пошло не по плану. В военкомате, куда явились белорусы, заданий для них не было. Сотрудники связались с полком «Азов». Там сообщили: люди без боевого опыта им не нужны. В итоге добровольцы отправились в пункт беженцев в село Яровое, что находится в Одесской области.
— Мы знали, что в Киеве уже собирается рота белорусов (позже на ее основе и сформировался теперь уже полк Кастуся Калиновского. — Прим. Ред.), но сами добраться туда не могли. На YouTube как раз появился ролик о том, что в Украину выдвинулись диверсанты из Беларуси, и на нас стали косо поглядывать. Нам снова пришлось пройти контроль СБУ, хотя на границе нас уже проверяли, — вспоминает происходящее собеседник. — Чтобы разрешить ситуацию, мы связались с центром белорусских добровольцев в Варшаве. Оттуда выехал человек, который должен был завезти нас в Киев. Ждали мы его пять дней.
Украина, полк, война
Жизнь в полку Дмитрий сравнивает с работой, только вместо обычных задач у бойцов тренировки, занятия и бои. До Украины, рассказывает, в армии он не служил. Почему? «Если честно, — отвечает, — косил». Сейчас он «рпгшник» (то есть работает с ручным противотанковым гранатометом. — Прим. Ред.). В боевых действиях пока не участвовал.
— Здесь не такая война, как была во вторую мировую, когда солдаты с оружием бежали толпа на толпу. Теперь война ракетами и минами, — объясняет Дмитрий. — Мы ездили в Бучу, но русские на тот момент уже отходили. Смысла открывать по ним огонь из гранатомета не было, так что стрелять в бою мне пока не приходилось.
— Вам страшно?
— Не знаю, как это назвать, но я боюсь, что могу не узнать, как будут расти мои дети, что не смогу участвовать в их воспитании. Боюсь, что чем дольше эта война идет, тем больше мирных людей погибает.
— А за свою жизнь не боитесь?
— Про себя я думаю в последний момент.
— Часто получается поговорить с семьей?
— Каждый день.
— Сыновья знают, где вы?
— Старший да, но мы с ним о войне не разговариваем. Больше о жизни. Говорю ему, чтобы старался учился.
— Какие новости из дома вас недавно порадовали больше всего?
— Жена рассказала, что в группе у младшего есть мальчик, который всех обижает и забирает игрушки. На днях Ярик настучал ему «по кукушке» и сказал: «Так делать нельзя». Он у меня молодец. Если честно, мне их очень не хватает.