Европейский дипломат: «В Кремле будто бы немножко стесняются использовать зависимость Лукашенко»

Станет ли сегодня Европа участвовать в торге политзаключенными, возможно ли выйти из санкционной спирали и с кем готов разговаривать Запад?

Собеседник «Салідарнасці», который уже несколько лет работает дипломатом в посольстве одной из европейских стран, рассказал, как видит ситуацию в нашей стране и ее перспективы.

Чтобы разговор получился максимально искренним и дать возможность понять реальную позицию без купюр и выверенных формулировок, мы договорились о беседе на условиях анонимности.

«Путину скажут: дорогой мой, ты же сам знал, с кем подписывал договор»

— Есть ли сегодня шансы на диалог между властями Беларуси и Западом? Поспособствует ли этому освобождение 13 политзаключенных, и как вообще этот сигнал был воспринят?

— Шансов на диалог пока не вижу. Напротив, миграционный кризис приведет к усилению ограничительных мер со стороны Евросоюза. И всем понятно, что это вызовет у белорусских властей ответную реакцию. Выйти из этой истории без потери лица одной из сторон очень и очень сложно.

Что касается амнистии, то она должна быть массовой, чтобы стать поводом для корректировки позиции ЕС. Но понятно, что власть не собирается выпускать 670 политзаключенных.




— Но Беларусь уже была под санкциями, казалось бы, необратимыми. После очередных выборов набирали политзаключенных, потом Запад грозил кулаком, проходило время и начинался торг, который приводил к стабилизации ситуации.

— Не думаю, что сейчас возможна эта стабилизация.

Хотя в политике память — не такая уж распространенная вещь. Но сейчас вернуться в первоначальную стадию, чтобы Минск снова начал игру в многовекторность, невозможно.

Да, в прошлый раз нашли лазейку, случилась Украина, что дало шанс обеим сторонам выйти из этой спирали обоюдного закручивания гаек.

Но все же понимали, что эта многовекторность со стороны Лукашенко была скорее декоративного формата. В 2014-м не было иллюзий из разряда «вот мы, европейцы, не знали-не чуяли, а тут через 20 лет поняли, что вы, Александр Григорьевич, наш единомышленник».



Сейчас все это мнимое растворилось. У Беларуси больше нет рычага давления, чтобы посылать сигналы России типа «у нас друзей много, если вы не хотите, то Европа поможет».

— Кстати, о России. Как она может воспользоваться этой ситуацией?

— Для ответа на этот вопрос надо знать планы Кремля. Явно, что никуда Беларусь не убежит. Будут подписаны дорожные карты или нет — в ближайшей перспективе с этим правителем можно делать все, что захочешь.

Если же вдруг на место Лукашенко придет другой человек с противоположными взглядами, то понятно, что все соглашения, которые подписаны в этом году, просто растворятся в воздухе. Путину скажут: дорогой мой, ты же сам знал, с кем подписывал договор.

— Именно поэтому Москва крайне заинтересована, чтобы этот «другой» не пришел.

— Я бы сказал, что Россия совершенно нерешительно использует ситуацию. Мы видим скромные шаги, хотя на данный момент можно было бы добиться многого буквально в одночасье.

Вот все говорят: где-то кто-то кого-то хочет «додавить». Но мне кажется, что Кремлю, чтобы «додавить», следовало бы поступать намного проще.

— Это как?

— Экономический рычаг в руках российской стороны довольно сильный и стал еще мощнее. Достаточно просто чуть подтолкнуть здешнего правителя — и все.

Путин мог бы сказать: «Если ты хочешь дальше существовать, то давай будем делать общую валюту. Не хочешь общую валюту? Тогда справляйся сам».

Ясно, что у Лукашенко нет ресурсов, чтобы существовать за свой счет. Даже за счет силовых структур — они выдержат до определенного времени, пока есть уверенность, что ситуация не схлопнется, и бюджет не просядет.

Но складывается впечатление, что в Кремле будто бы немножко стесняются использовать зависимость Лукашенко. До сих пор он там ходит и получает уступки. Вообще с чего?

«В России люди будут сидеть с голой задницей и пустым холодильником, но при этом кидаться на амбразуру за своего правителя. В Беларуси – нет»

— Но получается, что Евросоюз не может (или не хочет) влиять на изменение ситуации, Россия сами видим, как влияет…

— Не соглашусь, что ЕС не хочет влиять. Скорее, нет подходящих инструментов. А те, что противоречат европейской идеологии, не хочется применять. Можно было бы развернуть гибридную «войну» по всем каналам.

Если взять ресурсы ЕС, американцев и начать кибератаки на Беларусь, здесь же все схлопнется довольно быстро. Но такими методами ничего хорошего не добьешься, просто разрушится вся структура.

Серьезной психологической травмой для ЕС стала Украина, где европейцы попытались когда-то продавить свою позицию с соглашением об экономической ассоциации. В преддверии Россия настаивала, чтобы были учтены ее интересы. Формально, конечно, они не имели права, но, если бы в Европе немного пристальнее на это посмотрели, может быть, и не было этого конфликта. После отказа от переговоров со стороны правительства и начался Майдан. В итоге получили открытый тлеющий конфликт в 40-миллионном государстве.

Такое повторять не хотят, что, думаю, правильно.

Ну и, конечно, есть сдерживающий фактор России.

— Что дальше? Продолжать вводить санкции и получать все новые репрессии. Не видно конца и края у этого процесса.

— Санкции будут нового характера. В том числе усилятся ограничения в отношении придворного бизнеса и будут закрываться лазейки типа «перепишу все активы на соседа, на тещу и дальше буду работать».

Все делается постепенно. И это можно расценить, как приглашение к диалогу. Но это предложение не к правителю — никто с ним не собирается говорить и даже не надеется, что он вдруг из-за повышения давления начнет разговаривать. Это скорее адресовано окружению, бизнесу, способному влиять на что-то.

Что касается репрессий, то такие топорные методы могли бы долго работать в Северной Корее или Африке. Но Беларусь – в центре Европы. С такими настроениями людей, с таким уровнем образованности и открытости — карательные меры не решают проблему, а лишь дают отсрочку Лукашенко.

До той поры, пока резьба не сорвется.

— А сорвется ли? Мы видим примеры Ирана, Кубы и других стран, где санкции возымели обратный эффект и даже укрепили тоталитарные режимы.

— Такое тут невозможно. В отличие от России. Там люди верят тому, что говорят по зомбоящику, верят во внушаемую им идею имперских амбиций. Они будут сидеть с голой задницей и пустым холодильником, но при этом кидаться на амбразуру за своего правителя. Потому что там большинство вообще не понимает, что творится за пределами их родного города и села, не то, что страны. Там, несмотря на недовольство, принимается линия, что нам всем становится хуже, потому что Дядя Сэм старается насолить России, а уже второстепенным является собственное бездарное правительство.

«Все может измениться в течение пары месяцев и даже недель»

— Аналитики до сих пор гадают, обсуждался ли проект Конституции во время последнего визита Лукашенко в Москву?

— Это к вопросу, что хочет здесь Россия. Ей же на данный момент выгодней иметь одного зависимого правителя, на которого можно напрямую влиять. А тут, как можно судить из ранее озвученного, речь идет о сложных системных изменениях, где будет более сильный парламент, ослабленный президент, и Лукашенко в роли елбасы во главе Всебелорусского народного собрания. Зачем Кремлю это?



— Насколько оптимистично вы смотрите на будущее Беларуси?

— Изменения неизбежны. Я на это очень надеюсь.

На данный момент система работает на износ. Понятно, что сразу все не схлопнется, дают эффект ранее наработанные связи и договора, влияет постковидное восстановление экономики. Когда все эти моменты уйдут, когда начнут действовать даже не санкции, а просто сам момент политической нестабильности, то те вещи, которые еще позволяли бежать по инерции, исчезнут.

К сожалению, это все длится дольше, чем надо было бы. Но все может измениться в течение пары месяцев и даже пары недель из-за какого-то обострения, которое пока не на поверхности. Насколько внутренний ресурс режима прочен, когда он достигнет такого момента, что начнут появляться трещины?

Через полгода? Год, два? Надеюсь, что не так долго.